Сага о диком норде
Шрифт:
Правая рука сама потянулась к топору, а левая зачесалась от желания дать белоголовому в морду. Причем сразу, без единого слова.
И чем ближе он подходил, тем сильнее хотелось и сбежать, и врезать ему.
— Живодер, — пробормотал я, с трудом удерживая обе руки на поясе. — Как, ради всех тварей Бездны, ты сюда попал? Это же нордский город. А ты по-нордски знаешь едва ли десяток слов.
— Кай, — широко распахнул объятия ненормальный бритт.
Крепко обнял, посмотрел на порезанные ухо и шею, недовольно покачал
— Он… того… рад, что ты жив. Хотя он и не сомневался. Говорит, что слишком уж ты смешной, и Домну интересно наблюдать за тобой.
Я попытался спросить Живодера, что он забыл в Фискехале, но те немногие бриттские слова, что я знал, напрочь вылетели из головы.
— Спроси его, что он тут делает? Хочет помереть?
А ведь бритт подрос, добрался до шестой руны.
У Леофсуна глаза округлились еще сильнее.
— Говорит, что пришел к тебе. Хочет стать хирдманом. Говорит, что раньше нельзя было, а сейчас — самое время.
— Он знает про корабль?
Живодер расхохотался, и два хмурых бритта-хускарла попятились от него. Как я их понимал!
— Нет, он не слышал про корабль, но очень рад, что мы его отобрали. Он хочет посмотреть на драккар.
— Да ни за что! — выпалил я.
Страшно представить, что может устроить этот безумец на новеньком корабле. Да и на пристани же полно охранников. Стоит им только услышать его речь, как нас потащат к местному ярлу. Так и потерять «Сокол» можно.
— Он говорит, нельзя сопротивляться Домну. А именно она привела его к тебе. Говорит, ты молодец, что сохранил шрамы на спине.
Я зарычал от злости.
— Можете зайти и выбрать подходящие бочки, — выглянул Фарлей.
Увидел Живодера, нахмурился, потом спросил что-то на бриттском. Вроде бы там было про лес и малахов. Живодер радостно закивал и снова загомонил.
— Так! — вспылил я. — Рысь, скажи этому дураку, чтоб он закрыл рот и не говорил ни звука! Вообще! Сейчас мы выберем бочки, отнесем их на корабль, и уже потом поговорим. Скажи, если он посмеет что-нибудь вякнуть, я сам вырежу ему язык. И те двое тоже пусть молчат, если не знают нордский.
Рысь очень красноречиво выпалил длинную речь. И Живодер, все еще улыбаясь, сделал жест, что понял и сделает. Но я все же отправил за бочками Леофсуна и Фастгера, а сам остался рядом с бриттами.
Меня трясло от страха и злости. Что за проклятье здесь творится? Снова чьи-то колдовские штуки? Как Живодер, самый что ни на есть дикий и рунный бритт, пробрался в город? Что ему надо? Неужели он и правда искал меня? Тогда ему сильно повезло! Еще день, и мы бы ушли из Бриттланда. Или он ждал тут несколько дней? Но с его характером чудо, что его еще не поймали и не убили. Я помнил, с какой готовностью он бросился резать мне спину. Почти что пытка! Или как он резал Хрокра. И его поклонение Бездне?
Альрик меня убьет, если я приведу Живодера на корабль. Но и бросить его я тоже не могу. С полоумного бритта станется пройтись по всем улицам Фискехале, выкрикивая мое имя. Или имя хёвдинга. Убить его? Бритты плохо плавают. Может, взять его на корабль да и притопить в море?
И эта мысль меня успокоила. Так и сделаю. А если он заговорит раньше, то перережу ему горло и скажу правду. Скажу, что это был рунный бритт.
Парни выволокли подходящего размера бочки, я спросил у Фарлея цену и передал серебро всклокоченному бондарю.
— Рысь, пусть они тащат эти бочки. И будь готов, если что, убить их.
Живодер рассмеялся, будто услышал хорошую шутку, и повторил на ломаном нордском: «Убить». Я положил руку на топор и сделал вид, что сейчас его вытащу. Бритт кивнул и схватился за одну из сорокаведерных бочек.
Фарлей подошел ко мне поближе и спросил:
— Что ты собираешься с ними делать?
— Пусть хёвдинг решает. И это, спасибо тебе за всё!
Я вытащил из кошеля крупную серебряную монету, которая мне нравилась из-за необычной чеканки на ней, и передал Фарлею.
— Дальше можешь с нами не идти. Жаль Ульвида. Он правильно умер, достойно.
Фарлей остался стоять, разглядывая монету, а потом все же догнал нас.
— Разреши пойти с вами!
— Хирдманом? — нахмурился я. — Но ты же тр… безрунный!
Он отмахнулся:
— Не насовсем. Только сейчас. Я хочу послушать, что они расскажут. Я же должен знать! Давно не был у диких.
— Зачем? Ульвид ведь мертв. Тебе больше некому передавать слухи.
Рыжий бритт замолчал, и я хотел уже двинуться дальше, как он неохотно выдавил:
— Я уже привык. Привык всё вызнавать. И это зачастую помогает выжить даже трэлю.
Я глянул на его смешную тощую фигуру с всклокоченной шевелюрой, вспомнил его щербатую улыбку и забавные ужимки. Вот хоть тресни, нравился мне этот бритт, даром что безрунный. Привезти бы его в Сторбаш, к отцу! Уверен, Ингрид бы обрадовалась такому подарку, он бы смешил ее каждый день. И маленькому братцу тоже пригодится, да хотя бы и как нянька. Может, захватить его с собой? Сейчас на корабле у нас места много, и я готов взять его кормежку на себя.
— Слышишь, Фарлей? А не хочешь уехать с Бриттланда?
Я думал, что он порадуется моему вопросу. А он едва ли не испугался.
— С Бриттланда? Нет! Не хочу! Я здесь родился. Я здесь всё знаю. Нет!
— Ладно-ладно.
Жаль. А я уже надумал, как бритт будет потешать нас во время плавания.
Альрик сразу узнал Живодера. Узнал и сильно напрягся, обвел взглядом пустую пристань, прикидывая, сколько тут людей.
— Ты зачем его привел? Откуда он взялся?
Я наскоро пересказал то, что узнал от бритта.