Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
Радуйте нас
И друг друга глаз,
Пусть на осколки летят беды,
Хорошая пара.
Доран Петр замолчал и что есть духу припустил, хромая, к стенам Бараката, чтобы забыть увиденное как в страшном сне. Арлинг был рад, что у священника от страха отключился рассудок, потому что единственно выживший конь – тот самый буланый, на котором Петр выезжал из города, был нужен
– Сколько рук! Мы должны вернуться и все их забрать, – шептал в голове Арлинга новый голос, когда он проносился мимо расстрелянных тел арвакских пленников.
– Ты, как всегда, все испортил, – ворчал Нехебкай. – А можно было эту стерву просто убить. Зачем нам теперь еще и Тысячерукая?
– Больше рук! Секи, руби, отрезай! – жаждала крови новая гостья в его голове, и Регарди не мог с уверенностью сказать, что сам этого не хочет. Теперь две его руки казались слишком малым количеством.
Он успел отманить Магду-Салуаддин до того, как она обратила внимание на арвакское воинство, в страхе убегающее в леса. Огромное тело древней сколопендры прокатилось по осадным машинам и палаткам, в щепки разнеся все старания военных инженеров и плотников. Буланый, может, и был конем, но, чувствуя, как ему на копыта наступает чудовище, превратился и в птицу, и в козла одновременно. Взлетев на высокий валун, конь полез по осыпающейся насыпи вверх, туда, где упирались в тучи резкие края скал, похожие на обломанные мечи, покрытые ельником, напоминающим остроконечные пики.
Арлинг не оглядывался. Сознание подкидывало злые образы. Вот, Магда-девушка ползет по кургану, царапая пальцы о терновый кустарник, поскальзываясь на мелких камнях, которые, словно волны, уносили ее вниз, к подножью, но она с упорством неуспокоенной души восставала и продолжала преследование. Вот, древняя Салуаддин врезалась в крутое взгорье, раскалывая валуны и разбрасывая вокруг себя каменную крошку. Огромная туша карабкалась наверх, выворачивая с корнями стволы кедров и елей, за которые пыталась цепляться.
А за ними летели вороны, которые кружили над Магдой-Салуаддин, не решаясь спуститься ниже, но явно привлеченные неведомой тварью. По какой-то причине она очень их волновала.
Буланый все-таки оступился. В последний момент Регарди прыгнул из седла, скорбя о скорой лошадиной смерти, которая неминуемо ждала коня внизу, куда его уносила сорвавшаяся вместе с ним каменная масса. Там Салуаддин уже раскрыла пасть, принимая очередную жертву. Взобравшись на толстую ветку кедра, который из последних сил держался корнями за осыпающийся грунт, Арлинг замер, дожидаясь, когда Салуаддин подползет ближе. Дальше наступил черед скорости и удачи. За первую отвечало тело, натренированное Махди, за вторую – плененные им сагуро, которые не хотели погибать вместе с ним. Арлинг успевал сделать очередной прыжок до того, как щупальце древней богини ломало дерево. А вороны кружили все ниже, смелее подбираясь к божественной плоти.
Регарди почувствовал черный солукрай, вскипающий в его крови, в тот момент, когда ободрал тело о колючую хвою могучей ели, в крону которой прыгнул, спасаясь от удара Салуаддин. Кровь снова брызнула на медальон Видящей, вековой ствол застонал и стал заваливаться в ущелье, по краю которого Арлинг с Возлюбленной устроили скачку смерти.
Третьим участником их гонки стал Северный Ветер Сторм, который давно поджидал Арлинга в горных высотах, не подозревая, что жертва успела превратиться в охотника. Макушка ели рухнула на противоположный берег ущелья, отломив кусок скалы, который с грохотом унесся к бушующим порогам Дикой, но застряла в породе напротив, превратившись в диковинный мост.
От удара Регарди подбросило в воздух, но он умудрился схватиться за ветку и забраться на ствол, чувствуя, как черная септория вызывает в этот мир еще одного сагуро, а его Магда рвется к краю обрыва, застряв телом между могучими соснами, которым надоело падать и проигрывать. Сплотившись, они зажали древнюю Салуаддин шершавыми боками, тогда как вороны, собравшись в гигантскую черную стаю, принялись клевать застрявшую богиню, не причиняя ей особого вреда, но доставляя массу мелких неприятностей.
Мелкие неприятности окружали и Арлинга, в которого сопротивляющийся его септории Бог Северного Ветра бросал все, что можно поднять в воздух – ветки, корни, камни и даже кусты, вырванные с корнем. Но теперь у Арлинга в плену была еще и Тысячерукая. Потянувшись к ней, он взял все, что хотел, сокрушив сопротивление Сторма. Но сагуро давно не были теми новыми, слабыми богами, которых застали врасплох ворвавшиеся в человеческий мир древние. Сторм в ответ собрал всю злость, скопившуюся на Регарди, и вместо того чтобы подчиниться его воле, поступил по-своему.
Отчаянно и тоскливо закричал лебедь, чья судьба была отбиться от стаи и оказаться в водовороте страстей, накрывших ущелье Алиньских гор. Грациозная белая птица взмахнула крыльями и потеряла себя, покорившись Сторму.
«Птицы, не люблю их», – подумал Арлинг, слыша, как вороны терзают Магду, а его лебедь Сторм чувствует прилив небывалых сил и начинает махать крыльями с новой надеждой.
Человек тверже камня и нежнее розы, говорил иман, когда обучал слепого юнца быть самим собой. Лепестки давно опали, осталось закаменевшее сердце. Оно шептало Арлингу, что камни летят только вниз, и в воде им не страшно.
Свой главный прыжок в жизни Регарди совершил, когда Магда, вырвавшись из цепких лап сосен, подбежала к обрыву и, упав на колени, протянула к нему худую руку с кольцом на пальце.
– Я буду ждать тебя, муж мой, – прошептала она падающему Арлингу.
Когда он в полете отрубил лебедю красивую голову, окропив себя птичьей кровью, небо окрасилось не красным, но черным, потому что ворон вдруг стало слишком много. Они родились из хмурых туч и черными молниями метнулись к лежавшей на обрыве Магде, которая все еще протягивала к летящему вниз Арлингу руки.