S-T-I-K-S. Стекловата
Шрифт:
– Так мы же думали, они вообще из Рынска не вернутся, проверить хотели, действительно там орда перестала кочевать, или нет.
– Тут по всему выходит, что не врали стронги. Орды больше нет. Самим теперь можно в Рынск ходить.
– И начнём. Надо только порешать текущие вопросы. Как людей поменяете и они отъедут, бахнем. Смерды сами успокоятся. Зачинщиков накажем.
Ржавый спросил:
– А много они тебе за Калину этого с Уборщицей обещали?
Вальжан как-то разочарованно ответил:
– Ну так... ксер работает. Все девайсы внешников восстановил. И эти дурачки согласились помочь неожиданно. Так что, я думаю, продешевил. Надо было, кроме починки Дронов, ещё и жемчуга попросить. Вижу, волнуются сильно, дали бы.
– Так скажи, ведь помощь от Македа – халява, и она как бы от нас.
Вальжан задумался:
– Я своё слово всегда держу, раз обещал, даже если невыгодно. Я ж не мур какой-то. Как договорились, так и сделали. Только надо нам теперь свою часть договора выполнить. Калину и Уборщицу выдать. Смотри, не облажайся.
Фоново послышалась команда Рыжего:
– Начали.
И тут же Вальжану пришёл доклад:
– Мышеловка захлопнулась. Стоят спокойно. Пошёл говорить.
– Давай.
Я увидел, как со всех сторон, из мусора, хоть и далеко, но на убойных дистанциях, появились несколько бронетранспортёров. Их башенки угрожающе смотрели стволами в борта машин нашей колонны.
Из-за первого камаза с песком выехал здоровый джип. Целый сарай на колёсах. Он был мне знаком по первому визиту в Пилон.
Из него вышел рыжеволосый, конопатый мужик с автоматом на шее и с гарнитурой рации на голове. Его бронежилет сверху был покрыт разгрузкой с многочисленными кармашками, забитыми разной военной амуницией. Он миролюбивым жестом поднял раскрытую правую ладонь.
Генерал выходил из связной машины. И вслед ему, на ухо, торопливо шептал Майор:
– Македонский передал, что Пилон на грани восстания, ждут твоего возвращения. Люди Вальжана блокированы в ратуше и на воротах.
Наш командир вышел Ржавому навстречу. Встретились они где-то на середине пути.
Клубы тумана, вперемешку со свалочными испарениями, пронзаемые лучами включённых фар, придавали картине некий сюрреализм.
– Здорово, Генерал! Надо поговорить.
– Здравствуй, Ржавый. В стабе бы и поговорили, что за необходимость в этом сейчас, да ещё и под стволами твоих пулемётов?
– В стабе тебе больше не рады. Ты поедешь мимо. А чтобы здесь не остаться навсегда, ты должен мне выдать Калину и Уборщицу.
Генерал поиграл желваками:
– В Пилоне остались мои люди, что с ними? И много трофеев с колонны внешников.
– Насчёт трофеев, просто забудь. А про Уборщицу с Калиной. Это дела института, меня не касается.
Генерал ещё раз, внимательно обвёл взглядом окружившие нас силы и сказал:
– Я тебя понял. Вы получите тех, кого хочет институт, за моих людей. Но сделаем так. Я хочу видеть здесь Тракториста, Болтона и Македонского. Тогда Калина перейдёт к вам. Потом вы передадите мне моих людей и получите Уборщицу. И я беспрепятственно поеду дальше в Хрущовку.
Вся физиономия Рыжего говорила, что если бы не определённые обстоятельства, разговор бы здесь был совсем другой.
И Генерал знал эти обстоятельства. Но иллюзий по поводу дальнейших событий не питал. Это Улей. И продолжил:
– Я хочу видеть заложников.
Рыжий заговорил в гарнитуру:
– Вы можете привезти сюда заложников?
Генерал усмехнулся:
– У вас какие-то проблемы?
Рыжий волком глянул на нашего командира.
И ничего не ответил. Если бы не эти проблемы... Разговаривали бы стволы БТРов.
Переговоры, через рацию, слышала вся колонна. И я с Алёной то же. Она спросила меня:
– Пойдёшь?
– Надо. Иначе тут будет бойня.
Моя любимая приобняла меня, посмотрела в глаза и поцеловала.
Не дожидаясь указаний Генерала, я сам пошёл к Рыжему.
Тем временем, в Пилоне начался бой. Из тюрьмы под ратушей вывели и посадили в джип троих заложников. Толпа атаковала охрану. Послышались первые выстрелы. Кто-то в отхлынувшей толпе заорал:
– Всё! Хана, братья. Теперь ходу назад нет. Вальжан будет мстить нам. Надо с его властью кончать!
Люди развернулись и начали пробиваться к охране с автоматами. Гремели обрезы, дробовики, охотничьи карабины и пистолеты. Всё, что было в тайниках повстанцев. В окна ратуши полетели "коктейли Молотова". Но там уже никого не было.
Вальжан с охраной вырвался в колонне с заключёнными. И пять бронированных джипов поехали к воротам. На тяжёлых стёклах расплывались молочные паутины от особо удачных попаданий. Покрышки не выдержали и ехали на ободах. Надо было выйти напрямую к воротам. Оттуда должна была быть поддержка из тяжёлых пулемётов. Так и случилось. Пройдя последний поворот, машины вышли из под обстрела. Преследователи сунулись, было, следом. Но линии трассёров их быстро отрезвили.
Пока повстанцы лихорадочно думали, как взять ворота и не дать уйти из стаба группе Вальжана, Вальжан приказал усадить людей Генерала в трейлер внешников, что уже ожидал у ворот. Его колёса было очень сложно пробить, и скорость у него была отменная. Пленных повезли на обмен. Глава стаба предвкушал месть восставшему быдлу, предателям.
Повстанцы же, получив контроль над всем городом, засели теперь на позициях вокруг въездных ворот. Бетонные блоки надёжно защищали и нападавших, и обороняющихся. Вот только время играло на старое руководство. Скоро вернутся бронетранспортёры и гвардейцы Ржавого, и перевес будет не на стороне восставших.
К тому же, четыре снаряжённые машины внешников с платформами на крышах, по три дрона на каждой, пока безмолвствовали.
Природа, как бы почувствовав всё напряжение сложившейся ситуации, изменила погоду. Подул ветер. Тучи пропали, выглянуло закатное солнце. Похолодало.