Сад Рамы
Шрифт:
Николь и ее семья отыскали предназначенную для них дверь, вошли в помещение, сняли специальные комбинезоны и уложили их в шкафчики. Дети по очереди поглядывали в окно, удивлялись двум сферическим модулям и ожидали, пока откроется внутренняя дверь. Через какие-то минуты они впервые увидели свое новое жилье.
Все были в восторге. По сравнению со спартанскими условиями жизни на Раме здесь их ожидал истинный рай. У всех детей было по комнате, для Майкла предназначалось отдельное помещение в дальнем конце всей квартиры; спальня Николь и Ричарда с постелью королевских размеров находилась в противоположной
Потрясены были даже взрослые.
— Как только они сумели все это сделать? — оказавшись подальше от детских ушей, спросила Николь у Ричарда в первый же вечер.
Ричард взволнованно огляделся.
— Могу только предположить, — ответил он, — что все наши действия на Раме фиксировались и передавались сюда — на Узел. Должно быть, они воспользовались памятью компьютеров и по хранящейся там информации определили необходимые нам условия жизни. — Ричард ухмыльнулся. — Кстати, если у них есть достаточно чувствительные датчики, даже здесь они могут принимать телесигналы с Земли. Невольно смутишься, узнав, что о нас судят по такому…
— Добро пожаловать! — перебил Ричарда новый бестелесный голос. Он опять доносился отовсюду. — Мы надеемся, что вы удовлетворены всем, что обнаружили здесь. Если нет, просим сообщить нам. Мы не имеем возможности постоянно следить за вашими словами, а поэтому для связи выделена специальная область. В вашей кухне на столе расположена белая кнопка. Мы будем считать обращенными к себе все слова, произнесенные после ее нажатия. Закончив сообщение, нажмите кнопку снова. Так мы…
— Один только вопрос, — бросившись в кухню, чтобы нажать кнопку, Кэти прервала голос. — Кто вы?
Ответ последовал после крохотной, секундной, задержки.
— Мы представляем коллективный разум, управляющий Узлом. Наша цель помочь вам, обеспечить привычный уют, предоставить все необходимое для жизни. Время от времени мы будем обращаться к вам с просьбой выполнить для нас кое-какие задания, которые помогут нам лучше понять вас.
Николь больше не видела причаливавший аппарат. Она так глубоко погрузилась в собственные воспоминания, что и думать забыла о новых пришельцах. Но теперь ей представились странные создания, выбирающиеся на платформу, слушающие обращенные к ним бесстрастные слова на своем языке. «Удивление, — размышляла она, — чувство, общее для всей мыслящей материи».
Глаза ее обратились к административному модулю. «Что там сейчас делается? — гадала Николь. — Это мы-то, горемыки, снуем между жилым модулем и инженерным. Но вся последовательность наших действий явно заранее предусмотрена. Но кем же? И зачем? Почему кто-то собрал все эти существа, построив для них целый искусственный мир?»
Ответов не было. Как всегда, эти вопросы создавали в Николь ощущение собственной незначительности. Ей захотелось вернуться, обнять кого-нибудь из детей. Николь про себя улыбнулась. «Вот тебе и истинная иллюстрация нашего положения в космосе, — подумала она. — Мы отчаянно нужны лишь своим собственным детям, а вообще — ничтожны, если поглядеть на себя честно. И требуется огромная мудрость, чтобы понять, что обе точки отсчета прекрасно согласуются между собой».
3
Завтрак получился праздничным. Земляне заказали настоящий пир у дивных поваров, готовивших для них. Создатели помещения предусмотрели в нем холодильник и несколько разновидностей печек, на случай, если гости решат сами готовить из сырых продуктов. Однако инопланетные повара (или роботы) готовили так хорошо и быстро, что Николь и остальным членам семьи почти не приходилось заниматься этим — они просто нажимали белую кнопку и заказывали.
— Я хочу лепешек на завтрак, — потребовала Кэти, оказавшись в кухне.
— И я тоже, и я тоже, — завопил прилипала Патрик.
— Каких лепешек? — осведомился голос. — В нашей памяти хранится информация о четырех типах лепешек: гречневых, сметанных…
— Пусть будут сметанные, — перебила его Кэти. — Три штуки, — она поглядела на братца и добавила: — Нет, лучше четыре.
— С маслом и кленовым сиропом, — крикнул Патрик.
— Четыре лепешки с маслом и кленовым сиропом, — проговорил голос. — И все?
— Еще яблочный сок и апельсиновый, — добавила Кэти, посовещавшись с Патриком.
— Через шесть минут восемнадцать секунд, — заключил голос.
Когда еда была готова, вся семья собралась в кухне вокруг круглого стола. Младшие дети рассказывали Николь о том, чем занимались во время ее отсутствия. Патрик особенно гордился личным рекордом в беге на пятьдесят метров, установленным им в зале. Бенджи старательно сосчитал до десяти, и все зааплодировали. Они как раз позавтракали и убирали посуду, когда у двери зазвонил колокольчик.
Взрослые переглянулись, и Ричард, подойдя к пульту, включил видеомонитор. Перед их дверью стоял Орел.
— Надеюсь, нас ждет не новое исследование, — мгновенно отозвался Патрик.
— Нет… нет, едва ли, — ответила Николь, шагнув к выходу. — Наверное, он хочет сообщить нам о результатах последних экспериментов.
Глубоко вздохнув, Николь отворила дверь. Сколько раз ни приходилось ей общаться с Орлом, уровень адреналина в комнате тут же подскакивал. Интересно почему? Может быть, ее пугали потрясающие знания этого существа? Или же полная его власть здесь над ними? Или же сам факт его существования?
Орел поприветствовал ее гримасой, которая у него, как убедилась Николь, означала улыбку.
— Разрешите войти? — вежливо осведомился он. — Я бы хотел переговорить с вами, вашим мужем и мистером О'Тулом.
Николь глядела на него — что, если это и вправду оно, мелькнуло у нее в голове. Орел был высокого роста — не менее двух с четвертью метров, и начиная от шеи тело его напоминало человеческое. Руки и торс были плотно покрыты перьями, небольшими и пепельно-серыми, за исключением четырех молочно-белых пальцев на каждой руке. Ниже груди тело Орла и по цвету было похоже на человеческое, однако структура внешнего слоя свидетельствовала, что такой цвет не являлся результатом попытки повторить натуральную человеческую кожу. Ниже груди волосы не росли, не было и признаков существования гениталий, суставов и больших пальцев на ногах; когда Орел шагал, возле его колен складывались морщинки, исчезавшие, как только он выпрямлялся.