Сафари под Килиманджаро
Шрифт:
Во время охоты мы покончили с остатками нашей одежды. Все незащищенные места тела были так искусаны комарами и мухами, что превратились в сплошной кровавый синяк. Меня выручила счастливая случайность. Представьте себе, что в нашем багаже вдруг обнаружилась пижама. Я даже не понимаю, как она могла там оказаться… Не могу забыть той минуты, когда я с наслаждением натягивал ее. Первым меня увидел Джером. Он держал сосуд с драгоценной водой. От страха он выпустил его из рук, а сам спрятался в кусты. Когда, наконец, выяснилось, что я не злой дух, он неохотно оттуда вышел и взволнованно спросил:
— Господин, что это у тебя?
— Пижама.
Но он не понял.
Несколько дней африканцы недоверчиво и с боязнью посматривали на меня. И я с ними вполне согласен — охотник в пижаме среди девственного тропического леса — это действительно странное зрелище…
Приключение в Яунде
Огромные тучи, частый, тяжелый дождь, оглушающий гром — так начинался наш путь в северный Камерун. Мы не могли ждать пока погода улучшится. Ничего не поделаешь, приближался сезон дождей. Только между грозой у нас дома и на границе с Конго — огромная разница. Утром сквозь тонкую вуаль тумана еще пробиваются колючие лучи солнца, но уже к десяти часам собираются черные тучи самых ужасающих форм. Просто невозможно себе представить, как быстро эти страшные нагромождения сливаются воедино, превращая небо в черный, непроницаемый свод. Грозовые тучи находятся на высоте нескольких километров, но кажется, что они касаются крон гигантских деревьев. Все вокруг приобретает темно-зеленую окраску, в которой исчезают все цвета и очертания этой великолепной природы. Если я скажу, что идет дождь — этого недостаточно… С неба обрушиваются потоки воды, стеклоочистители на автомашине не успевают протирать стекла. Утро похоже на вечерние сумерки.
Но время терять нельзя. Надо ехать дальше, пусть даже медленно. Нам предстоял путь в четыре тысячи километров. Мы ехали в северный Камерун, чтобы выяснить там возможность охоты. Из Сангмелима в Яунде проложена неширокая асфальтовая дорога, местами разбитая транспортерами, которые вывозят из окрестных лесов огромные стволы деревьев. Железных дорог здесь мало. Ближайшая железнодорожная станция находится в небольшом городке Мбалмайо, расположенном на берегу реки Нионг, по которой сплавляется лес. Тысячи и тысячи кубометров древесины доставляются в этот город из окрестных тропических лесов… Не представляю, как можно его сбыть, вернее переправить лес соответствующим фирмам. Наверняка сроки не выполняются, а заказчики должны запастись железным терпением.
Поздно вечером мы приехали в Яунде и отправились поужинать в небольшой ресторан, который содержал корсиканец, как мне показалось, не очень симпатичный. Но ресторан был уютный, чистый, и в нем было приятно посидеть, отдохнуть после долгой и трудной дороги. В этом ресторане произошла история с моим чемоданчиком, которая могла поставить под угрозу наше сафари…
— Чем могу служить господам? — И я сразу представил себе тарелку с пышными кнедликами, жареной свининой и капустой. На кнедликах — золотистый жареный лук, от капусты идет белый пар.
С тоской я потянул носом воздух, прикрыл глаза и на мгновение забылся.
— Отец, о чем ты думаешь? — вырвал меня из воспоминаний голос сына.
— О гориллах, — уклончиво ответил я. Не мог же я ему сказать, что меня охватила тоска по кнедликам.
— У тебя такое мечтательное лицо было…
— Это тебе только показалось.
— Чем могу служить господам?
Хозяин ресторана, официант и повар в одном лице, терпеливо стоял около нас, улыбался, поправляя рукава своего заношенного, лоснящегося пиджака. Я совершенно о нем забыл. Воображаемая тарелка с жареной свининой исчезла, и я заказал себе мясо с неизменным рисом. Когда вернусь домой, я этот проклятый рис никогда больше в рот не возьму.
Владелец ресторана, несмотря на свое грузное тело, легко и быстро отправился на кухню. А я пока решил пойти посмотреть нашу машину, оставленную на тихой улочке.
— Отец, зачем ты берешь с собой этот чемоданчик?
Оба сына весело смотрели на меня. Я им казался смешным и, должен признаться, не без оснований. Но в этом чемоданчике у меня хранились все деньги, полученные для охоты в Африке, все документы, счета, расписки. Ведь дома я должен буду отчитаться, как говорится, до последней копейки, и я очень следил за тем, чтобы у меня все было в порядке. Например, ведомости… Когда я выплачивал африканцам зарплату, я всегда старался получить от них расписку. Но так как большинство из них не умели писать, я им намазывал палец чернилами и вместо подписи они мне оставляли отпечаток пальца.
— Бвана, что ты делаешь? — спрашивали они меня каждый раз, рассматривая свой измазанный палец, и смеялись.
Признаться, я не мог им объяснить. И не знаю, что они сами об этом думали. Но после каждой зарплаты эти чернильные пальцы были для них развлечением. Теперь вы понимаете, как я дорожил своим чемоданчиком. Я никогда с ним не расставался, никому его не доверял, и никто не знал его тайны. Когда я спал в буше, чемоданчик «спал» вместе со мной. Когда я ночевал в первоклассном отеле, я не сдавал его в гостиничный сейф. Одним словом, чемоданчик я хранил, как зеницу ока, и он был моим спутником днем и ночью.
— Отец, мы подержим этот чемоданчик.
— Не надо.
— Но не будешь же ты таскать его везде с собой?!
— Буду.
— Отец, какой ты смешной!
— Вы лучше на себя посмотрите.
В это время я заметил, что владелец ресторана как-то странно смотрит на нас.
Собственно, смотрел он не на нас, а на мой чемоданчик, и, наверное, слышал, о чем мы говорили. Мне это не понравилось.
— Тихо, — зашептал я. — А то еще стукнет нас по голове…
Сыновья непонимающе смотрели на меня и спросили:
— Кто?
— Он.
Я прижал к себе свое сокровище и пошел. В зеркале, которое украшало ресторан, я видел своих сыновей и взгляды, которыми они меня провожали. Что они оба думали, я знаю… Но что подумал хозяин ресторана?..
Когда я вернулся, еда уже стояла на столе. Я был сам не свой. Меня мучили дурные предчувствия. Что-то должно было произойти. Я держался за чемоданчик, словно за спасательный круг и подозрительно оглядывался вокруг. Кроме нас в ресторане были еще три человека. Они сидели за стойкой и были явно навеселе. Что это за притон, куда мы попали? Ведь мне этот ресторан показался вполне приличным. А теперь…
— Отец, я не знал, что ты так любишь рис!
Действительно! От ненавистного риса на тарелке не осталось ни зернышка. Честно говоря, я так нервничал, что даже не заметил, как все съел. Мое внимание привлекли эти трое, и я все время незаметно за ними следил.
Они о чем-то шептались.
— Я на минуту выйду, а вы за ними последите, — сказал я сыновьям.
Когда я проходил мимо, они за что-то пили, но увидев меня, сразу смолкли. В комнате воцарилась тишина. Подо мной заходил пол… Да, эти трое что-то замышляют. Наверняка они сообщники хозяина ресторана.