Сад смерти
Шрифт:
Вопреки своей воле Сармик был немного польщен тем, что его назвали культурным. Даниэль обратил внимание на то, что он начинает говорить на языке образованных людей, хотя это и требовало от него больших усилий. Он искал как можно более красивые слова.
Сармик вновь посерьезнел.
— Все очень просто, молодой родственник моего друга Венделя! Наш народ умирает. Во все времена на нас, таран-гайцах, лежало проклятие — ведь ты видел Мара, он его жертва. И вот — как будто этого недостаточно! — вторгаются эти захватчики и хотят отнять у нас нашу
Даниэлю стало стыдно за свой вопрос.
— Понимаю, — мягко сказал он. — Наши симпатии на вашей стороне. Но ты ведь знаешь, что и Вендель, и я — тоже потомки злого Тангиля, и что я приехал, чтобы попытаться снять проклятие, о котором ты говоришь?
Сармик исподлобья взглянул на него.
— Я знал, что на вас то же проклятие, да. Но я не знал, что ты собираешься ввязаться в такое безумное, безнадежное дело — борьбу с Тангилем…
— Мы должны, Сармик. Мой род так же ужасно страдает, как и вы. Если не хуже. В каждой ветви нашего рода у нас есть такой, как Map. Хорошо, пусть не такой ужасный и страшный, но слишком уж много хороших женщин у нас в роду расстались с жизнью, потому что родили проклятого ребенка.
Сармик кивнул.
— Женщина, родившая Мара, умерла, это верно. Но все равно. Что можешь сделать ты, зеленый юнец?
Ировар зашевелился.
— Должен сказать тебе, Сармик, что у Даниэля есть могущественный защитник. А кроме того, я думаю, что не только он один должен сделать что-то для Таран-гая и для своего собственного рода, живущего в далекой, не известной нам стране. Мне кажется, что ему будет помогать Шира.
Сармик надолго задумался. В домике под горой царил полумрак.
— Да, — сказал он медленно. — В это я верю больше. Но ты должна помнить, Шира, — обратился он к девушке, — что не на всех стражей гор можно положиться. На Вассара — да, полностью. Но Орин боготворит Мило. А Мило — тупой и грубый, и он очень охоч до женщин. Хотя тебе его нечего бояться.
Сармик не обратил внимание на то, что Шира наклонила голову и что ей как будто что-то попало в глаз. Но Даниэль это заметил.
Сармик продолжал в том же духе.
— И Map! Дорогая моя маленькая девочка, держись от него подальше. Ведь ты, Даниэль, знаешь, что потомки Тангиля проданы Шаме. Тунши рассказывала мне, что она обсуждала это с Венделем. Вы понимаете, Map — из тех проклятых, кто служит Шаме всецело. Полностью! Что бы вы двое ни делали, чтобы снять проклятие, помните, что Map будет бороться против вас. Изо всех своих сил. А они у него не маленькие.
Даниэль содрогнулся. Да, Map был бы им опасным врагом.
Чтобы как-то смягчить свои суровые слова, Сармик улыбнулся и предложил им маленькие кусочки того странного корня, от которого им становилось так хорошо. Все поблагодарили и взяли предложенное. Разговор пошел о более обычных вещах — таких, как охота и рыбалка.
Шира сидела и смотрела на разговаривающих между собой мужчин, словно не
Шира не могла сидеть молча и вышла.
В лицо ей ударил резкий порыв горного ветра. Луна уже взошла, должно быть, наступила ночь. Но солнце, которое никогда не заходило, лежало за горными вершинами Таран-гая и рассыпало яркие пучки лучей по небу, и это частично уничтожало силу луны.
Внизу, в глубокой горной долине света нигде не было. Немногие жившие там люди легли спать. Она прислонилась к большому камню и посмотрела на убогие жилища. Почувствовала, как холод камня пробирается к ней под одежду.
Вышел Даниэль и остановился рядом с ней.
Шира смутилась — как и всегда в присутствии молодых людей, но она знала, что Даниэль добр. В его душе было благородство, которым, насколько она понимала, он был обязан своему воспитанию. Культуре, которую она не знала, но которая походила на культуру ее деда со стороны матери, потому что он был такой же хороший человек, хотя и по-другому.
— Маленькая, удивительная Шира, — произнес Даниэль, и в голосе его была нежность. — Не думай о том, что сказал Сармик, он не хотел ничего плохого.
— Знаю, — тихо ответила она. — Но все равно, каждый раз это так же больно. Никто не может влюбиться в меня, никто не может желать меня. Почему? Я ничего не понимаю.
— Я думаю, ты не все сказала, Шира. Ведь и ты ни в кого не можешь влюбиться? Ты не знаешь, что такое желание. Не так ли?
К своему удивлению, он увидел, как по лицу ее катятся крупные слезы.
— Прости меня, — быстро сказал он, раскаиваясь. — Мне не следовало это тебе говорить в такой форме.
— Нет, ты прав, — сказала она. — Именно это и беспокоит меня с тех пор, как я выросла. Я чужая, Даниэль. И я ничего не понимаю.
Он обнял ее за плечи.
— Ты хорошая маленькая девочка, Шира, и не заслуживаешь, чтобы жизнь с тобой так обращалась. Ты мне очень нравишься, хотя мы знакомы друг с другом всего несколько дней.
«Нравлюсь — но не больше», — подумала она, но не произнесла это вслух.
— А какой он, мой отец, Даниэль? Ведь ты встречал его?
— Разумеется! Вендель Грип — один из лучших людей, которых я вообще встречал в жизни. Его главная мечта — увидеть тебя. Или во всяком случае узнать, кто ты и что у тебя все хорошо. Он много страдал из-за того, что ничего не знал о тебе, он был вынужден покинуть страну и не смог сделать ничего для своего ребенка. Но сейчас он женат, и у тебя есть единокровный брат.
Это была новость для нее. Она подняла голову.
— Единокровный брат? Как его зовут, как он выглядит, сколько ему лет?