Сабина на французской диете
Шрифт:
— Объясните поподробнее, о чем статья? — попросила она.
— О новых приборах, в разработке которых участвовал Сергей Филиппович. Для контроля качества бумаги. С их помощью можно определять уровень красковосприимчивости и пылимости. Приборы превосходят оборудование лучших зарубежных фирм! Если статья не выйдет, все мы будем в… В общем, всем нам придется несладко.
— Значит, Горькова вы найти не можете, — констатировала Сабина. — А Тверитинова?
— Он не отвечает на телефонные звонки!
Для верности она сама позвонила на тот номер, который ей оставил босс, и тоже не дозвонилась. Про референта Горькова она слышала впервые в жизни. Когда она попросила Саблукова подождать, тот закатил глаза и взвыл:
— Я больше не могу ждать!
Сабина спустилась к секретарше в холл, птицей слетев по лестнице.
— Зря вы так бегаете, — заметила Ира. — Ступеньки скользкие. Потом костей не соберете.
Где Горьков, Ира не знала, а к телефону тот, понятное дело, не подходил. Куда мог деться референт, у секретарши догадок не было.
— Это вы должны знать, — укоризненно сказала она напоследок.
Ничего не оставалось, как отправиться за помощью к Эмме Грушиной. Хотя после вчерашней встречи Сабине страсть как не хотелось иметь с ней дела. Согласившись худеть под чужой «чемодан», она чувствовала себя так, будто ее прилюдно унизили.
Сабина очень торопилась, поэтому постучала в дверь и сразу вошла. Не дождавшись разрешения. В сущности, в офисах никто никогда не дожидается разрешения. По крайней мере, в «Альфе и омеге» так и было. В любой кабинет, кроме хозяйского, мог войти кто угодно и когда угодно.
Эмма Вениаминовна сидела во вращающемся кресле, томно откинувшись на высокую спинку. Над ней, словно голодный коршун над кроликом, нависал мужчина с прилизанной рыжей челкой. Его щеки были усыпаны темными веснушками, похожими на россыпь дробленой гречки. Парочка или только что целовалась, или собиралась проделать этот нехитрый фокус прямо сейчас.
— Прошу прощения, — бухнула Сабина, не опуская глаз. Профессиональный долг заставил ее наплевать на условности. — Сложились форс-мажорные обстоятельства. Необходимо найти референта Горькова. Мне нужна ваша помощь.
Рыжий мужчина выпрямился и повернулся к ней. В его маленьких холодных глазах, похожих на зеленые камушки, вспыхнул чисто мужской интерес. Наглый интерес. Не иначе, это петух в местном курятнике.
— А вы кто такая? — нараспев спросил он.
— А вы? — спросила Сабина, глядя мимо него, она наблюдала за манипуляциями Эммы, которая, ни слова не говоря, достала густо исписанную тетрадь и уже водила пальцем по строчкам.
— Я — Чагин, бригадир. Зовут меня Борей. — И для верности повторил:
— Боря Чагин.
Сложив мокрые губы бантиком, он послал Сабине воображаемый поцелуй и подмигнул. Он был омерзителен. Под его взглядом она почувствовала себя так, словно по ее телу полз червяк.
— У меня есть телефон и адрес матери Горькова, — сообщила Эмма, подняв голову. — Записывайте. Это все, чем я могу помочь.
Сабина записала, пулей вылетела из кабинета, промчалась по коридору и поскакала вверх по лестнице.
— Осторожнее на ступеньках! — снова крикнула ей вслед секретарша. — Костей не соберете.
В присутствии Саблукова Сабина позвонила матери референта, и после долгих расспросов та сообщила ей, что сын вроде бы отправился на квартиру босса.
— Едем туда! — решила Сабина. — Есть шанс или поймать Горькова, или найти статью. Вдруг она сохранена в компьютере Тверитинова? Правда, отыскать ее будет непросто. У него там столько документов…
Пока они спускались по лестнице, навстречу им попалось несколько мужчин, и Саблуков постоянно приставал:
— А это не Тверитинов? А вот это?
Оказывается, они никогда не встречались. Саблуков был лично знаком лишь с партнером Сергея Филипповича, который и привез его в «Бумажную птицу», когда исчерпал все другие возможности решить возникшую проблему.
Сабина посадила канадского представителя в свою машину и нажала на газ. Саблуков всю дорогу просидел молча и только в конце начал прикладывать ладони ко лбу — то левую, то правую.
— Наверное, у меня сосудистый криз, — сообщил он мрачным тоном. — Внутри черепной коробки все сжалось, словно кто-то плющит мои мозги.
— Сейчас приедем, и я вас чаем напою.
— Лучше коньяком, — немедленно откликнулся тот. — Коньяк действует быстрее.
Охранник продемонстрировал хорошую память и, завидев знакомый автомобиль, поднял шлагбаум. Сабина почти волоком тащила Саблукова за собой, поэтому в подъезд они вошли, по-детски держась за руки. Консьерж предупредительно улыбнулся. Он был молодым, упитанным и добродушным. Возле него на конторке лежала салфетка, а на ней — бутерброд с прозрачными ломтиками бекона и крупно наструганным огурцом.
— А Сергей Филиппович вернулся? — спросила Сабина, ощутив внезапный приступ голода. На секунду у нее даже в глазах потемнело.
— Да нет еще, — покачал головой тот. — Но там, наверху, этот… Референт.
— Горьков?! — радостно переспросила она, сглотнув. Слюны набрался полный рот, потому что проклятый бекон пах на весь подъезд.
— Да, Вадик. Давно уже приехал.
Консьерж привстал, с любопытством проводив глазами странную парочку, которая галопом промчалась к лифту — оба часто дышали и громко топали.