С тобой все ясно (дневник Эдика Градова)
Шрифт:
С Томки я сначала взял честное пионерское, а потом все объяснил. Подробно. Томка - человек! Сразу поверила, что все у нас получится, и... не стала проситься с нами. Правда, она так на меня смотрела, так смотрела... Но я Сделал вид, что не понял этого взгляда.
– Томка, мама - на твоей совести. Записку ей не оставляю. И знаешь еще что... Давай папу поздравим с Новым годом, а?
Не собирался я ей говорить этого. Вырвалось. Но и тем более не ожидал услышать от нее: "А я уже послала открытку... Я же не знала, что и ты захочешь..."
Оля
Когда же кончится это проклятое первое декабря!
Возвращаемся втроем из школы, а оно навстречу. Минус собственной персоной.
– Шкет (это он мне говорит), отойдем в сторонку.
Нет, я не струсил. Но дипломатка моя стала сразу оттягивать руку, как двухпудовая гиря.
– Последний раз, Минус, я бил тебе морду год назад.
– Андрей передает портфель Боре.
– Жаждешь встретить праздник с фонарем, чтоб светлее было под елочкой?
– Тогда уж держите меня все трое, двое не удержите.
– Когда-то мне нравилась эта шутка, теперь я ее слышать не могу. Минус пятится, кулаком потирая усы.
– Я только должен передать ему привет от одного человека. Он желает Эдику успешно окончить девятый класс. А когда будешь в десятом, встретитесь. Ты ему понравился. Он сейчас под следствием по другому делу, но сказал, что больше года не получит.
– Слушай ты, бесконечно малая величина о отрицательным знаком, - грозно начал Андрей, тесня Минуса к стене. Но тот в два прыжка очутился за столбом.
– Мое дело было передать привет, - крикнул он и убежал.
И опять во всех подробностях всплыл первый день этого проклятого месяца. Что я мог сказать ребятам, моим товарищам Андрею и Борису? Как дико и непонятно должны были для них прозвучать слова Минуса. Как зловеще они прозвучали для меня.
– Спасибо, - сказал я ребятам.
– Дальше я пойду один.
– Пожалуйста, Град ты наш, - сказал Андрей.
– Но и дальше, и всегда мы должны быть вместе. Даже если бы Женьшень не приставил нас к тебе телохранителями на этот месяц. Даже если в мире останется всего хоть один подонок.
"Руслан не всегда был подонком", - подумал я, но промолчал. Я понял, что они все знают. Или почти все.
Ну и пусть. Теперь все равно. Не хочу об этом не только говорить, но и думать.
Почти только об этом и думаю. Черт!
Последняя запись в уходящем году. Скульптор И. М. Босов вернулся из творческой командировки на БАМ, а мы летим завтра. По своему маршруту.
До начала операции "Молодая гвардия" 38 часов 19 минут.
5 января
Вчера мы вернулись.
Дома скандал. Оказывается, мы "совсем отбились от рук", нас ждут "кривые дорожки", мы "катимся по наклонной плоскости". Старшие забегали, засуетилисьспасите "трудных подростков"!
Ангелина Ивановна укоряет: "Вы хоть бы о характеристике для поступления в вуз подумали!" Андрей не выдержал: "Ни о каких характеристиках мы не думаем.
Мы хотим думать "о времени и о себе".
– Вот-вот, о себе. Поверь, Андрюша, - просит моя мама, - то, что говорит Ангелина Ивановна, тоже надо...
– "И кроме свежевымытой сорочки, скажу по совести, мне ничего не надо", - гордо продекламировал Андрей. Он сейчас битком набит Маяковским, как я Пушкиным.
Тогда Ангелина ударила в самое слабое место.
– От Босова ожидала, от Градова могла ожидать, - с чувством сказала она, - но от тебя, Борис... Разве я могла ждать такого от тебя?
Даже в кабинете директора Боря не выглядел так потерянно.
Босову-старшему мы обещали, что будем в день писать по письму. Слово сдержали, но разве мы виноваты, что почта в праздники перегружена и письма еще не пришли?
На последние копейки мы дали телеграмму перед возвращением - и вот это была, наверное, ошибка. В аэропорту нас встретили родители в штатском, и "Группа АБЭ" в полном составе была привезена на такси в дом Босовых, где, кроме предков, ждали нас Ангелина Ивановна и...Евгений Евгеньевич. Ему-то и досталось!
– Во всей школе, Евгений Евгеньевич, только вы знали, что задумали эти оглашенные, - возмущалась моя мама.
– Почему же вы не сказали ни нам, ни директору?
– Так они с меня слово взяли, что буду молчать, - рассмеялся Е. Е. Это же великие конспираторы. Водили меня за нос целую четверть, туманно намекали, а уведомили обо всем записочкой в день вылета.
– Ребячество!
– Товарищ Градова рубанула воздух ладонью.
– Детство какое-то.
– Босова-мать развела руками.
Борина мачеха ничего не сказала, только растерянно всхлипнула.
– Детство? В детстве убегают не дальше соседнего двора, - рассудительно вставил Босов-отец.
– Думаю, что это уже ранняя юность, когда бегут не от кого-то, а за самим собой. Чем они виноваты, что им первый раз шестнадцать? Один такой сбежал из Европы, аж на БАМе его повстречал. Трудится, учится, доволен.
– Да они замечательные ребята!
– воскликнула мачеха.
– Но почему ты, Боречка, нас с папой не предупредил?
– Меня возмущает их бессердечность.
– Голос у моей мамы был такой же, как тогда ночью, после смерти больного. Я боялся, что она расплачется.
– Ну, ладно, о своих матерях они не подумали. Но Ангелина Ивановна три ночи не спала, с ног сбилась, искала. Ей-то они какой Новый год устроили! И ведь никакого раскаяния. Герои, да и только!