Сабина на французской диете
Шрифт:
— Здесь, — кивнула Сабина. — Пьет четвертую чашку кофе.
Утренний сухарь, зажаренный в тостере, несколько примирил ее с жизнью.
— Ты поздно легла? — сочувственно спросил Максим. — У тебя глаза спят.
Сегодня утром она вообще не знала, как вернуть себе человеческий облик. После вчерашних слез лицо было похоже на кусок теста, и глаза в нем просто утонули. Пришлось тащить из холодильника лед и производить глубокую заморозку.
Тверитинов упорно делал вид, что ничего не случилось. Пуговицы — все до одной — обнаружились в кабинете на журнальном столике, в хрустальной пепельнице.
— Как твоя рука? — спохватилась Сабина, заметив пластырь на руке у Максима.
— Отлично. Уже почти все зажило. По крайней мере, с продуктами я справлюсь. Ты не забыла про завтрашний ужин? — спросил Максим, тревожно глядя на нее. — Завтра пятница. Я уже продумываю меню.
Она не успела ответить, потому что дверь распахнулась, и в приемную влетел мужчина в красной куртке и каскетке. Черные кудрявые волосы и улыбка первыми бросались в глаза. В улыбке было столько чувств, столько весны, хорошего настроения, столько перспектив и надежд, что невольно хотелось ответить на нее с такой же пылкостью.
— О, кого я вижу! — воскликнул человек с улыбкой и раскинул руки, собираясь обнять Максима. — Сколько лет, сколько зим. Как жизнь?
— Отлично, Леха, отлично. — Максим встал, и они принялись хлопать друг друга по плечам.
Затем дошла очередь до Сабины.
— Вы — новенькая! — констатировал Леха и протянул руку через стол. — Алексей Ватченко, разрешите представиться.
— Сабина Брусницына, — ответила та, привстав со своего стула.
Он пожал ее руку с комически-серьезным выражением лица, которое означало, что он тут неформально и не собирается разводить антимонии.
— У Сереги нет какой-нибудь делегации из Сингапура, которую невозможно разогнать? — спросил Ватченко у Максима. — Или тут у вас очередь? Из страждущих лицезреть любимого руководителя?
— Я стоял первым, но тебе, так и быть, уступлю.
— Я ненадолго, — пообещал тот. — Потом загляну к тебе, перебросимся парой слов. Ты будешь на месте?
Максим заверил, что будет и, шепнув Сабине, чтобы не забыла про ужин, ретировался. Ватченко подмигнул ей, стукнул в дверь костяшками пальцев и сразу вошел. Дверь по нелепой случайности осталась приоткрытой. Щелка оказалась совсем небольшой, но звуки все равно просачивались в приемную, тем более что Ватченко, кажется, не умел понижать голос.
Через несколько минут Сабина уже поняла, что они лучшие друзья и постоянно общаются.
— Отличная стрижка, — заметил Ватченко и странно хихикнул. — И под кого же ты стригся?
— Под Кэри Гранта, — проворчал Тверитинов.
— У нее неплохой вкус, — похвалил Леха, и у Сабины вытянулось лицо.
О ней что, сплетничали?! Невероятно. Вот она, пресловутая мужская сдержанность и скупость на слова!
Затем мужчины принялись обсуждать какие-то неотложные вопросы по поводу дороги, которую прокладывают возле их загородных домов, летний отпуск и семейные неурядицы.
— Она опять приезжала, — признался Тверитинов, кашлянув. — Надя.
— Я знаю.
— Откуда?
— Ну, как откуда? Она же дружит с моей Лариской!
— А, ну да, — вяло откликнулся тот.
— Лариска тобой восхищается, — продолжал Ватченко. — Ты даешь бывшей жене деньги по первому требованию. Аттракцион невиданной щедрости.
— Ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь…
— Знаю. Как идиот.
Сабина затаила дыхание. Щекотливая ситуация! Если она встанет и закроет дверь, они сразу поймут, что она все слышала. Если случайно чем-то стукнет или звякнет — они закроют дверь сами.
Оставалось сидеть тихо-тихо.
— Да, ты женился на ней, когда вы были еще детьми, но с тех пор много воды утекло…
— Ты не понимаешь! Надя из-за меня ничего не добилась в жизни, я просто не могу бросить ее на произвол судьбы.
— Как это не добилась? — саркастически спросил Ватченко. — Она добилась тебя. И это самое лучшее, что могло с ней случиться.
— Не драматизируй. Честно говоря, я теряюсь в ее присутствии. Она постоянно говорит, что все еще любит меня. Я чувствую себя идиотом.
Они помолчали, и Ватченко уже совершенно другим, заговорщическим тоном спросил:
— Знаешь, кто мне звонил?
— Ну?
— Не ну, а Жанна Пальваль. И знаешь, кто ее интересовал?
— Я, — ответил Тверитинов. — Нетрудно догадаться, раз ты приперся с самого утра.
Сабина подобралась на своем крутящемся стуле и едва не уехала к стене. Пришлось схватиться пальцами за край стола. Жанна Пальваль! Знаменитая певица, исполнявшая песни собственного сочинения, — утонченная,талантливая и независимая. Некоторое время назад она вышла замуж за миллионера и уехала во Францию, где начался второй этап ее карьеры. Она выступала на лучших сценах мира, последний ее альбом стал сенсацией. Слушать Жанну Пальваль считалось хорошим тоном. Она так виртуозно владела голосом, что Сабинин отчим, большой знаток и ценитель классической музыки и вокала, уходил с ее концертов с повлажневшими глазами.
— Она услышала про то, что ты делаешь все эти эксклюзивные штучки — визитки, почтовые наборы, альбомы для фотографий, — и загорелась идеей заказать у тебя что-нибудь изысканное для себя и своего старикашки. Клянусь, она была в нетерпении. Наверняка скоро раздастся звонок, и ты услышишь ее божественный голос.
— Не нужно этих интригующих интонаций, — пробурчал Тверитинов. — Все давно перегорело.
Сабина прикусила указательный палец. «У него был роман с Жанной Пальваль! — ахнула она про себя. — А я подозреваю его в каких-то махинациях с бумагой. Быть не может, чтобы человек, который нравится такой потрясающей женщине, оказался аферистом международного масштаба. Жанна бы его раскусила, она бы почувствовала в нем фальшь».
— Не будь идиотом и не пытайся увильнуть. Кроме того, я знаю Жанну. Она неотвратима, как тайфун. Если она тебя хочет, она тебя получит. И вообще… Вдруг это настоящая любовь?
— Ты меня поражаешь. — Тверитинов пощелкал зажигалкой, прикуривая. — Настоящая любовь не приходит со второй попытки.
— Так и будешь киснуть в одиночестве? — наседал Ватченко. — Под лежачий камень, друг мой, не только вода не течет, туда даже воздух не попадает. Еще немного, и ты протухнешь. Сгниешь, как старый гриб.