Сады Солнца
Шрифт:
— А какой мне с того прок? Люди вроде Фаустино Маларте не заработали свою власть и потому отправляют ее запугиванием и унижением. Они не представляют, как мыслят другие. Маларте и иже с ним совершенно не понимают дальних и обречены рано или поздно допустить чудовищный промах, который поставит под угрозу все, чего мы добились здесь. Думаю, тебе стоит остаться в городе на то время, пока я завезу Берри к матери. Стоило бы выяснить, как Маларте отправляет добычу на Землю.
— Сэр, вы планируете стереть его в порошок?
— Разумеется, нет! Для меня открыто выступать против него — самоубийство. Он — хозяин целой луны и к тому же принадлежит к верхнему ряду семейства Пессанья. Нет, капитан, я хочу
Кабина модуля — фуллереновая сфера, закрепленная на двигательной платформе, клаустрофобически тесная клетка без места для сидений или кушеток. Лок встал рядом с пилотом, Берри втиснулся за ним, все трое упакованные в скафандры с прикрученными шлемами и перевязанные страховочными ремнями. Хлипкое суденышко взмыло над Мимасом, описало над ним полкруга и отключило двигатель, выйдя на нужную траекторию.
Маленькая луна — шар из грязного льда около четырехсот километров диаметром, промерзший до самого силикатного ядра вскоре после образования. Древнюю, никогда не знавшую тектонических движений поверхность хаотично издырявили, переворотили кратеры всевозможных размеров — словно внезапно окаменело кипящее море. Лок выглянул в щелевидное окно. Казалось, модуль падает с огромного обрыва, сложенного бледными скалами, испещренными случайной мешаниной черных полумесяцев, расколов и пробоин: косых теней от глыб и булыжников, от кратерных стен. Тени, будто звери в засаде, таились и за кратером, и внутри.
Лок приклеил себе пластырь с дозой местного «умного» наркотика, пандорфа, перед тем как напялить скафандр. Наркотик посоветовал Йота Макдональд. Наркотик был чище и эффективнее любого армейского средства, которым пользовались в старые добрые дни перед войной для организации мозговых штурмов при разработке политических и экономических сценариев для правительственных комиссий. Вещество обострило восприятие, ускорило мысли, позволило видеть с кристальной нечеловеческой ясностью — важная способность, которая поможет совладать со Шри Хон–Оуэн. У наркотика был также и полезный побочный эффект: он заменял обычный страх перед путешествием в крошечной скорлупке среди смертоносной пустоты спокойным отстраненным интересом к проплывающим за окном пейзажам.
За изгибом горизонта встали ряды горных хребтов — край кратера Хершеля, окаймленного чередой концентрических горных цепей. Кратер насчитывал сто тридцать километров в диаметре — треть размера всего Мимаса — и произошел от столкновения, едва не уничтожившего маленькую луну. Модуль пролетел мимо изломанных террас, ступенями поднимающихся от изъязвленного кратерного дна. Спустя тридцать километров показался пик в центре кратера. Глухо забурчали маневровые движки, отключились, модуль развернулся двигателем вниз, тот глухо и мощно бухнул, погасив остатки скорости, и Лок снова увидел пейзаж — модуль плыл боком мимо западных склонов центрального пика, усыпанных глыбами полей, чернильных каньонных зигзагов и разломов, плыл к широкой полке, где маяк сверкал красным глазом среди монохромных панорам. Снова чихнули маневровые движки — финальная коррекция, — тени кинулись навстречу, тряхнуло так, что лязгнули челюсти, — и модуль приземлился на край посадочной платформы размером с футбольное поле. Рядом стоял похожий на черепаху шаттл с намалеванным на боку флагом Великой Бразилии. Перед полетом капитан Невес ввела мальчику транквилизатор, но не рассчитала дозу. Берри оставался почти в коматозном состоянии. Потребовались соединенные усилия пилота и Лока, чтобы пропихнуть мальчика в крохотный люк. Снаружи ожидал посланец от команды Хон–Оуэн, резковатый юноша по имени Антонио Мария Родригес, облаченный в девственно–белый скафандр. Антонио помог отнести Берри к волокуше, оставленной на размеченной дорожке у края посадочной платформы, и повез Лока и мальчика к длинному склону, прорезанному разломами, исходящими от подножия мощной стены утесов высотой больше километра. Дорожка спустилась в расщелину и закончилась у исхоженной утоптанной насыпи перед большим матовым куполом у подножия отвесной стены водяного льда, твердого, как гранит.
Двое взрослых стащили мальчишку с волокуши и привели к овальному люку шлюза у основания купола. За шлюзом оказалась загроможденная прихожая со шкафчиками, рядами скафандров у стен и ширмой на застежках. Видимость обеспечивали несколько светящихся палочек, воткнутых наобум в обшитый пенополиуретаном потолок. В их зеленом зыбком свете, словно пробивающемся сквозь толщу воды, Лок и Антонио Мария Родригес разделись сами и раздели Берри, оставшись в тонких комбинезонах, совсем не защищающих от лютого, словно в морозильнике скотобойни, холода. Мальчик сонно улыбнулся и спросил, поедут ли они снова кататься.
— Сперва нужно поговорить с твоей матерью, — сказал Лок.
— Я не хочу. Я хочу вернуться.
— Ты же знаешь, что не можешь. Иди со мной и не капризничай.
Лок с Берри прошли вслед за Антонио Марией Родригесом сквозь двойную герметичную дверь и поднялись по короткой крутой эстакаде в большой почти круглый зал под куполом, излучающим бледный свет. Через зал вели извилистые тропинки, проложенные по террасам в черных скалах, искусно сделанных из фуллереновой ткани. Пол испещряли гигантские подушки лишайников всех оттенков красного и желтого и торфяные болотца с зеркалами черной воды и берегами, поросшими камышом. Там и тут — рощицы гигантских древовидных папоротников. Воздух чистый, холодный, влажный. Зима. Да, здесь пахло зимой…
Лока захлестнула волна ностальгии, резкой тоски по дому. Чертов пандорф. Но это место вовсе не похоже на дом. Это не Земля, а просто очередной сад, крошечный пузырек жизни в огромной безжизненной пустоте. Лок осмотрелся и объявил, что, хотя вокруг и красиво, лично он ожидал чего–то удивительного и чудесного.
— Сэр, это еще не сад. Он — там, — пояснил Антонио и указал на дальний край зала, где над чернильным озером возвышалась черная скала и тонкий белый мостик вел над водой к узкой пещере, вырезанной в откосе.
Шри Хон–Оуэн ждала в полусферической палатке — их несколько сгрудилось у края озера. Профессор–доктор ничуть не изменилась. А точнее, казалось, что годы и тяготы не касаются ее — бритоголовую, тонкую как тростинка, суровую, холодную и погруженную в себя. На ней была серебристая утепленная куртка до колен, спексы с прямоугольными линзами в толстой черной оправе.
— Хорошо выглядишь, — сказала она сыну. — И как вырос!
Берри пожал плечами. Свежий воздух сада лишайников развеял остатки транквилизатора. Берри вернулся к обычной подозрительной угрюмости — перекормленный мальчишка, похожий на медвежонка, еще не вылизанного матерью. Он поглядел на мать из–под челки, наполовину закрывающей лицо, скривился и выговорил:
— Генерал сказал мне явиться сюда. Я б сам и не подумал.
— Генерал заботится о тебе, — заметила Шри. — Расскажи, как он.
Они поговорили несколько минут — натянуто и сдержанно, без тени тепла, затем Шри услала мальчика вместе с Антонио перекусить и спросила Лока, нужно ли ему что–нибудь.
— Спасибо, нет, — сказал он. — Мэм, всего два часа назад я был в Камелоте. Сейчас в это верится с трудом.
— Но вы здесь. Мы давненько не виделись.
— Да, — подтвердил Лок и спокойно посмотрел ей в глаза. — Но надеюсь, еще не слишком поздно извиниться за мое недостойное поведение во время нашей последней встречи.