Сага о Кае Безумце

Бутырская Наталья

Я вспомнил слова девчонки.

— Семья Хродберга?

— Да, Хродберг знал Ральфа, потому заключил союз с его сыном. Я говорил: сначала нужно посмотреть на него. Ральф три года ел с нами, пил с нами, говорил с нами, прежде чем я пустил его к себе.

— Я столько ждать не могу, — выпалил я. — За три года Кьелл натащит сюда столько воинов, что и домов-то не останется.

— Потому я сейчас веду тебя в дом. Оставь оружие! Тебя не тронут.

Мой топор… Если они его сопрут или потеряют, я не посмотрю на кровный союз

и всё такое. Со слезами на глазах я вынул топор из поясной петли и бережно положил на мох.

— Его вернут, — нисколько не успокоил меня Аднальдюр.

За холмом была широкая расселина, и перепрыгнуть ее я вряд ли бы смог. Хускарл махнул рукой, на той стороне показались два человека. Они засуетились, и я увидел, как из пропасти как будто сами по себе поднимались сплетенные из жил и кожаных ремней веревки. Когда они натянулись, как струны у тальхарпы, Аднальдюр встал на нижнюю, схватился руками за верхнюю и, переставляя ноги, быстро прошел над расселиной. Перебравшись на ту сторону, он махнул мне. Я прежде никогда по такой переправе не ходил, но это оказалось несложно.

Мы прошли еще немного, обогнули гору и вышли к берегу озера. Там почти не отличимые среди мха и травы стояли сложенные из камня дома, их крышу и стены полностью скрывал тот же мох. А еще там было ощутимо теплее, чем с той стороны горы, видать, вода в озере была согрета подземным огнем.

Из домов высыпали люди, все в выделанных оленьих шкурах, некоторые были оторочены белым пушистым мехом другого зверя. Впрочем, я заметил и тюленьи шкуры разных цветов: от белого до темно-серого и черного. Позади домов ходили оленихи с оленятами, но их было меньше десятка. Основные стада, наверное, пасутся в других местах, а этих держали рядом. Может, ради молока, а может, еще почему.

Среди прочих я узнал и девчонку, с которой разговаривал в прошлый раз.

Аднальдюр завел меня в один из домов, его жена выложила на стол сыр из оленьего молока, бурые лепешки, продымленную рыбу и, переглянувшись с мужем, поставила баклагу с чем-то хмельным. Следом в дом зашли трое крупных, как и сам Аднальдюр, парней и уселись рядом со мной впритирку. Как будто под стражу заключили.

— Ешь-пей, мой кровный союзник Кай Эрлингссон. Как у вас за морем — не знаю. У нас же тот, кто разделил с тобой трапезу, твой друг.

— И у нас так, — улыбнулся я, а сам стал припоминать, не ел ли я с Вигге из одного котла и не пил ли из одного бочонка. Вроде бы нет.

Сыр был очень жирным и вкусным, он таял на языке и радовал живот. Лепешки, видимо, лепили наполовину из мха или лишайника, но и они оказались неплохи на вкус. Хмельное тоже было необычным, я почувствовал вкус каких-то ягод, чуток меда и чего-то еще, пилось легко, но голову дурманило похлеще, чем пиво. Наверное, я слишком давно не пил, потому и ударило сильнее.

— Твоя жена хорошо готовит, — нарушил я молчание. Не привык я к тишине за столом, особенно когда там хмельное есть.

— Что есть, то есть, — кивнул Аднальдюр.

— А из чего брага?

— Много всего. Дед научил такую варить.

И снова молчание.

Я выхлебал очередную кружку браги.

Ну, непорядок же! Сидим, союз союзничаем, а ни шуток, ни похвальбы, ни историй каких. Я обхватил ближайшего парня за плечи, для чего пришлось привстать, и спросил:

— А ты почему молчишь? Скажи свое имя, коли не стыдишься! Я вот… я вот Кай Безумец, сын Эрлинга Кровохлеба, сына Хавстейна, сына Кая.

— Я Аднбьёрг Аднальдюрссон, — и он скинул мою руку с плеча.

Двое других тоже представились длинными и схожими именами.

— О, да у тебя трое сыновей! Хорошая у тебя жена, плодовитая, — похвалил я снова хозяюшку.

Аднальдюр внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Кровный союз — это правильно. Но ты, Кай Эрлингссон, должен знать, что крепче семейных уз ничего нет.

— Это верно. Я за своего отца… ну, или мать, или Ингрид, или Фольмунда кого хошь порву.

— Вот если бы ты стал мне родичем, тогда наш союз стал бы нерушимым.

Я растерялся.

— А как? Я от своего рода не откажусь, на колени к тебе садиться не буду.

— Нет, приемным сыном я тебя не возьму, — кивнул Аднальдюр. — А вот зятем — с радостью.

— Зятем? — я нахмурил лоб, пытаясь понять, о чем говорит этот человек. — Так это ж жениться надо. А у тебя тут три сына.

Я ощупал пояс в поисках топора. Уж не намекает ли Адна… айсландер, что я должен лечь с кем-то из его сыновей? За такое и убить недолго. Где там мой топор? Куда он, твариная отрыжка, задевался вдруг?

— Так у меня не только сыновья, но и дочь имеется. Аднфридюр!

Хмм, красивый орел? Орлиная красота? С таким именем она должна быть красоткой! Белокожей, золотоволосой, с пышной грудью и широкими бедрами.

В дом вошла знакомая уже девчонка. Та, что вытащила меня из мамирова котла. Я прищурился… Ну, высокая, белокожая, волос тоже белый. Какие там у нее бедра — под шкурами не видать, зато груди не было вовсе.

— Раз уж вы встретились возле мамирова котла, знать, судьбоплет хотел свести вас вместе.

— Отец! — воскликнула девчонка.

— Ты сама пошла искать свою судьбу, так уж не перечь ей.

Я подпер рукой потяжелевшую голову. Глаза так и слипались после сытной трапезы и крепкой браги. Но я точно помнил, что Альрик сказал заключить с местными союз и сделать для этого всё, что нужно. Потому я согласился.

Глава 8

Отличное все-таки пойло у островных жителей! Наутро я проснулся свежим и отдохнувшим, впервые за долгое время выспавшись в теплой постели. И поручение Альрика выполнил — подружился с местным. Осталось сделать что-то такое неважное, и можно будет идти убивать Вигге.