Сага о копье: Омнибус. Том III
Шрифт:
Мина напряженно ожидала вспышки гнева, но Чемош ничего не сказал, и спустя мгновение девушка осмелилась взглянуть на него.
Бог улыбался.
— Я уже говорил, ты не будешь моей рабыней. Я докажу тебе то, что обещал. У тебя будет власть, как мы и условились. Положи руку на сердце жреца.
Мина сделала, как ей было ведено: положила ладонь на остывающую грудь, в которой недавно билось сердце, прямо на черный ожог — след своих губ.
— Сердце не забьется снова, — произнес Чемош, — но в тело вольется жизнь. Моя жизнь. Вечная жизнь. Поцелуй его, Мина.
Мина коснулась губами того места, где отпечатался ее поцелуй. Сердце молодого человека оставалось спокойным, но он сделал глубокий вдох, грудь начала равномерно вздыматься и опадать.
— Все будет так, как я обещал. Он не сможет умереть, поскольку уже мертв. Его жизнь отныне бесконечна. И только одну вещь я прошу взамен. Он должен привести мне еще последователей. Итак, любовь моя, ты получила доказательство?
Мина посмотрела на просыпающегося Ллеу, начиная понимать, что не только забрала жизнь, но и вернула ее. Она могла дать каждому в мире бессмертие своей властью… властью Бога.
Девушка протянула Чемошу руку, и тот сжал ее пальцы в ладони.
— Мы изменим мир, мой господин!
У Мины остался только один вопрос, одно сомнение. Она положила руку себе на грудь, где на белоснежной коже отпечаталась черная метка Чемоша.
— Повелитель, мое сердце бьется, кровь горяча, а плоть тепла. Ты не взял мою жизнь…
Чемош не стал говорить, что любит в ней ее жизнь — жаркое бьющееся сердце, горячую пульсирующую кровь. Не пожелал рассказывать, что дар бесконечной жизни, которым она награждала смертных, не такой уж ценный, как могло показаться сначала. Одарить ее саму означало потерять, а Бог не мог этого допустить. По крайней мере, не сейчас. Возможно, когда-нибудь… когда девчонка ему надоест.
— Я окружен мертвыми. Мина, — произнес Чемош извиняющимся тоном. — День за днем. Как глупец Крелл, который не оставит меня в покое и будет постоянно докучать. Мина, для меня ты — дыхание жизни.
Бог засмеялся над собственной шуткой, поцеловал на прощание девушку и исчез.
Мина выскользнула из постели, взяла гребень и принялась медленно и тщательно расчесывать спутанные волосы. Услышав шорох за спиной, она оглянулась и увидела, что Ллеу очнулся и сидит, опираясь на подушки. Он выглядел смущенным, но морщился, словно помнил о боли.
Девушка смотрела на него, продолжая причесываться.
Наконец лицо молодого человека прояснилось. Он широко распахнул глаза и огляделся с таким видом, словно видел эту обстановку в первый раз. Ллеу выбрался из постели, подошел к девушке, наклонился и поцеловал ее в шею.
— Спасибо тебе, Мина, — произнес он пылко. Молодой жрец почувствовал, как желание снова захлестывает его. Он попытался поцеловать девушку, но та, отложив гребень, повернулась и оттолкнула протянутые к ней руки:
— Не меня, Ллеу. Других.
Мина заглянула в его глаза и увидела, что сейчас они яркие и живые, без обычного беспокойного выражения. Мина провела пальцем по следу поцелуя, ожогом запечатленного на коже юноши.
— Ты понимаешь?
— Да, понимаю. И благодарю тебя за этот дар.
Ллеу схватил руку девушки и поцеловал. Его кожа была прохладной на ощупь, не мертвенно-холодной, но холоднее, чем обычно, словно он только что вышел из пещеры или из тенистой рощи. В остальном Ллеу казался обычным человеком.
— Увижу ли я тебя снова, Мина? — нетерпеливо спросил он, быстро надевая жреческое одеяние.
— Возможно, — ответила та, пожав плечами. — Но не рассчитывай на это. У меня свои обязанности по отношению к Чемошу, у тебя — свои.
Ллеу разочарованно нахмурился:
— Мина…
Девушка снова повернулась к нему спиной и нетерпеливо постукивала ногтями по поверхности туалетного столика.
— Хвала Чемошу! — сказал молодой человек и через мгновение покинул комнату.
Мина слышала, как его башмаки простучали по лестнице, слышала, как он шумно приветствует хозяина постоялого двора.
Девушка снова взяла гребень и опять принялась терпеливо распутывать рыжие волосы. Слова Чемоша еще звучали у нее в ушах, и она помнила его поцелуй.
Бог обещал ей власть над жизнью и смертью и сдержал слово.
— Хвала Чемошу, — тихо произнесла Мина.
Глава 3
Рис сидел в высокой траве у подножия холма, покачивая упертый в землю посох, мысли его витали в белых облаках, плывущих по синему небу. На холме мирно паслись овцы, в траве стрекотали Кузнечики, бабочки порхали с цветка на цветок. Рис сидел так тихо, что время от времени разноцветные красавицы садились на его плечи и колени, привлеченные оранжевым цветом домотканой одежды.
Рис присматривал за овцами, поскольку был пастухом, но близко к ним не подходил. В этом не было необходимости — его собака, Атта, лежала неподалеку, опустив голову на передние лапы, и внимательно следила за отарой, улавливая каждое движение. Увидев, что три овцы направились за холм, откуда их уже не будет видно, она подняла голову, навострила уши и посмотрела на хозяина, проверяя, заметил ли он это безобразие.
Рис тоже обратил внимание на отбившихся овец, но притворился, что ничего не видел. Он продолжал сидеть, прислушиваясь к чириканью воробьев и пению щеглов, наблюдая, как гусеница карабкается по травинке. Мысли Риса были с Богом.
Атта вздрогнула и тихо, предупреждающе зарычала. Овцы теперь были почти на вершине холма. Рис сжалился.
Он легко, без видимых усилий, поднялся на ноги. Рису было тридцать, но годы отразились только на его темном, обветренном лице. Ежедневные упражнения, суровая жизнь под открытым небом и простая пища сделали пастуха сильным, стройным и ловким. Черные, до плеч волосы он заплетал в косичку. Вытянув руку, Рис скомандовал:
— Взять!
Атта понеслась по склону холма, ее черное с белым тело казалось пятном на зеленой траве. Но прямо к овцам она не побежала и даже не смотрела в ту сторону — они могли перепутать ее с волком и запаниковать. Отвернувшись от овец, но, посматривая на них краем глаза, Атта забежала справа, заставляя животных свернуть к отаре.