Сад теней
Шрифт:
Он осторожно снял с Алисии все одежды, которые, казалось, растаяли в воздухе. Совсем обнаженные, они бросились в объятия друг другу, шепча какие-то нежные слова, которые невозможно было разобрать. Они звучали как хвалебные псалмы, с четким и непрерывным ритмом. Я наблюдала за тем, как они переходят от бурных проявлений страсти к трепетным ласкам.
Когда я достаточно насмотрелась и хотела уже повернуть к дому, то почувствовала вдруг, что ноги мои словно налились свинцом, а сама я задыхаюсь и слабею. Я побоялась сделать хоть один шаг. Затем раздался плач ребенка и громкий смех родителей, а я, сделав глубокий вдох, наконец, смогла овладеть собой и не спеша вернулась в Фоксворт Холл.
Я тут же поднялась к себе в спальню и пролежала там неподвижно больше часа, уставившись в потолок, живо представляя себе те любовные сцены, которые я только что наблюдала. Как же я была обманута! Как много из того, что должно по праву принадлежать каждой женщине, не досталось на мою долю. Мне казалось, что судьба нарочно заманивает меня в дупло, обрекая на горькое и безрадостное существование, которое я отказывалась принимать.
Может быть, однажды мой'портрет будет висеть на стенах Фоксворт Холла. Изображенные в масле, мои серые глаза и бледные губы, плотно сжатые, словно сшитые суровой ниткой, будут сурово глядеть на моих потомков. Правнуки посмотрят на меня и придут к выводу, что перед ними несчастная женщина, которую постоянно преследовали другие мрачные лица прежних обитателей Фоксворт Холла, женщина, измученная своим существованием. И они будут правы.
Пока.я была в своей комнате, Гарланд и Алисия уже вернулись с прогулки. Они смеялись звонко и весело беседовали друг с другом. Они выглядели так молодо, что я чувствовала себя не падчерицей, а мачехой Гар-ланд, а Малькольм, казалось, был его отцом.
Вечером, после ужина Гарланд и Малькольм уединились в комнате, увенчанной охотничьими трофеями, и долго беседовали. Мы с Алисией сидели в гостиной, присматривая за детьми. Мал показывал Джоэлю и Кристоферу свои игрушки, подробно объясняя их назначение, словно малыши могли его понять. Между ними, наверняка, возникали родственные чувства, потому что мальчики сидели очарованные, спокойные и внимательные.
Мы с Алисией вышивали. Она оказалась куда более искусной рукодельницей, чем я ожидала. Вероятно, она многому научилась у своей матери еще до своего замужества. Улыбаясь, Алисия смотрела то на детей, то на меня.
— Как чудесно, что наши дети будут расти вместе, — сказала она. — Они женятся на прекрасных, ослепительных женщинах и будут жить со своими семьями здесь в Фоксворт Холле.
— Может быть, их жены не уживутся друг с другом, — ответила я.
Порой мне трудно было вынести ее детские фантазии. Из того, что вся жизнь для нее была усыпана розами, вовсе не следовало, что такой она будет для всех.
— О, нет, я уверена, что они уживутся. Конечно, в семье всякое бывает, но все они будут Фоксвортами, и их дети продолжат семейные традиции.
— Мы не королевская семья. Ни вы, ни я не являемся королевами.
Она бросила на меня короткий взгляд, а затем улыбнулась, словно ей приходилось убеждать меня. Я не могла не возмутиться ее наглостью, собираясь высказать ей все, что я думаю по поводу этой улыбки, как вдруг из кабинета после окончания беседы тет-а-тет вышли Гарланд и Малькольм и направились к нам.
По выражению лица Малькольма можно было судить, что беседа была нелегкой, и я почувствовала, что он хочет мне что-то сообщить; поэтому я быстро собрала Мала и Джоэля, сказав, что им пора спать, и поднялась наверх. Малькольм направился за мной в детскую, что он делал крайне редко, и внимательно следил за тем, как я укладываю детей в кровать.
— Ну, и в чем дело? — наконец, прервала молчание я.
— Мы обсуждали его завещание. Естественно, что он сейчас переписывает его.
— Разумеется, как ты и ожидал.
— Я получу дом и контроль над бизнесом; однако, Алисия и Кристофер могут жить здесь, сколько пожелают. Алисия получит три миллиона в облигациях и акциях, а Кристофер получит два миллиона, которые будут находиться в распоряжении опекуна. Я буду их душеприказчиком, используя эти средства по своему усмотрению. Он склонен больше доверять, чем я мог полагать.
— Ты должен только радоваться этому.
— Мой отец признает мои финансовые способности, что и тебе следовало бы учесть. Я уставилась на него.
— Я неплохо управляюсь со своими инвестициями.
— Ты получаешь только малую толику того, что могла бы иметь.
— И тем не менее, именно я распоряжаюсь этим.
— Глупое упрямство. Это семейная черта Уинфиль-дов?
— Я думала, что это семейная черта Фоксвортов. Ты постоянно твердишь мне, как глуп твой отец, а кому же, как не тебе суждено наследовать его суждения и взгляды на мир и развивать их?
Лицо Малькольма покраснело, но он не развернулся и не вышел из комнаты, как я ожидала.
— Я хотел бы, чтобы ты выяснила кое-какие детали и сообщила бы мне о том, не собирается ли отец изменить завещание. Алисия, конечно, будет делиться с тобой своими секретами. Я уверен, что она расскажет тебе об этом. Мне кажется, что данная договоренность не приведет ее в восторг, и она использует свое очарование, чтобы добиться от отца большего.
— Ты хочешь, чтобы я шпионила за твоим отцом и его женой?
— А разве ты сама этого не хочешь? — грубо переспросил он.
Мое лицо побелело. Он улыбнулся холодной, кривой улыбкой, которая словно льдом сковала мое сердце. Он не собирался ждать моего ответа.
— В твоих интересах исполнять то, что я приказываю, это и в интересах твоих сыновей, — сказал он и вышел из комнаты, даже не взглянув на мальчиков.
С момента рождения Малькольм ни разу не поцеловал сыновей, не пожелал им спокойной ночи.
Я наклонилась к ним. Оба уже спали. Как хорошо, что они были слишком молоды и не понимали слов отца. Но что ожидало их впереди, когда они станут взрослыми, и им придется выбирать между тем, чего они хотят для себя, и что требовал и хотел от них собственный отец?