Сады Солнца
Шрифт:
— Если речь идет о возмещении ваших расходов…
— Я не о деньгах — и хочу, чтобы это было полностью ясно. Речь идет о помощи растерянному одинокому юноше, который сбился с пути. Он попал к опасным людям. Я спас его. Он не ранен физически, но умственно… он в состоянии крайнего стресса. Он в отчаянии. Я сделал все, чтобы помочь ему, — но сейчас он нуждается в своей матери.
Лок говорил, а внутри рос холодный ком. Бесполезно. Оно качает головой, оно такое равнодушное, сосредоточенное. Андрогин сказал, что профессор Хон–Оуэн сейчас не принимает никого.
— У нее очень много работы, и она не хочет, чтобы ее беспокоили.
— Я думаю, многие возмутятся, узнав, что она ценит свою работу больше, чем благополучие сына, — изобразил негодование Лок.
—
— Он умер уже давно и на Земле.
— Однако я полагаю, что здесь мы имеем дело с двойными стандартами, — сказал Рафаэль. — И это, к сожалению, типично для вашей несбалансированной культуры. По поводу Берри я скажу лишь одно. Профессор Хон–Оуэн несколько раз пыталась найти для него доходную работу. Он неизменно отказывался. Я могу повторить ее предложение, но сомневаюсь, что Берри обратит на меня больше внимания, чем на мать.
— Интересно, как это — знать, что никогда больше не сможешь заниматься сексом? — поинтересовался Лок.
Мысль выскочила незаметно, облеклась в насмешливые слова, тяжело повисшие в жаркой духоте. К счастью, Рафаэль принял издевку всерьез.
— Это успокаивает, — ответил он. — И позволяет спокойно взглянуть на человеческую глупость. Мистер Ифрахим, вам бы тоже это не помешало. Спасибо большое за вашу заботу — и успехов Берри. Я уверен, что у вас многое получится с ним.
5
Большинство Свободных дальних согласились с тем, что Идрису Барру и Мэси Миннот следует принять приглашение Сады Селене. Участие в переговорах между «призраками» и Тихоокеанским сообществом очень важно для выживания колонии. Затем Свободные долго обсуждали, как лучше Идрису и Мэси представить себя, что стоит говорить, а что — нет. Идрис предлагал компромиссы, они почти никого не устроили, возникло множество споров, и мнения в крошечной коммуне разделились, всплыли старые раздоры и родились новые. После собрания Мари Жанрено отозвала Мэси в сторонку и попросила оставить на время свою ненависть к «призракам» в целом и Саде Селене в частности.
— Ты должна помнить: речь идет о выживании всех нас, а не только о тебе, — сказала Мари.
— Я согласна на все сто, — заверила Мэси старуху. — Я очень серьезно отношусь ко всему, связанному с «призраками».
Похоже, Мари очень уж хотела поспорить и не могла просто так принять согласие Мэси.
— Ты думаешь, что можешь понять нас, — холодно и снисходительно сказала старуха, — но по–настоящему не сможешь никогда. Но если ты заставишь себя послужить нашему сообществу для твоей же и нашей всеобщей пользы, то, возможно, в конце концов научишься, сумеешь примириться с нашей жизнью.
— О да, я постоянно учусь понимать вас, — заметила Мэси. — Например, я наконец поняла суть вашей демократии. Сначала я думала, что ее цель — выработать лучшее решение, максимально удовлетворяющее всех. Но теперь я знаю, что это — способ притереться друг к другу ради выживания. Способ вытерпеть даже тех, кто тебе отвратителен.
Спустя двадцать восемь дней корабль Тихоокеанского сообщества вышел на изолированную орбиту в двух миллионах километров от Нептуна. Шаттл «призраков» отправился за дипломатами, Мэси и Идрис Барр сели на буксир, чтобы добраться до колонии «призраков» на Тритоне, горделиво названной Город Нового Горизонта.
«Призраки» начали втайне заселять Тритон еще десятилетие назад. Согласно своему невидимому учителю, Леви, они были избранными. Учитель Леви объявил, что получает послания от будущего себя. В будущем его люди сбросят земные оковы, разработают технологию движения быстрее света, позволяющую достичь планет вокруг других звезд. «Призраки» уже давно готовились исполнить свою миссию, набирали молодежь со всех городов и поселений в системах Юпитера и Сатурна, собирали материалы и отправляли на свой плацдарм на Тритоне в автоматических грузовиках. «Призраки» и подтолкнули к эскалации Тихую войну, разожгли враждебность между Землей и дальними, атаковав пару бразильских истребителей, когда те глубоко вошли в атмосферу Сатурна ради силовой демонстрации. «Призраки» подстрекали мэра Парижа Марису Басси и поддержали его обещание быстро и безжалостно ответить на нападение, направив огромную глыбу льда к тихоокеанской базе на внешнем спутнике Сатурна.
Суматоха Тихой войны дала «призракам» возможность украсть корабли, покинуть луны Юпитера и Сатурна и перейти к следующей стадии выполнения пророчеств Леви. Обширный Город Нового Горизонта расположился под «дынной коркой» поверхности вблизи экватора. Снятые с кораблей термоядерные реакторы поставили на монорельсовую дорогу в туннелях, проложенных строительными роботами. Реакторы выкопали огромные глубокие залы, которые можно было разрушить с поверхности лишь многократными попаданиями мощных водородных бомб. На поверхности были высажены леса вакуумных организмов, чтобы разрабатывать богатые залежи сложной органики, находящиеся буквально повсюду под коркой азотной и метановой изморози на поверхности. «Призраки» пробурили сорокакилометровые шахты до океана, омывающего скальное ядро, построили автоматические фабрики–обогатители, добывающие минералы и металлы из богатой аммиаком воды, разработали грандиозные схемы по насыщению кислородом верхних океанских слоев с помощью электролитических установок, чтобы создать там экосистему. «Призраки» запланировали летающие города в атмосфере Нептуна и хвастливо объявляли, что через сотню лет систему Нептуна заселят самые разные виды постлюдей, приспособленных к всевозможному окружению, создадут оживленное активное сообщество, которое и определит будущее человеческой расы.
Команда переговорщиков из Города Нового Горизонта и тихоокеанские дипломаты встретились в недавно построенном комплексе в сотне километров к северу от центра города. Комплекс представлял собой несколько сферических камер вокруг центральной оси. В каждой камере — террасы разного размера, связанные обычными колодцами для движения в низкой гравитации, канатными путями и наклонными шахтами. Все — цвета свежего снега, без малейшей попытки украсить, устроить сад или газон — за исключением растущих там и сям на стенах модифицированных бромелиевых, впитывающих вредные газы из воздуха, да квазиживых мхов в туалетных блоках. Мхи поглощали и очищали фекалии и мочу.
«Призраки» спали в спальнях, ели в столовых, работали где потребуется. На нижних уровнях были помещения, специально отведенные под заводы и мастерские, но все остальное могло быть с легкостью приспособлено для чего угодно от детского сада до больницы. В чистой, ничем не потревоженной функциональности голых пространств ощущалась холодная элегантность, созвучная единой воле обитателей. Но для Мэси такое обиталище казалось не уютнее муравейника: никакой личной жизни и уединения, все кипит активностью двадцать четыре часа в сутки. Однако «призраки» отнюдь не были фанатиками с остекленевшими глазами. Большинство не достигло возраста зрелости в общинах дальних — четырнадцати лет. Новых «призраков» выращивали в эктогенетических контейнерах и генетически модифицировали так, чтобы достигать половой зрелости к десяти годам, затем пару лет подросткового возраста — и готов практически безукоризненный взрослый индивидуум. Правда, новые люди не знали ничего, кроме города, учений Леви и его безумных грез, — но были энергичны и веселы, занимались спортом, организовывали музыкальные группы, ставили пьесы, вели долгие философские дебаты, работая, пели вместе помпезные гимны о великом будущем и предстоящих грандиозных победах. Новые люди организовывались не в семьи (хотя почитали своих родителей — но не жили с ними и не подчинялись им), но в команды. Члены каждой команды работали, тренировались и проводили редкие часы досуга вместе, вместе же устраивали «критические» собрания, где каждый по очереди признавался в том, что считал мысленным преступлением, получал доброжелательные выговоры от окружающих и с благодарностью принимал небольшое наказание.