Сабина на французской диете
Шрифт:
Уставший, голодный и злой, хозяин дома поднялся на свой этаж, немного погремел ключами и распахнул дверь. Возле коврика стояли короткие сапожки его новой помощницы — он отлично их запомнил — и две пары мужских ботинок. Щеголеватые остроносые и практичные тупорылые.
Он отшвырнул портфель с документами, скинул пальто прямо на тумбочку и, неслышно ступая, двинулся по коридору. За поворотом ему открылся вид на кухню, и тут Тверитинов увидел, что там на табуретке восседает незнакомый плешивый мужик и пьет его коньяк, наливая себе в пузатую рюмку. Рядом на столе стоит блюдце с двумя очищенными яйцами. Почему-то эти яйца его особенно завели.
— Что здесь происходит? — отрывисто бросил он, встав на пороге и сощурив глаза.
Плешивый повернул голову и заплетающимся языком сказал:
— Не. Ваше. Дело. — И налил себе еще.
Тверитинов хотел взять негодяя за шиворот и выкинуть его вон, но тут услышал, что из комнаты доносится тихий храп.
Шагнул в гостиную и побледнел от гнева — на диване лицом к стене лежал еще один мужик — его ноги в полосатых носках торчали из-под одеяла. Его одеяла! В его собственном пододеяльнике с зелеными цветочками.
«Она уволена», — решил про себя Тверитинов и прислушался. За дверью кабинета его помощница напевала жиденьким голоском: «Любовь мне голову вскружила-а-а… И на лопатки уложила-а-а…» Он подошел и рванул дверь на себя.
Сабина сидела в кресле, задрав ноги на стол, и курила сигарету через его именной мундштук. Кроме юбки, чулок и черного кружевного лифчика на ней ничего не было.
— Вы уволены, — повторил Тверитинов вслух.
— Сергей Филиппович! — удивленно воскликнула помощница, скинув конечности на ковер и распахнув глаза. — Это вы?!
— А вы кого ждали? Брэда Питта?
— Я вам сейчас все объясню!
— Я и так все прекрасно понял, — отчеканил он. — Вы с самого начала показались мне ненадежной, легкомысленной авантюристкой!
— Ну да? — спросила она с удивлением. Тверитинов мог бы поклясться, что эти слова ей понравились. — Я в самом деле выгляжу легкомысленной?
— Сейчас особенно. А когда утром я давал вам задание, вы красили губы.
— Я не думала, что вы заметите.
— Я заметил. — Он старался не глазеть на нее, но из этого совсем ничего не получалось. Как можно устраивать выволочку и смотреть при этом в сторону? — Собирайте свои вещички. И не возражайте, — пресек он ее попытку объясниться.
— Очень глупо, — сердито сказала Сабина. — Потом, когда все выяснится, вы будете жалеть.
— Не буду.
— Еще попросите меня вернуться.
Она вытащила сигарету из мундштука и загасила ее в красивой морской раковине, которую Тверитинов привез из круиза и очень любил. Потом встала и, раздосадованная, покинула кабинет.
— Куда это вы идете? — спросил босс, следуя за Сабиной по пятам. Спина у нее была выпрямлена и дышала праведным гневом.
— На кухню, — ответила та, не оборачиваясь. — Я сегодня работала без обеда и заслужила кусок хлеба перед увольнением.
Возмущенный, он отправился за ней, не зная, как ее остановить. Вырвать кусок хлеба у нее изо рта? Она вошла в кухню и сразу же двинулась к столу, за которым сидел плешивый мужик.
— Безобразие! — воскликнул тот, повернув ко вновь прибывшим просветленную физиономию. — Видели, на какой дрянной бумаге печатают бутылочные этикетки? А от чего зависит качество бумаги? — назидательно спросил он и сам же себе с большим чувством ответил:
— От гладкости и высокой степени непрозрачности.
— Кто это? — спросил озадаченный Тверитинов.
— Канадский представитель, — коротко ответила Сабина. Повернулась к Тверитинову и обиженно добавила:
— Я решила вам помочь, а вы… Даже не хотите разобраться! Какой же вы после этого руководитель?
Тверитинов молча смотрел на нее. Он мог бы поклясться здоровьем любимой бабушки, что только что на тарелке перед ней лежало два вареных яйца, очищенных от скорлупы. Сейчас их там не было. Невозможно было представить, чтобы человек так быстро проглотил яйца. Она же, в конце концов, не пеликан.
— Вы хотели поесть, — кинул он пробный камень.
— Я поела, — ответила Сабина. К ее нижней губе прилип кусочек желтка.
Тверитинов моргнул и сказал:
— Вижу, вы безумно проголодались. Может быть, хотите чего-нибудь.., еще?
Сабина посмотрела на него с некоторой опаской:
— А у вас есть помидор?
— В холодильнике, внизу.
Не говоря ни слова, она с головой нырнула в холодильник, достала помидор, вымыла его под краном и съела буквально в три укуса, захлебываясь вытекающим соком. Вытерла рот рукой и только потом заметила, как он на нее смотрит.
— Все-таки не хотите узнать, что тут произошло?
— Я полюбил эту женщину! — воскликнул со своего места Саблуков. — Она подобрала меня, несчастного, и привезла сюда. Я так хотел коньяка… Она налила мне и приласкала… — Он влажными глазами посмотрел на Сабину. — Я люблю вас! И очень хочу в уборную.
Саблуков встал и покинул кухню, оттолкнув Тверитинова плечом. В этот момент позвонили в дверь, и тот размашистым шагом отправился открывать, бросив:
— Выметайтесь вдвоем. — Тотчас вспомнил про полосатые носки под его одеялом и через плечо крикнул:
— Втроем.
— Вы не выпили витамины! — вслед ему сказала Сабина, отчаянно жалея, что в холодильнике нет зеленого салата. Салат входил в обеденное меню, а она готова была съесть сейчас даже клевер.
Звонок продолжал надрываться, и хозяин рывком распахнул дверь. На пороге стоял Николай Безъязыков, занимавший в «Бумажной птице» должность главного менеджера по работе с клиентами. Он был невысок, но строен и отличался вкрадчивыми манерами. Хитрые раскосые глаза и длинные волосы, собранные в «хвост», делали его похожим на женщину. В руках он держал пластиковую папку, из которой лезли договора, разбухшие от скрепок.