Сад теней
Шрифт:
Вскоре он умер от обострения хронической болезни. Не желая огорчать меня, он скрывал болезнь до тех пор, пока трагический конец не стал неизбежным.
Однако, вслед за этим меня подстерегало еще одно трагическое разочарование — нужда помешала мне отправить Кристофера в медицинский колледж.
Кристофер вырос таким же прекрасным молодым человеком, как и его отец. Он был очень способным и самым лучшим учеником в выпускном классе средней школы. Все учителя настойчиво советовали ему продолжить обучение и стать врачом.
Теперь, когда моя жизнь трагически
Конечно, ему ничего не известно о Коррин, а также о событиях, которые послужили причиной моего отъезда из Фоксворт Холла. Он знает лишь о том, что он сын Гарланда Фоксворта, и у него есть сводный брат, но кроме этого он почти ничего не знает о своей прежней семье. Оставляю на Ваше усмотрение вопрос о том, сообщать ли ему эти подробности или нет.
Я убеждена, что Оливия полюбит Кристофера, и он полюбит ее.
Я помню, как чудесно она относилась к нему в пору детства, когда я пребывала в своем «добровольном» изгнании в северном крыле дома. Он вежливый и порядочный молодой человек, который принесет в Ваш дом лишь радость и счастье.
Малькольм, я умоляю тебя со смертного одра найти уголок в своем сердце для моего сына. Отбрось все свои обиды на меня и забудь ту боль, которую мы пережили, и помни лишь о том, что это сын твоего отца, мальчик, мечтающий стать врачом, помоги ему, пожалуйста, достичь эту цель.
Да благословит тебя Бог.
С надеждой, твоя Алисия».
Я отложила письмо в сторону и вздохнула, вспомнив о том, как ухаживала за бедным Кристофером. Несомненно, возвращение этого златокудрого ребенка было Божьим отпущением нам грехов наших. Он призвал Мала и Джоэля, а сейчас он дарит нам Кристофера.
Даже трагический конец Алисии был частью Божественного умысла. Из ее письма я поняла, что Малькольм умышленно вложил ее сбережения в самые рискованные предприятия, желая отомстить ей. Он обязан был признать свою неправоту. Я хотела попытаться убедить его в этом. Перед этим я обсудила возникшую ситуацию с Джоном Эмосом, и он полностью со мной согласился.
Я терпеливо дожидалась Малькольма в передней, чтобы обсудить возникшую ситуацию. Он вернулся с работы ранее намеченного и казалось, он очень устал.
— Малькольм, я должна поговорить с тобой, — обратилась я к нему.
Ничего не ответив, он прошел за мной в гостиную и присел на голубой бархатный диван. Я осталась стоять, держа в руках письмо Алисии.
— Сегодня пришло письмо. Оно от Алисии.
Впервые за последние недели в глазах его загорелся неподдельный интерес, и самого его охватило легкое возбуждение. Я словно нарочно заставила его ждать. Я прошла к стулу, стоящему прямо перед ним, размышляя, сесть или нет, а затем обернулась. Он сидел на самом краешке дивана.
— Что она написала
— Нет, письмо было адресовано тебе, но как только я увидела, от кого оно пришло, я раскрыла его, сочтя, что имею на это право, — быстро добавила я.
— Чего она хочет? — настойчиво спрашивал он.
— Она умирает, умирает от рака; она обанкротилась. Я передам это письмо тебе, чтобы ты смог с ним подробно ознакомиться, но самый главный вопрос — это Кристофер.
— Кристофер? При чем здесь Кристофер?
— Ему исполнилось семнадцать лет; он закончил среднюю школу и хочет стать врачом. Он имеет блестящие способности, но крайне беден. Она просит нас принять его и отправить в медицинский колледж, — быстро добавила я, а сама сунула ему в руку письмо.
Он жадно схватил его, бегло просмотрел его содержание, и вдруг взгляд его изменился, став как и прежде суровым.
— Мне жаль ее, но юноша должен добиваться всего сам, — ответил Малькольм.
— Я так не думаю, как, впрочем, и Джон Эмос. Мы оба считаем, что на это есть Божья воля, — быстро добавила я.
— Божья воля? При чем здесь Божья воля? Мы что, обязаны давать приют всякому безродному? — спросил он, указывая на дверь, словно у входа тысячи сирот терпеливо дожидались разрешения войти.
— Я не считаю, что сын твоего отца — безродный. Он — твой сводный брат, — добавила я, плотно сжимая губы.
— Лишь из-за того, что Алисия промотала состояние отца…
— Ты осуществил инвестиции и не проконсультировал ее, Малькольм, каковы бы ни были твои мотивы, они не играют роли. Нам дан шанс исправить ошибки прошлого. И мы будем наказаны, если не воспользуемся им. Ты должен обрести мир со своей душой, взяв на себя заботу о сыне своего отца, молодом человеке, подающем большие надежды, а сейчас живущем в ужасной нужде, которому до сих пор ты ничем не помог. Алисия умирает. Мы не можем отвернуться от нее в такое время, — сказала я.
Он пристально посмотрел на меня, а затем вновь обратился к письму.
— За кого же она вышла замуж, когда уехала отсюда, если этот человек ничего не оставил Кристоферу? — спросил он, глядя на письмо, словно обращался к самой Алисии.
— Этого мы касаться не будем. Как бы то ни было, Кристофер не был сыном ее второго мужа. Он не его крови, он — твоей крови. У нас больше оснований помогать ему. Это есть воля Божья. Подумав, он согласился.
— Очень хорошо. Пошли им ответ и будь по-твоему.
Я вышла из гостиной, он сидел на диване и сжимал письмо в руке. Я ни о чем не стала спрашивать его. Я лишь сообщила Джону о принятом решении, а он отправил ответ и проследил за подготовкой к приезду Кристофера.
Малькольм лишь потребовал, чтобы я объяснила Коррин сложность возникшего положения. Я знала, что сам он не решится сделать это. Я пригласила ее к себе в комнату, что делала довольно редко. Она с самого начала была заинтригована. Она с ожиданием и интересом смотрела на меня. Я сознательно выжидала, стремясь обдумать все фразы, прежде чем я начну говорить.