Сафари под Килиманджаро
Шрифт:
Однако вернемся к «фирменному блюду», которое Джером обещал на ужин. Наш переход закончился примерно к пяти часам, и мы начали разбивать лагерь на ночь. Вечера в джунглях были для меня самыми томительными. Наблюдать природу я не мог — даже днем было видно всего лишь на несколько шагов, не говоря уже о вечере. Писать нельзя, читать тоже нельзя — свет был для нас таким же дорогим, как и еда. Но в тот вечер я совсем не скучал.
Со стороны костра африканцев доносился ужасный запах, напоминающий запах жженой шерсти или кости. Я не мог предполагать, что этот запах имеет прямое отношение к моему ужину и поэтому отправился посмотреть, что там делается. Амбасадор убил обезьяну, и Джером как раз опаливал шерсть. Я удивился, почему он ее не снимает, но вскоре узнал почему…
— Как ты будешь ее варить?
Я сделал вид, что меня очень интересует этот таинственный рецепт, которым я потом смог бы похвастаться у себя дома. Джером разрубил обезьяну на четыре части и бросил в горшок. Потом жены Амбасадора вынули из подолов рыбу и крабов, которых они только что наловили в ближайшем ручье. Джером их немного потер, что должно было означать, что он их помыл, и бросил в горшок к четвертованной обезьяне.
— А потрошить рыбу ты не будешь?
Джером меня не понял. Когда я ему жестами растолковал, о чем идет речь, он мне сказал, что этого делать нельзя, потому что самое лучшее — это внутренности, что они придают супу вкус и навар, и что в этом я смогу убедиться сам. Джером начал варить суп, скупо посолив его, потому что соль у нас расходовалась экономно. Вскоре по лесу поплыл одуряющий запах.
Я лихорадочно соображал, что мне делать. За время моих африканских экспедиций всякое мне приходилось есть. Каждое племя выражает свои дружеские чувства, стараясь, прежде всего вас накормить. Вы не можете отговориться диетой. Что бы ни было, съесть надо все, иначе будет страшная обида. Для таких случаев у меня существовал проверенный способ. Когда мне предстояло съесть что-то особенно отвратительное или необычное, я силой воли старался себе внушить обратное. Я себе говорил: «Йозеф, это блюдо изумительное, твоя жена кудесница, и ты сейчас ешь ее самое лучшее блюдо, которое ты так любишь, ну, возьми еще добавку»…
Я представлял себе, что сижу в кругу своей семьи и ем свое самое любимое блюдо. До сих пор это у меня получалось, и, оставляя после себя пустые тарелки, я видел восторженные лица хозяев.
— Господин, суп готов, — объявил Джером два часа спустя.
Лицо его светилось от радости.
— Хорошо, давай его сюда! — сказал я храбро и тоже старался выразить радость на своем лице. Не знаю, получилось ли это у меня.
Ленивый Джером на сей раз отправился на «кухню» необыкновенно резво. Минуту спустя он уже возвращался с двумя тарелками. Содержимое одной из них мне было известно. Это была смесь из листьев, кореньев и плодов леса. Африканцам она заменяет хлеб. Они берут горсть этой каши и делают из нее катышки, которыми заедают мясо. Мои африканские проводники мало взяли из дому еды. Немного соли, сахару и чаю — остальное им должен дать лес. Моим консервам они не доверяли.
— Ешь, господин, — угощал меня Джером, протягивая вторую тарелку. На всякий случай я перестал дышать носом и смело потянулся к тарелке с вареной обезьяной.
Джером стоял надо мной и улыбался от удовольствия.
— Господин, ты это съешь, это очень вкусно, — говорил Джером, показывая пальцем на кусок вареной обезьяньей кожи, из которой торчали золотисто-коричневые волосы.
Остальные африканцы собрались вокруг меня и с интересом наблюдали. По тому, как быстро будет опустошена тарелка, определяется степень удовлетворенности гостя. Африканцы за этим очень следят, откровенно смотрят в рот, наблюдают за выражением лица гостя и ждут, когда у них попросят еще и добавку.
Я попытался применить свой проверенный способ и начал говорить себе: «Йозеф, это изумительно, это прелесть… Действительно, прелесть, ты сейчас ешь свое самое любимое блюдо»…
Но договорить я не успел. Я тут же помчался за ближайшее дерево, а когда вернулся, Джером грустно подал мне мои консервы с тушеным мясом. Правда, есть я их не мог. И на следующий день тоже. Только на третий день я кое-как начал приходить в себя.
Спустя, примерно, неделю после начала нашего путешествия мы разбили лагерь на более длительное время. Так решил глава нашей экспедиции Амбасадор, единственный из нас, а может быть и изо всей обширной области, кто побывал в глубине тропического леса. Когда-то он ловил здесь драгоценных антилоп бонго и горилл. Мы вырубили мачете площадку, на которой африканцы удивительно быстро соорудили хижины из лиан, веток и огромных листьев. У нас были даже постели. Вернее, это были бугорки, но мы к ним уже привыкли. И когда спустя длительное время я лег спать в нормальную постель, этих бугорков мне недоставало, пришлось даже принимать снотворное, чтобы заснуть.
Нельзя сказать, чтобы эти постели были такой уж роскошью. Через тропический лес тянется многотысячный поток муравьев. И если бы мы оказались на пути у такого потока, не знаю, что было бы с нами.
Мы приступили к охоте… Нашими бесценными помощниками были маленькие камерунские собаки, которых охотники взяли с собой. Это очень закаленные и самостоятельные собаки. Африканцы о них не заботятся и не кормят их — они считают, что собаки должны сами себе добывать пищу, тогда они будут хорошими охотниками. Эти собаки стали равноправными членами нашей экспедиции. Они гнали к нам из зарослей антилоп, загоняли на деревья крупных горилл, когда нам нужно было отлучить от них детеныша. Животных мы ловили или просто руками, или при помощи сетей, или предварительно усыпив специальными пулями.
Несколько раз мне встречались редкие антилопы бонго, но «поймать» их я мог только в свой отсыревший альбом для рисования. Антилоп бонго невозможно ловить обычным способом с помощью усыпляющих инъекций. Для них нужно было на тропинках, по которым они постоянно ходят, вырыть многочисленные ямы или расставить ловушки, сделанные из синтетического материала или бамбуковых палок — такая огромная работа не входила в наши планы. Кроме того, это крупное тяжелое животное из тропического леса можно вывезти только с помощью вертолета.
За два месяца тяжелейшей работы в лесах Камеруна нам удалось отловить или откупить у местных охотников 5 антилоп ситатунга, 11 лесных антилоп дукеров трех видов, 7 горилл и 11 шимпанзе.
Меня часто спрашивают, какие есть способы охоты в тропических лесах Экваториальной Африки. На этот вопрос нельзя дать однозначный ответ. Охотятся по-разному — мы, местные жители и профессиональные охотники. Приведу пример… Однажды нам встретилось стадо из шести горилл. У одной из самок был детеныш. Крупный самец, вождь стада, загородил собою самку. Мы осторожно выстрелили в него инъекционной пулей с одурманивающим препаратом, обошли его, а затем меньшую дозу усыпляющего средства выстрелили в мать-гориллу. Через несколько минут она уснула. Вождь стада уснул еще раньше… Мы осторожно подошли, быстро забрали прекрасного малыша-самца и ушли. Затем переправили его сначала в наш лагерь, а потом к госпоже Рой, которая опекала наших животных до отправки в Чехословакию. Таким образом, мать малыша осталась живой.
Иначе это выглядит, когда охотится профессиональный охотник, правда, не в глубине девственного леса, а на его краю. Как только ему удается с помощью собак загнать обезьян на дерево, он убивает самца-вожака, потом самку, у которой есть детеныш. Это очень печально, но за каждую гориллу, которая сегодня живет в зоопарке, ее мать заплатила жизнью… Гориллы часто наведываются на маленькие плантации африканцев и лакомятся их урожаем. Однако вред, который наносят гориллы, иногда преувеличивается, что до некоторой степени дает прекрасный повод для их истребления. Африканцы любят мясо горилл. Поголовье горилл резко падает, им как и большинству животных в Африке, грозит немилосердное истребление.