Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
– Сев на корабль, не спорь с капитаном, – отозвался Нехебкай. – Заткнитесь вы оба.
– Мои загадки лучше, – проигнорировал его Сторм. – Ни за что не догадаетесь. «Без рук, без ног, а дерево гнет». Или вот еще одна: «Воет, свистит, ветки ломает, с ног всех сбивает».
– Ветер, – хмуро ответила Тысячерукая. – Легко.
– А вот эту не отгадаешь: «Отхлестал по щекам, настегал по рукам». Что это?
– Ну хоть руки появились, мне уже нравится. Тоже ветер.
– Я сказал, заткнитесь! – не выдержал Нехебкай.
– Давай свою загадку, древний, только не про змей.
Индиговый сопротивлялся недолго, потому что помешательством страдали все трое, заражая им и Арлинга.
–
– Блоха, – сказал он и, спешившись, зачерпнул пригоршню сухого снега, который усиливался по мере того, как они подъезжали к горам. Отер лицо. Облегчения не почувствовал.
– Нет, блох быть не может, я седла и сумки проверяла, – озадаченно сказала Хамна. Следующие три часа они ехали в молчании. Регарди обреченно слушал разбушевавшихся сагуро, которые перешли на сказки, и с грустью вспоминал дни, когда в его голове жила только Магда. У всего есть цена, особенно у того, что достается бесплатно.
К поселку они подъехали в третьем часу ночи. Воздух дрожал и волновался, небеса сыпали редким снегом, высоко в горах, которые нависали над селением со всех сторон, прокатывались раскаты грома, но в самом Сумрачном царила тишина. Ряд домов замер вдоль единственной улицы, вьющейся серпантином мимо дворов. Не пахло дымом очагов, не лаяли собаки, не ревел скот, не было слышно людского говора или даже дыхания. Лошади волновались уже давно, и Арлинг с Хамной оставили их у ворот, которые были распахнуты.
Первая мысль была о том, что навещать отца ночью, пусть даже с целью понаблюдать, – глупая затея. Арлинг настолько отдалился от человеческой жизни, что не подумал про очевидное: ночью люди спят. Вторая мысль была о беде. В поселке Сумрачный творилось неладное.
Толкнув дверь ближайшего дома клинком, он легко отворил ее – то же самое Хамна проделала с дверью соседней усадьбы. Засов оказался выломан. Скользнув внутрь, Арлинг прошел вдоль стен, защищая спину, но дом был пустым уже как минимум сутки. На месте лежали ценные вещи, оружие, утварь, однако сами люди отсутствовали. Подумалось о разбойниках, вроде банды работорговцев Черного Генриха, которая встретилась им на побережье, но бандиты просто обязаны были взять украшения. В спальне того дома, куда зашел Арлинг, он нашел шкатулку с сережками и кольцами. В то же время в конюшне, примыкающей к дому, были заметны следы драки, а на полу он нашел кровь. Очевидно, что напавших на поселок интересовали сами поселенцы. Но не побрезговали они и домашними животными, забрав даже собак из будок. Хамна нашла несколько брошенных ошейников.
– Говорят, что раньше здесь находился могильный курган, – прошептала она, оглядываясь. – А сейчас будто мертвецы с собой живых забрали.
«Именно мертвецов мы и ищем», – хотел было сказать Арлинг, но промолчал. У каждого из наемных убийц было свое отношение к смерти и мертвецам. Хамну трудно было испугать живыми, однако мертвые ее тревожили. Регарди вспомнил, как нашел ее, смертельно больную, в Туманной башне, где она провела не один день, валяясь рядом с трупами, и понял, что у нее нет права осуждать ее за страх перед мертвецами.
Наконец, он нашел применение Сторму и, позвав его, попробовал разогнать снежную пелену, которая сбивала с толку. Вышло плохо, сагуро Северного Ветра подчиняться не желал, но поднявшийся легкий бриз тоже сослужил службу. До Регарди долетел запах крови, и он сразу определил нужное направление.
– Там, – указал он за сопку, покрытую ощетинившимися елями. Наверное, в темноте они напоминали черные пики, Арлинг же слышал, как ветер играет обледеневшими иголками, окутывая его ароматом снега и хвои. Елки едва слышно звенели, и этот звон замерзших веток скрывал человеческий шепот, который поначалу показался ему слуховой галлюцинацией.
– Поможешь, прыгну с обрыва, – пообещал он Сторму. – Может, не здесь, но мы обязательно с тобой полетаем.
Северный Ветер долго уговаривать не пришлось, потому что к тому времени Сторму стало скучно. Заглянув за еловый холм, он рассказал Арлингу все, что увидел, и от нарисованной картины отросшие волосы Регарди едва ли не встали дыбом. Смертью удивить его было трудно, а вот мясницкие дворы и побоища – все места, где земля была обильно полита человеческой кровью, вызывали оторопь и горечь. Закоченевшие трупы, которые начали встречаться им уже у подножья, не могли помочь ему достигнуть человеколюбия, но Арлинг ускорил шаг, оставив Хамну позади. Она задерживалась, осматривая тела, он же знал: древних мертвецов среди них не было. Трупы лежали здесь самое позднее неделю, но некоторых умертвили совсем недавно, и не все части тела имелись у них на месте.
– Руки! – сокрушалась Тысячерукая. – Знают, что надо забирать!
Сагуро ошибалась, у некоторых отсутствовали ноги, у других головы. Какие-то тела и вовсе были выпотрошены.
Вопросы отпали, когда Сторм рассказал о просеке в лесах за холмом, которую оставили не человеческие топоры. Огромное тело проползало тут совсем недавно, но как тщательно ни принюхивался Арлинг, Магду он не чувствовал. Она пропала, и его воспаленный мозг хотел винить в этом воронов, терзавших Фадуну во время их последней встречи. Хамна рассказала, что видела след Салуаддин на границе обрыва, а также поломанные кедры, где та застряла, но самой сколопендры в лесах близ реки Дикой она не встречала. Салуаддин загадочно исчезла. Это было подозрительно и тревожно.
Но пока все мысли Арлинга оказались сосредоточены на том, что происходило за холмом, в луговине, обильно заваленной человеческими останками, уже присыпанными снегом. К деревьям по окраинам поляны были привязаны еще живые люди – человек двадцать, от которых даже на большом расстоянии разило дурманом. В нем угадывались нотки растений, в этой части света не произрастающих. Люди крепко спали, с каждой минутой приближая час своей кончины – от обморожения многие во сне перейдут к смерти.
Арлинг не смог посчитать, сколько мертвецов было собрано на поляне. Где-то трупы уложили один на другой, в других местах побросали хаотично. В отдельной куче лежали животные. Но помимо мертвецов и привязанных к деревьям спящих Регарди чувствовал еще шесть бьющихся сердец. И, кажется, они принадлежали тем, кто все это затеял.
Ученики имана потеряли рассудок уже давно, здесь же, в заснеженных еловых лесах, полностью отдались безумию черного солукрая.
– Если ты будешь об этом думать, ничего не изменишь, – прошептал Нехебкай, но Арлинг не нуждался в его утешениях. Он был виновен уже давно. Кажется, существовал только один способ, как все исправить, хоть ему и не хотелось признавать правоту имана.
Пятеро кучеяров сидели на корточках над телом еще живого Аллена, у которого был вскрыт живот, и вытаскивали из него внутренности. Етобар не был связан и не оказывал сопротивления. Лишь бормотал молитву на керхар-нараге, но вместо Нехебкая, которому была посвящена старая кучеярская молитва, называл имя Магды. Иногда ученики имана передавали по кругу ковш с кровью, из которого по очереди отпивали. Один раз дали глотнуть и Аллену, который лишь захлебнулся, тут же потеряв сознание. Арлинг навсегда запомнит их имена: Каюм, Блай, Дардан, Йоль и Элти, ведь они станут клеймом, которое, в отличие от клейма имана, свести он никогда не сможет.