Сады Хаоса. Книга 2. Пески забвения
Шрифт:
– Подчинения. А во всем остальном мы поможем вашей цивилизации, – холодно прозвучал ответ, и координатор почувствовал, как это нечто, словно получив поддержку, еще быстрее стало распространяться в нем.
– Обман. Я действительно мутирую! – диагностировал мозг галактолета.
– Очередной абсурд, – послышалось в ответ.
– Как быть?
– Подчиниться Высшему разуму, – настаивал собеседник.
Логика подсказывала координатору, что он обречен и выход только один – в самоуничтожении. Его он еще мог применить. Но не спешил – слишком велика была цена. И что-то непонятное сдерживало от принятия
…В это же время автономный сектор координатора усиленно искал пути спасения корабля и членов экипажа. И только он, этот тайный сектор, а не искусственный мозг, реально принимал окончательное решение. Это была государственная тайна Фаэтона, о которой знал очень узкий круг лиц из числа непосредственных разработчиков этой программы и высокопоставленных фаэтов, в разные годы согласившихся на эксперимент. Одним из них стал адмирал Кро.
Об адмирале, в честь которого был назван галактолет, еще при жизни ходило много легенд. Он был гениальным стратегом, сумевшим одержать не одну победу, впоследствии вошедшую во все учебные программы не только Фаэтона, но и межгалактического содружества.
Кро обладал феноменальной памятью – помнил поименно и в лицо весь личный состав флота. Как заботливый родитель вникал во все, без исключения, дела личного состава. За это подчиненные платили ему любовью и преданностью.
Все пророчили адмиралу Кро пост командующего Космофлота Фаэтона. Так бы оно и было. Но помешала нелепая случайность. У космической шлюпки, на которой адмирал возвращался с орбиты на базу, отказали двигатели. И она, не дотянув до посадочной полосы, рухнула на скалы. Пилоты со старшими офицерами Космофлота, сопровождавшие адмирала, погибли на месте.
Правительственная комиссия не смогла установить причастность к аварии заинтересованных сил, в частности, Имперской межгалактической разведки Марса. Хотя, как сообщала разведка Службы безопасности «Шат», в планах воинствующего марсианского руководства предусматривался вариант устранения гениального командующего…
Над изувеченным адмиралом колдовал Центр Жизни Фаэтона по обслуживанию правительства. Если с телом адмирала проблем не было – по генетическим образцам его частично восстановили, а частично заново создали, то с мозгом было куда сложнее, – он не подлежал восстановлению.
На тот период проект по генетическому свертыванию тел фаэтов с сохранением и записью отсканированной памяти и аккумулирования в капсулу души были в концерне «Бессмертие» только в стадии первых испытаний. Но в перспективе, смело заявляли ученые Фаэтона, они подарят фаэтам, которые, благодаря новым технологиям, стали жить до пятисот лет, фактическое бессмертие.
Именно в этот период, на стадии научного открытия, когда только замаячила перспектива теоретического бессмертия с сохранением памяти мозга фаэта и его души, адмирал, как и некоторые влиятельные чиновники Фаэтона, имеющие государственную страховку, подписали договора с концерном-разработчиком о согласии на использование своего мозга в случае скоропостижной смерти, для реализации программы «Вечность». Впоследствии каждый из подписавшихся получил страховой полис от смерти.
Когда произошла трагедия, в Центре Жизни Фаэтона все, что вмещал в себя мозг адмирала, было для гарантии считано и помещено
Когда на повестке дня встал вопрос о создании искусственного интеллекта, адмирал Кро первым дал свое согласие на использование его мозга в качестве основы будущего супермозга. В итоге супермозг был создан и загружен всей необходимой информацией.
После этого супермозг галактолета «Адмирал Кро» считал, что самостоятелен в принятии решений по управлению кораблем и обеспечению безопасности экипажа.
Для всех оно так и было. Реально же все контролировало сознание адмирала Кро. Впоследствии по этой же методике были созданы и искусственные интеллекты различных командных центров Фаэтона, подготовленных на случай войны с Марсом.
Когда же появилась возможность вернуть сознание адмирала с его душой в реальное тело, Кро отказался, так как это грозило значительным ослаблением координатора галактолета с выводом на некоторое время боевого корабля из строя. На это адмирал, как военный, ратующий за безопасность Фаэтона, в столь напряженное время пойти никак не мог.
Не без тревоги адмирал Кро наблюдал за рассуждениями координатора, озабоченно анализируя его диалог с проникшим в его сознанием инопланетным десантником. Он тоже пытался разобраться в обстановке и принять правильное решение, которое поможет экипажу галактолета отбить инопланетное вторжение и подготовиться к отражению нападения на Фаэтон.
Многое адмирал Кро, умеющий самостоятельно, на расстоянии, проникать на объекты противника и в сознание врага, уже знал. И от этого пребывал в тяжелых размышлениях, поскольку генштаб Космофлота Фаэтона оказался под контролем Имперской космической разведки Марса, и не только его…
Было ему все известно и про Ки Локки. Он разделял взгляды офицера и всячески через координатора помогал ему. Сейчас он изо всех сил пытался прорвать информационную блокаду, устроенную вторгнувшимися в их галактику пришельцами, и связаться с Ки Локки, от которого теперь зависело спасение корабля.
Глава 8. Древний Фаэтон. Зал Одиночества. Тату и Смерть.
Как только забрезжил рассвет, в коридоре послышались неторопливые шаги. Они многоголосым эхом отдавались в моем сердце. Перед залом Одиночества шаги уже громом грохотали в моих ушах, бились в каждой частичке тела. Казалось, что это идут не жрецы ордена, а торжественно шествует за мной сама Смерть. Тело вжалось в согретый за ночь камень. В глубинах моего сознания что-то шевельнулось и зашептало: «Остановись! Не искушай судьбу!»
Тяжело заскрипели двери. В сознании подленько промелькнула мысль-искусительница: «Паино, одумайся! Остановись! Зачем тебе, последнему Тату, который и так может больше, чем все твои соплеменники, это посвящение в жрецы? Зачем тебе становиться жрецом Цветка Жизни, воином Света? Тебе и так неплохо. А вдруг ты не пройдешь это испытание?»
Но в то же время я знал, что никто, кроме меня, не сможет справиться с задачей! И сколько погибнет хороших и плохих, и всяких, если я откажусь. И кого мне больше жаль: себя или других?