Сад огней

Лазарчук Андрей Геннадьевич

– Всего лишь жизнью, – фыркнул Вебер.

– Моя жизнь – что хочу, то и делаю, – возразил Лепешев.

– Нет, – решительно сказал Вебер. – Хватит мне покойников на этой планете.

Не пущу.

– Эрни, – проникновенно сказал Лепешев, – ты себе не представляешь, какие у меня полномочия. Я сам не знал, что такие бывают. Понимаешь, я имею право принимать на месте любые решения и любыми средствами настаивать на их выполнении. У меня даже где-то пистолет есть. Хочешь, поищу?

– Иди ты со своим пистолетом… шантажист. У меня, кстати, тоже есть. Вот как устроим на станции пальбу… Знаешь что, давай вместе, а? У меня этих парашютов…

– Нет, – сказал Лепешев, – я первый придумал, я первый и пойду. Тут уж, брат, приоритет мой.

– Может быть, как-нибудь по-другому? – сказал Вебер просительно. – Боюсь я за тебя, Женька.

– Эрни, старик, ты знаешь, до чего я не люблю говорить красивые слова, – сказал Лепешев. – Но тут иначе не получится… Понимаешь, я всю жизнь мечтал об этом мире. Грезил

им. Видел его во сне. С самого детства, честное слово. Понимаешь, я так хотел рисовать, а у меня никогда не получалось… Он весь остался во мне, этот мой мир. И вдруг оказалось, что он есть и наяву… Я очень хочу туда попасть. Никогда в жизни я не хотел ничего так, как этого.

Вебер долго молчал, опустив голову.

– Сволочь ты, – неожиданно сказал он. – Вечно ты думаешь только о себе…

* * *

Модуль погасил орбитальную скорость на границе атмосферы и падал теперь на планету вертикально, притормаживая себя малой тягой вспомогательных двигателей. На высоте пятнадцати километров двигатели смолкли, и перед Лепешевым распахнулся люк. «Давай!» – крикнул пилот. Лепешев в последний раз набрал полную грудь холодного, пахнущего металлом кислорода, на секунду замер, придерживаясь обеими руками за края люка, потом взялся за кольцо парашюта и, сильно оттолкнувшись, бросился в тугой, сразу обнявший его встречный поток…