Сабля Цесаревича
Шрифт:
Разговор мало походил на общение двух пацанов.
— Он стоял вот здесь, — вместо ответа сказал Алексей, указывая на вестибюль.
— Ну да, а потом его взорвали и поставили метро, — кивнул Павел.
— Ну и зря, — его собеседник с неподдельным разочарованием отвернулся. — Батюшка… — начал он, но замолчал.
Паша смотрел на него выжидательно.
— Мой отец имел отношение к строительству метро, — наконец, продолжил Алексей. — Но он не хотел взрывать церкви ради станций.
— Ну, кто бы его спросил, если бы наверху решили, — пожал плечами Пожар, подумав, что новый знакомый, скорее всего, из мажоров — сынок какого-нибудь большого чиновника или другого начальника. В общем-то, ему было все равно — он способен был общаться и с «золотыми мальчиками», и с детьми пролетариев. Критерием была лишь степень интереса, который вызывал в нем собеседник. К сожалению, тех, кто вызывал его достаточно, чтобы Паша захотел общаться дальше, было исчезающе мало.
Но этот парень… Интерес Павла к нему был велик.
— Слушай, Леш, пойдем куда-нибудь, прогуляемся что ли, — неожиданно для себя предложил он.
— Пойдем, — легко согласился Алексей и гибким движением поднялся со скамейки.
Они дворами направились в сторону Исаакиевской площади. Павел шел вперед, его спутник — чуть поодаль, с любопытством рассматривая все кругом.
— Ты что, этого пути не знаешь? — не выдержал наконец Пожарский.
Леша кивнул.
— Я никогда тут не ходил, — признался он. — Я вообще Петербург знаю плохо.
— Ты не местный что ли? — продолжал допытываться Пашка.
— Нет, родился я здесь… — помотал головой Алексей. — Вернее, в Петергофе, а жили мы в Царском селе. Но в Питере с родителями бывал часто.
— А потом?
Алексей еле заметно пожал плечами.
— Потом пришлось уехать.
«В Москву, наверное, папа перебрался, на повышение», — подумал Паша.
— А в детстве ты разве по городу не гулял? — спросил он.
— Мне не позволяли, — ответил Леша. — Всегда возили. Я… хворал, родители беспокоились очень.
— А сейчас?
— А сейчас у меня все хорошо, — широко улыбнулся Алексей.
— И когда же ты в Питер вернулся? — продолжал допрос Павел.
Новый знакомый интересовал его все больше.
— А я только что… сию минуту приехал, — как-то рассеянно ответил Леша, но когда Пожарский посмотрел на него с удивлением, весело рассмеялся.
«Странный… Но интересный», — в который раз промелькнуло в голове у Павла.
За разговорами они не заметили, как выбрались на Мойку.
— Там башенка была, и вообще оно совсем другим стало, — произнес Алексей, глядя на тяжеловесное здание ДК работников связи на противоположном берегу.
— Такое и было, сколько себя помню, — ответил Павел, мельком глянув на спутника.
Тот промолчал.
— А давай на колоннаду залезем, — предложил Пашка, указав на золотящийся в небесах купол Исаакия.
— Конечно! — с энтузиазмом отозвался Леша.
По набережной он вышли на площадь. Собор открылся перед ними во всей своей грандиозной красоте. К удивлению Павла, Алексей остановился и истово перекрестился на купол.
— Ты верующий что ли?.. — не очень тактично вырвалось у Паши.
Но Алексей, похоже, не обиделся.
— Да, — просто ответил он.
Павел мысленно пожал плечами: ему было все равно. В его классе училась пара детей из мусульманских семей, одна девочка — из хасидской и несколько, чьи родители были православными. Самому же Паше религиозные вопросы не то чтобы были неинтересны — он просто еще не решил для себя, как относится к идее Бога. В его характере было заложено стремление сначала разобраться в теме досконально, прежде чем выносить какие-то суждения.
Сегодня на колоннаду пускали, и даже туристов было немного, очередь отстояли совсем небольшую. Потом долго поднимались по кажущейся бесконечной винтовой лестнице. Пашка, вообще-то, по физкультуре был не последним в классе, но к концу подъема стал слегка задыхаться. А вот Леша двигался вверх легко — словно взлетал.
«По ходу, спортсмен», — подумал Пожар.
Как всегда, когда он оказывался здесь, Павел с радостным изумлением стал рассматривать раскинувшийся ниже его родной город. Они медленно двигались по площадке, следя за разворачивающейся перед ними панорамой бывшей имперской столицы. Из-за спин охраняющих храм фигур апостолов и архангелов, в обрамлении серо-стальных плоскостей крыш и новомодных стеклянных световых фонарей, возникали памятник Николаю I, Мариинский дворец, Манеж, Сенатская площадь с Медным всадником, блестела лента Невы, золотилось Адмиралтейство. Дальше — Дворцовая площадь с Александровской колонной, Зимний…
Павел перевел взгляд на лицо нового приятеля и поразился его выражению. Оно тоже было радостным, но вместе с тем каким-то сурово-торжественным. И слегка печальным. Странно было видеть такое лицо у улыбчивого и открытого Леши.
Но тут он повернулся к Паше со своей прежней доброжелательной улыбкой.
— А на самый верх полезем? — спросил он, кивая на закрытую решеткой железную винтовую лесенку, ведущую на балюстраду.
— Кто же нас туда пустит? — хмыкнул Паша.
— А я там был… — ответил Алексей, но продолжать не стал.
«Опять через папу, наверняка», — подумал Павел, знавший, что на Ангельскую балюстраду обычных посетителей никогда не пускают.
…Внизу они купили по мороженому в полуподвальном магазинчике на Почтамтской и неторопливо пошли вдоль Мойки в сторону Пашиного дома на Английском проспекте. Говорили о всякой всячине, но Леша так и не сказал, какое-такое «дело» у него к Паше. А тот не спрашивал — был безумно рад, что этот странный парень появился в его жизни, и боялся, что, если он, Павел, не подойдет для того «дела», Алексей снова растворится в белом шуме города, из которого он, казалось, материализовался.
Напротив арки Новой Голландии мальчики остановились и, облокотившись на парапет, продолжали беседу. Разговор шел о политике — тема, на которую Павел говорить не слишком любил, но на которую много размышлял. В последнее время он склонялся к анархизму.
— Тут уже ничего не исправишь, — горячился он. — Воруют, лгут народу, выборы — сплошной фейк, депутаты думают только о своем кармане, причем все — и которые за власть, и которые против. Президент несменяемый, считай царь.
— Паша, подожди, не лезь в бутылку, — Леша почему-то кивнул на Новую Голландию. — Ты-то что предлагаешь? Революцию что ли?