С.О.Н.
Шрифт:
Через полгода после аварии Марго, одна из маминых бывших приятельниц, практически переехала к нам. Она вроде как «помогала по хозяйству» и заодно взялась за мое воспитание. Бывший муж оставил Маргарите подарок в виде двух детей и стального характера. Мадам одевалась только в вещи от Шанель (ездила за ними в Париж каждые полгода), говорила с французским акцентом, искусственно картавя, и жила, если честно, в свое полное удовольствие: при разводе она отсудила себе ого-го какую денежную компенсацию.
Возможно, отца привлекла ее материальная незаинтересованность: внезапный
А потом, в одной из своих поездок в Париж, Марго встретила многообещающего француза. Папа относился к ней, как к доброй подруге (слишком мало еще прошло времени со смерти мамы), а иностранец действительно заинтересовался тонкой душевной организацией, хоть она и была надежно скрыта в оболочке стервозного танка.
Уезжая, Маргарита передала бразды заботы о нашем доме своей лучшей подруге, натуральной блондинке с нежными, васильковыми глазами.
«Ты уж помогай им, Наташа», – вполне искренне умоляла новоявленная француженка. Наташа послушалась. Даже переусердствовала в своей заботе: они с папой поженились через год после отъезда Марго. Та, наверное, кусала себе локти: многообещающий француз бросил ее уже через три месяца.
За Париж она все же зацепилась. Открыла свой бизнес, купила квартиру и продолжала картавить теперь уже на законных основаниях.
«Хочешь, я позвоню в аэропорт и скажу, что в вашем самолете – бомба?» – вырывает меня из воспоминаний новое сообщение. – «Тогда вы точно успеете
Что тут сказать? Лена всегда умела искать нестандартные решения проблем.
Наташа, раскрасневшаяся, слегка запыхавшаяся, появляется на кухне в своем любимом белом костюме. Он действительно неплох и выгодно скрывает все лишние складки на животе. Есть, только одно но. И папа, будучи человеком практичным, неделикатно удивляется:
– А тебе не будет жарко, милая? Все-таки 25 градусов…
Я подавляю безнадежный стон. Почему в школе мужчин не учат вовремя закрывать рот? Да, пиджак оторочен мехом, ну и что? А самолет может и правда улететь без нас.
– В полете всегда холодно от кондиционера, – предупреждающе вставляю я, многозначительно пиная под столом папину ногу. – А в Париже сегодня пасмурно и дождь.
Черт! И как я могла так сесть в лужу? Белое, да еще и с мехом, не носят в мокрую погоду. Теперь стон подавляет отец. Наташа решительно берет свой чемодан.
– Я – быстро, – она панически борется с хитрым замком.
Спустя пятнадцать минут и пять выходов Наташи (можно было бы снять их на камеру и сделать памятное дефиле), папа окончательно и бесповоротно закрывает чемодан своей нерешительной супруги.
Всю дорогу в аэропорт Наташа дуется. Ей пришлось надеть твидовый розовый комплект (который, по мне, так очень ей идет). НО! Марго уже видела этот несчастный костюм, и моей мачехе не удастся удивить изысканную подругу с первого взгляда. Если это и есть проблемы размеренной зрелой жизни, я, пожалуй, не хочу взрослеть.
После пары пробок и припозднившейся очереди на регистрационной стойке нам приходится практически бежать на посадку. Это еще сильней расстраивает Ташу: во-первых, она не умеет бегать на своих умопомрачительно высоких каблуках, а во-вторых, у нее совсем не остается времени на бутики.
Дуться моя мачеха умеет мастерски. Ее светлые глаза жалостно хлопают ресницами. На щеках появляется натуральный румянец. Но самое главное – она молчит. И только ради этого ей стоило надеть этот злосчастный костюм и устроить пробежку на шпильках. Потому что, когда Таша открывает рот, это длится часами. Болтать она тоже умеет мастерски (почти в таком же совершенстве, как и дуться).
Я безразлично смотрю в окно на пухлые облака, беззаботно выстилающие наш путь. В самолете можно расслабиться. Только нельзя спать. Я не имею на это права, когда вокруг столько любопытных глаз. Мысли текут медленно и неохотно.
Не могу сказать, что не люблю свою новую маму. Если честно, мы всегда были настолько разными, что я при всем желании не смогла бы ее по-настоящему возненавидеть. Я очень повзрослела в свои тринадцать лет. Она же никогда не была взрослой: любила капризничать, модничать и покупать наряды – чем не пятилетняя девочка? В ее появлении в нашем доме были и свои плюсы: папа, например, вновь научился улыбаться. И даже стал иногда общаться со мной.
Да и вечный кипиш, насколько бы утомительным он ни был, возродил наш дом. Наташа, на правах хозяйки, затеяла замысловатый ремонт. А по выходным таскала нас с папой по своим любимым бутикам: больше всего на свете, даже больше, чем скупать себе все новые коллекции каких-то известных дизайнеров, Наташа любила наряжать других. Папу она переодела быстро: с новой стрижкой и в крутых черных брюках он вдруг помолодел лет на пять. Со мной, однако, деятельной мачехе не повезло: война за старые джинсы и футболки была долгой и жертвенной.
Выбрав себе стратегически правильную тактику, папа, сидящий через проход от нас, притворяется спящим. Обиженная Наташа умеет заставить других чувствовать себя излишне виноватыми. Самолет слегка потряхивает в особо турбулентных зонах, и каждый раз мое сердце на пару секунд перестает биться. Как, наверное, и у всех. В конце концов, сидеть в тесной коробочке в десяти километрах от земли и ни капельки не бояться человеку запрещает инстинкт самосохранения.
Мачеха достает из сумки косметичку и в десятый раз начинает поправлять макияж.