S.W.A.L.K.E.R. Байки из бункера (сборник)
Шрифт:
«Три камня, – понял Куцый и подумал еще: – Лучше бы наизнанку…»
А потом прошептал:
– Маша. Ешь аккуратнее. И будь внимательна. В малине могут быть черви.
И заплакал.
Из бункера вывалился толстый Ленивец. Спустил комбез, облегчился прямо у выхода, смешивая мочу с водой на дне траншеи, в которой сидел его напарник. Повернулся к Куцему, поковырял в носу.
– Прости меня, Куцый. Я, когда вижу еду, себя забываю. Я сожрал твою гречку, Куцый. И тушенку сожрал. Сожрал, набил глиной и замазал солидолом. Не обижайся, Куцый. Станина все равно бы тебе не дала. Она Кудра еще сильнее, чем
– Мама. У тебя комар на попе. Можно я его убью? – сказал Куцый и добавил: – Только не больно.
– Ты что, Куцый? – заржал Ленивец. – Какая я тебе мама? Да и нет уже комаров. Теперь до следующей шутихи…
2. Оживляж
– А это отчего? – спросил Куцый.
Тучи не расползлись, только истаяли до серой пленки. Но больше и не надо: когда небо чистое, особо нос не высунешь наружу – припекает, вроде, не сильно, а кожа в тот же день начинает клочьями слезать. А так-то милое дело. Тепло. Сиди на бетоне, лови ягодицами и причинным местом нагретость, смотри, как сушатся ватные штаны, да Ленивец стучит ломом по шляпке железного гриба, а потом тащит вязанку хвороста со стороны горелого сухостоя. Конечно, не Ленивец – молодой охранник, а Куцый, но раз Ленивец сожрал пайку Куцего, то Ленивцу и отрабатывать. Иначе один намек Кудру, и Ленивец будет есть глину, а от глины запор случается. Поэтому сейчас Куцый отдыхает, а Ленивец пыхтит. Ничего, ему полезно!
– Это отчего? – спросил Куцый.
На закругленном углу бункера выбоина. Глубокая такая, словно выжженная. Но разве можно выжечь камень? Хотя со стороны плеши и сухостоя бетон однажды словно расплавился, обмяк, струйками побежал вниз, как комбижир на сковороде. Да и вместо пулемета посреди колпака бункера – лужа застывшего металла.
– Кумулятивка, – сбросив вязанку, Ленивец вытер пот. – Видишь, яма не просто выбита, а словно высверлена? Но на излете шла. Впрочем, что зря языком болтать, давно это было. Еще меня не было на свете, и Кудра не было. Никого не было.
– А где Кудр ногу потерял? – спросил Куцый.
– Наступил, – сел рядом с напарником Ленивец. – На плоскую шутиху наступил.
– А разве бывают такие? – удивился Куцый.
– Бывают, – кивнул Ленивец. – Мне не попадалась, а вот Панкрат и сам едва не попался. Это гиблое дело, Куцый. Если она на земле, ее ж на просвет не возьмешь, не видно. Так вроде ничего себе, а как наступаешь – яма. Да плохая яма. Словно челюсти беззубые твою ногу хватают и начинают мусолить. Отгрызть, вроде, не могут, а перемусолить, кости переломать – только так. А если не отпрыгнешь, так и всего тебя засосут. Страсть! Панкрата спасло, что он с палкой ходит. Тычет ею перед собой. Мин боится. Хотя, чего их бояться? Так-то, если кроты тротил не выжрут, есть надежда разом по отходной дембельнуться, а если впереди тычешь, лови осколки в пузо, да переваривай, если сможешь. Палка его и спасла. Провалилась и затрещала. Ну а уж после ты знаешь. Три камня.
– А Кудр? – спросил Куцый.
– Кудр пацаном был еще, – ответил Ленивец. – В поселке бегал. Тогда еще дозоров вроде нашего не было, траншеи не чистили, шутихи до поселка долетали, это теперь они над траншеей копятся. И оживляжа тогда не было. Пока до лекаря дотащили, нога отпала уже.
– А откуда
– Кудр выдает, – ответил Ленивец.
– А у Кудра откуда? – не унимался Куцый.
– А вот у Кудра и спроси, – хмыкнул Ленивец. – Мал еще, о разном язык чесать… Знаешь, Куцый, что-то я передумал мыться. Устал. Завтра будем банный день устраивать.
– Странно, – задумался вслух Куцый. – Смотри, вот наша траншея. За ней – два минных поля, пуща, плешь, железные грибы, сухостой. За минными полями – вообще неизвестно что творится: отсюда, вроде как, увалы какие-то, а там – кто его знает? И при этом грязные тучи за грибы не заходят, шутихи только за траншеей вспухают, придурки только с той стороны приходят. Почему?
– Почему? – шумно высморкался Ленивец. – Потому что траншею мы очистили, а Кудр все траншеи с бубном прополз. И дозоры на углах расставил. Теперь наши траншеи, как веревка шерстяная, которую Панкрат от змей и дождевых червей раскладывает, когда на земле спать ложится. Шутиха завсегда ямы обходит, потому как над землей парит. Конечно, если она не плоская. Оттого и копятся они только с той стороны. А с этой все шутихи камнями закидали.
– Нет, – Куцый поерзал на бетоне, пересел, опять расправил причинное место на теплом. – Я о другом. Откуда вообще шутихи взялись? Панкрат говорил, что такая война была, что весь мир на куски порвало. Болота – на комариные шутихи, пожары – на огненные. Еще какую пакость – на еще какие пакостные. Это что же за взрыв такой был?
– Взрыв? – задумался Ленивец. – Взрыв разный бывает. Вот смотри, видишь справа на краю минного поля яму? Ну, в которую мы мусор бросаем. А слева яму видишь? Точно такая же. Та, которая бурьяном поросла. Я в нее до ветру хожу.
– Ладно врать! – обиделся Куцый. – Ты хоть раз до ямы отход свой донес? Всякий раз во второй траншее опорожняешься. А то б я каждый раз слышал, как ты по грибам стучишь.
– Ну, раз на раз… – поморщился Ленивец. – Я о другом хотел сказать. Когда-то тут была большая война, давно была. Наш бункер крепко стоял. Смотри. Туда склон, туда склон. Впереди поле. До самых увалов, не подберешься. Но с той стороны была большая пушка. Из нее стрельнули по нашему бункеру. Сначала попали вон туда. Поправили прицел. Попали вон туда. Еще поправили прицел, чтобы уж наверняка прихлопнуть нашу коробочку. Но не прихлопнули.
– Почему? – спросил Куцый.
– Война кончилась, – объяснил Ленивец. – Как раз тогда многое на куски разорвалось. А что не разорвалось, да в шутихи не превратилось, то опалило, да припекло. И бункер наш в котелок на костре обернулся, и пушка та расплавилась. Видел, что с пулеметом стало? С того раза и вся эта дрянь. И плешь, и шутихи, и придурки, и все прочее. Разное. Там еще, правда, ледовуха была, но это длинный разговор… Пойду я. Посплю.
– Стой, Ленивец! – прошептал Куцый.
– Что такое? – замер толстяк.
– У тебя… – у Куцего пересохло в горле. – Шутиха у тебя на спине.
– Точно? – Ленивец зашипел, как спущенная шина на велосипеде Панкрата.
– Точно, – вовсе охрип Куцый. – Звезда.
– Точно звезда? – застонал Ленивец.
– Точно звезда, – прошептал Куцый. – Восемь лучей.
– Восемь? – вовсе заскулил Ленивец. – Восемь не бывает!
– Восемь, – пискнул Куцый.