Сад теней
Шрифт:
— А если к ее желаниям присоединится Гарланд?
Он не ответил. Пробормотав что-то бессвязное себе под нос, он вернулся в гостиную, где и продолжал, вероятно, чтение газеты, начатое до обеда.
Я поднялась к мальчикам, чтобы одеть их к первому в жизни совместному обеду с дедушкой и приемной бабушкой.
Гарланд никак не мог понять, почему Малькольм не хотел разрешить мальчикам сидеть вместе со всеми за обеденным столом. Вначале Малькольм не хотел это обсуждать, но Гарланд упорно настаивал, и ему пришлось подчиниться.
— Их
— Забавные Как и все дети. И ты был таким.
Лицо Малькольма покраснело, а губы побелели так, что стали не различимы с его зубами.
— Да, он был таким, — объяснил Гарланд Алисии. — Он мог довести любую женщину. Он всегда задавал бесконечные вопросы. Мать не могла его ни о чем попросить, не услышав в ответ его «почему?». Когда я возвращался домой, то заставал ее в полном смятении — она никак не могла с ним совладать. Я помню, как она бегала по всему дому, а Малькольм шел за ней по пятам. Она спасалась от него. Он измотал ее, —повторил Гарланд.
— И приказал ей упаковать чемоданы, — передразнил Малькольм. — У нас было в два раза больше слуг, включая и няню, имевшую полный пансион.
— И виной всему был он, — ответил Гарланд, не желая втягиваться в бесконечный спор.
Алисия нежно улыбнулась, и Малькольм оттаял.
Гарланд настаивал, чтобы ему и Алисии была сервирована левая половина стола. Малькольм хотел уступить ему место во главе стола, но Гарланд и слышать не хотел об этом.
— Мы празднуем медовый месяц, — ответил он, — и, следовательно, не можем сидеть так далеко Друг от друга, как вы с Оливией. Не так ли, Алисия?
— Нет, конечно. Где бы мы ни появлялись в Европе, Гарланд настаивал, чтобы мы сидели рядом. В этом вопросе он был сущим тираном.
— Можно себе представить, — прибавил Малькольм, но уже куда более мягче.
— Твой отец всегда забавлял меня, где бы и с кем бы мы не находились. Мы часто обедали с американскими туристами, а он то и дело смущал меня, — добавила она, обернувшись ко мне.
Улыбка ее была дружеской, искренней. Я кивнула ей в ответ и улыбнулась. Малькольм разглядывал ее, словно новый вид, хотя мне показалось, она была сродни тем молодым женщинам, которые присутствовали на нашем свадебном приеме.
— Скажи им всю правду, Алисия. Тебе ведь все это нравилось, — добавил Гарланд.
— Конечно, милый. Ведь я была с тобой, — ответила Алисия.
Они нежно поцеловались в губы прямо за обеденным столом так, будто нас и не существовало, словно они не замечали входящих и выходящих слуг. Когда я взглянула на Малькольма, ожидая увидеть осуждение на его лице, то, к удивлению своему, увидела зависть в его взоре. В глазах его было некое подобие улыбки, которая тотчас угасла, стоило ему посмотреть в мою сторону.
— Нам придется рассказывать вам об этом день и ночь, — добавил Гарланд скорее для меня, чем для Малькольма. — Мы замучаем вас бесчисленными описаниями
— Разумеется, вы можете не слушать, если не хотите, — вмешалась Алисия.
— Но мы хотим послушать, — сказал ей Малькольм. — Если вы сами обо всем расскажете. То есть, если отец позволит вам обо всем рассказать, не прерывая поминутно вас.
— Если надо, я могу замолчать, — добавил Гарланд. — Обещаю, — добавил он, поднимая правую руку.
— Не верьте ему, — сказала Алисия.
Малькольм улыбнулся. Вернее, почти засмеялся. Во время обеда я с удивлением заметила, как смягчалось выражение его лица, когда он беседовал с Алисией. В этой беседе я не принимала участия. Казалось, что они сидели за отдельным столом. Девушка была озвученным дневником путешествий, а Малькольм, который и сам много путешествовал, был явно увлечен ее рассказом. Гарланд жадно уплетал обед.
— Ваши дети очаровательны, — сказала Алисия Малькольму. — Я вижу в них кровь Фоксвортов.
— У Мала она проявляется сильнее, — ответил Малькольм.
— Это только оттого, что Джоэл так юн. О, я не могу дождаться, когда родится наш ребенок! — воскликнула Алисия, хлопая в ладоши.
Она откинулась на спинку стула. Меня поражало отсутствие в ней и намеков на этикет. Она говорила с полным ртом, вертелась, словно птица, а столовое вино глотала, словно воду. Малькольм проявлял в этот вечер поразительную терпимость, вероятно, потому что это был наш первый совместный обед.
— И как долго длится ваша беременность?
— Я полагаю, что немногим больше семи месяцев.
— Времени терять нельзя, — добавил Гарланд. — По крайней мере, в моем возрасте, — сказал он и снова рассмеялся.
— Ты никогда не теряешь времени даром, — сказала Алисия.
Они смотрели друг на друга с такой нежностью, что даже я покраснела. Они вновь поцеловались. Выходило так, что каждую свою фразу, обращенную друг к другу, они завершали поцелуем.
Малькольм, казалось, в разговоре с ней забывал о своем постоянном раздражении и не скрывал истинного удовольствия. Стоило Алисии обратиться к нему, как он приходил в восторг. Он покраснел, когда она прикоснулась к его запястью, но руки не отнял.
Именно Гарланду пришла в голову мысль пить кофе на веранде.
— На свежем воздухе, — торжественно объявил он, широко разводя руками.
Он повесил салфетку на руку, словно официант, и встал, протягивая другую руку Алисии.
— Мы чудесно провели время в Италии, — сказала Алисия.
Когда Малькольм поднялся, Алисия охотно подала ему руку, а второй рукой держалась за Гарланда. Так втроем, весело посмеиваясь, они и направились к веранде.
Когда я присоединилась к ним, они оживленно обсуждали рассказ Алисии о путешествии в гондоле по каналам Венеции. Стоя, она подражала Гарланду.