Сага о Копье: Омнибус. Том I

Уэйс Маргарет

Послы и их сопровождающие сгрудились вокруг столов. Дунбарт взял до краев наполненную чашу нектара. Он попробовал напиток и, найдя его превосходным, побрел дальше, разглядывая угощение. Через стол он заметил Кит-Канана, одиноко стоявшего на краю сада. Держа в руке еду, гном быстрыми шагами направился к нему.

— Могу ли я присоединиться к тебе, благородный принц? — спросил он.

— Ты гость и волен находиться, где тебе угодно, — вежливо ответил Кит-Канан.

— А сегодня утром было интересное заседание,

ты не находишь? — Дунбарт разорвал каплуна и начал обгрызать ножку. — С тех пор как мы собрались впервые, мы только сейчас начали продвигаться вперед.

Кит-Канан откусил большой кусок яблока и уставился на гнома с некоторым удивлением:

— Вперед? Я слышал лишь бесконечные пустые разговоры.

Гном откинул наверх поля шляпы, чтобы повыше поднять свой золотой бокал. Осушив его, он вытер липкие усы.

— Да благословит меня Реоркс, Высочайший! Дипломатия — это не охота. Мы нашу дичь не выслеживаем, не стреляем и не волочем ее домой, чтобы съесть. Нет, благородный принц, дипломат подобен старому гному, причесывающему волосы: каждый волос, оставшийся на гребне, — это поражение, и каждый сохранившийся на голове — победа!

Кит-Канан, усмехнувшись, оглядел сад. Ему не хватало тяжести меча у пояса. И более того, ему не хватало леса, его пейзажей, его запахов. Город казался слишком ярким, в воздухе слишком горчило от дыма. Странно, прежде принц никогда не замечал этого.

— О чем ты задумался, Высочайший? — поинтересовался Дунбарт.

О чем он задумался? Кит-Канан снова взглянул на гнома.

— Супруга претора довольно своенравна, а сам претор все время молчит. Император мог бы подыскать более подходящих послов, — заметил Кит-Канан. — Не думаю, что госпожа Тералинд очень успешно защищает свое дело.

Дунбарт поискал, куда бы выбросить куриную кость, обгрызенную дочиста. Словно по волшебству, возник слуга и забрал мусор.

— Ну да, она вовсе не мягкая и не тихая, но с помощью такого непримиримого упрямства тоже многого можно достичь. Принц Ситас… — Дунбарт мгновенно сообразил, с кем он разговаривает, и прикусил язык.

— Ну? — подбодрил его Кит-Канан.

— Да нет, ничего, Высочайший.

— Говори, господин. Истины нечего бояться.

— Хотел бы я обладать твоим оптимизмом, Высочайший!

Проходивший слуга наполнил кубок гнома.

— Я хотел сказать, что принц Ситас, твой благородный брат, не уступает в упрямстве госпоже Тералинд.

— Да, такова правда, — кивнул Кит-Канан. — Они во многом похожи. Оба всегда считают, что истина на их стороне.

Они с Дунбартом обменялись еще несколькими любезностями, и внезапно гном начал прощаться, затем бесцельно побрел прочь. По его словам, он хотел пообщаться с остальными. Но Кит-Канан видел его насквозь. Он покачал головой. Гномов считали грубоватыми и добродушными, но Дунбарт оказался хитрее торговца из Балифора.

Принц

в одиночестве зашагал дальше, мимо живой изгороди из цветущей лозы, доходившей ему до макушки, мимо самшитовых и кедровых деревьев, подстриженных в форме скульптур. Казалось, неистовая весна последовала за ним из леса в Сильваност. Сад был подобен водопаду цветов.

Кит-Канан вспомнил поляну, где жил со своей маленькой семьей. Интересно, пчелы уже построили свой улей в дереве, бывшем их домом? И роняют ли цветущие деревья свои лепестки в пруд, где находился вход в пещеру Анайи? Среди великолепия и роскоши Сильваноста Кит-Канан тосковал по простой жизни, которую он делил с женой.

Думы его прервались, когда он завернул за угол и оказался лицом к лицу с Герматией, одиноко сидевшей на каменной скамье.

В первое мгновение Кит-Канан хотел развернуться и покинуть свою бывшую возлюбленную, затем подумал, что не может прятаться от нее вечно. Вместо того чтобы уйти, он подошел к Герматии и поздоровался.

Герматия, не поднимая взгляда, продолжала рассеянно рассматривать зелень и цветы.

— Сегодня утром я проснулась и подумала, что твое возвращение мне приснилось. Я спросила у горничной, и та сказала, что ты на самом деле здесь.

Герматия говорила низким, хорошо поставленным голосом, волосы ее сверкали на солнце. Она застегивала их на затылке бриллиантовой пряжкой, как подобало высокородной замужней женщине. На белых руках с безупречно гладкой кожей не было колец. Кит-Канан подумал, что с тех пор, как он покинул Сильваност, Герматия стала еще прекрасней.

Она попросила собеседника сесть, но он отказался.

— Боишься оказаться со мной рядом? — усмехнулась Герматия, в первый раз встретившись с ним взглядом. — Когда-то это было твое любимое место.

— Давай не будем ворошить прошлое, — ответил Кит-Канан, держась на расстоянии. — Все позади, с этим покончено.

— Правда? — Глаза ее, как когда-то, завораживали его.

Принц ощущал ее волнующее присутствие, близко-близко от себя. Кто мог бы, находясь рядом с ней, остаться равнодушным к этой огненной красоте? Однако Кит-Канан больше не любил ее; он был уверен в этом.

— Я был женат, — многозначительно заметил он.

— Да, я слышала об этом вчера вечером. Твоя жена умерла, так ведь?

Нет, лишь стала другой, подумал он, но вслух произнес:

— Да, умерла.

— Я много думала о тебе, Кит, — мягко проговорила Герматия. — Чем больше проходило времени, тем сильнее я тосковала по тебе.

— Ты забываешь, Тиа; я просил тебя бежать со мной — а ты отказалась.

Она сжала его руку, воскликнув:

— Я была глупа! Я не люблю Ситаса. Ты должен это знать.

Рука Герматии была нежной и теплой, но Кит-Канан высвободился.

— Он твой муж и мой брат, — ответил принц.