Сад теней

Эндрюс Вирджиния

Она прижала руки к лицу, но не заплакала.

— Тебе нужно как следует высушить волосы, иначе ты простудишься. А болезнь — это худшее, что может произойти с тобой.

Она кивнула, по-прежнему пребывая в трансе. Глаза были пустыми, плечи ее ссутулились. Она взглянула на маленькие ручки, сложила их словно в молитве. Печать обреченности легла на ее лицо, но мне не нужно было искать слова сочувствия или ободрения.

Я направилась к выходу.

— Оливия, — заплакала Алисия. Она встала. — Я боюсь.

— Спустя

некоторое время ты успокоишься. Поверь моему опыту.

И я вышла, оставив ее одну, казавшуюся такой маленькой и одинокой, с бледным лицом и по-детски выразительными глазами, в которых отразились ее страдания.

Я с нетерпением приступила к выполнению намеченного плана. Я решила, что заточение Алисии начнется через три месяца, когда появятся первые признаки беременности. Это дало бы Алисии и мне время подготовить мальчиков к разлуке. Как-то в мае, уже обсудив все с Алисией, я решила сказать детям об этом. Мы вместе вошли в детскую.

Там было солнечно и тепло, теплее всего в доме. Мал возился на полу, рядом с ним валялись детские книжки. Джоэл ползал на коленях, играя с машинками. Кристофер сидел, сосал палец и наблюдал за остальными мальчиками.

— У нас для вас важные новости, — начала я. Алисия присела на кресло-качалку, сжимая руки в кулак и беспокоясь, словно маленькая птичка.

— Что случилось, мама? — допытывался Мал.

— Что-то очень печальное, я боюсь.

Все трое подошли к нам вместе и уставились широко раскрытыми глазами на Алисию, которая готова была разреветься.

— Можно я сама все скажу им, Оливия, — прошептала она.

— Нет, — ответила я, — здесь я всем распоряжаюсь.

Алисия покачивалась в кресле, и все мальчики забрались к ней на колени. Она обняла их всех вместе и прижала к себе, так что Кристофер заплакал, а за ним и остальные дети.

— Алисия покидает нас, — повторила я.

— Я тебе не верю, — закричал Джоэл.

— И я, — сказал Кристофер, глядя широко раскрытыми глазами на плачущую мать.

— Почему? — с болью в голосе спросил Мал.

Он рос, становился рассудительным и в то же время чувствительным молодым человеком. В отличие от остальных мальчиков его возраста он свободно читал и писал, поэтому был на голову выше остальных. Он будет таким же высоким, как и Малькольм.

— Почему? — снова спросил он. — Она сердится на нас?

Кристофер прижался головой к груди матери. Алисия разрыдалась. Джоэл заткнул уши руками и сказал:

— Алисия не может уехать, она должна сегодня играть со мной на пианино.

Он был маленький и хрупкий ребенок, страдавший аллергией. Частичка пыли могла заставить его чихать и кашлять несколько часов подряд, чего терпеть не мог Малькольм.

Мал слез с колен Алисии, подошел ко мне и посмотрел на меня снизу вверх, как солдат на своего генерала.

— Почему? —

закричал он изо всех сил.

— Вы слишком маленькие, чтобы все понять, — сказала я, стараясь сохранять внешнее спокойствие. — Когда вы подрастете, то будете воспринимать все несколько иначе. Будь моя воля, Алисия осталась бы здесь навсегда. Но этого не хочет ваш отец.

Внезапно лицо Мала сморщилось, и слезы градом потекли по его щекам.

— Я ненавижу его, — закричал он. — Я ненавижу его! Я ненавижу его! Он никогда не разрешает нам делать то, что мы хотим!

У Джоэля тоже началась истерика. Он непрерывно кашлял, и Алисия стала гладить его по спине, пытаясь успокоить, пока ее собственный сын прижимался к груди матери.

— Пожалуйста, пожалуйста, — хрипел он, — можно нам поехать с ней?

— Нет, — твердо ответила я. — Я — ваша мать. И вы останетесь со мной.

— А Кристофер? — спросил Мал.

— Кристофер побудет здесь немного, пока Алисия не устроится в новом доме, — объяснила я.

При упоминании собственного имени Кристофер молча взглянул на меня и быстро на мать.

— Мамочка, — заплакал он, его голос дрожал от ужаса. — Я не поеду с тобой?

— Нет, солнышко, нет, — заплакала Алисия. — Но вскоре я вернусь за тобой, и мы будем всегда вместе. Это будет длиться недолго, Кристофер, любовь моя, дорогой мой сынок. За тобой будет ухаживать Оливия, а рядом будут Мал и Джоэл. — Затем она повернулась к моим сыновьям. — И помните, что я люблю вас всех и всегда буду любить вас. Душой я всегда буду с вами, следить за тем, как вы играете на пианино, чудесно рисуете или когда вы будете ложиться в кровать. Я буду целовать и обнимать всех вас.

На следующий день я известила слуг о предстоящем отъезде Алисии. По выражению их лиц я поняла, что они об этом глубоко сожалеют. Когда я спускалась в гостиную, то слышала разговор Мэри Стюарт и миссис Штэйнер в столовой, когда они накрывали на стол к обеду. Стоя за дверью, я прислушивалась к их разговору.

— Свет уходит из этого дома, — заметила миссис Штэйнер. — Поверь мне.

— Мне так жаль, что она уезжает, — сказала Мэри. — Она всегда улыбается нам, не то, что эта высокая.

Значит, так они различают нас, подумала я. Эта высокая.

— По-моему, высокая добилась своего. Она не терпела молодую миссис Фоксворт с самого первого дня и захотела избавиться от нее, как только Гарланд Фоксворт умер. Ее нельзя за это винить. Я бы не пожелала видеть в доме красивую молодую женщину, которая каждый день попадается на глаза моему мужу. Особенно, если меня саму Бог красотой обделил, — сказала миссис Штэйнер, делая ударение на последней фразе.

— Это уж точно, — произнесла Мэри.

Я была убеждена, что она улыбнулась при этих словах. Даже в голосе ее звучала улыбка.