Сага о Лейве Счастливом, первооткрывателе Америки
Шрифт:
Лейв, весь во власти чар своей любимой, схватил отца за руку.
– Клянусь молотом Тора, с женщинами воюют только трусы! Давай покончим с этим раз и навсегда!
Эрик презрительно сплюнул.
– Та-ак, значит и тебя, мой сын, разнюнили христианской кротостью.
– Нет, просто ничего хорошего не получается, когда сильные воины нападают на беззащитных женщин. – Жестом Лейв показал на корабли и берег. – Я прикажу своей дружине прекратить это; и если ты дорожишь моим уважением, то поддержишь меня.
Вид у Эрика был недоумевающий. Но тут в памяти всплыла коленопреклонная девушка возле умирающего юноши, и хмурое выражение на его лице сменилось всепонимающей улыбкой. Так, Лейва поразила Фрейя, богиня любви! С добродушным смехом он отвернулся и пошел на свой корабль.
Лейв свирепо посмотрел ему вслед, затем вспрыгнул на борт «Оседлавшего Бурю» и огласил приказ, от которого взвыла вся команда.
– Остальную добычу можете оставить, а женщин немедленно высадить на берег!
В замке тем временем произошло событие, ради предотвращения которого Лейв охотно расстался бы с рукой. Мать Норны и старики, которых никто не тронул в верхних комнатах, только начали спускаться вниз, чтобы утешить ее, как проходящий мимо открытой двери обезьяноподобный Кольскегг Черный, охотник на моржей, из дружины Эрика, увидел Норну, которая молилась в углу с закрытыми глазами и поднятым вверх лицом. Руки викинга были заняты бочонком меда, но стройная фигура дочери ярла так быстро воспламенила в нем похоть, что он бросил свою добычу, вбежал в зал и схватил девушку. Доносившиеся снизу крики подсказали Кольскеггу, что Эрик готов отплыть, и сломя голову он ринулся вниз к причалу. Норна царапалась и брыкалась так ожесточенно, что викингу понадобились все силы, чтобы вовремя добраться с ней до берега и не опоздать на корабль.
При виде сопротивлявшейся девушки Эрик вспомнил о приказе Лейва и нахмурился – еще одно «нападение на женщин» – но не признал в Норне девушку, которая околдовала его сына.
Лейв занимался освобождением женщин; захваченных его дружинниками, и был так увлечен этим делом, что не заметил, как Кольскегг притащил Норну на борт «Кусающего ветер». Гребцы Эрика уже навалились на весла, когда Лейв встал у руля и приказал отчаливать.
Доход, который сулили добытые во время набега товары, могли бы порадовать Лейва. Но едва он развернул свой корабль вслед за «Кусающим ветер», как горечь утраты любимой с новой силой захлестнула его. Судьба отняла ее раньше, чем боги успели довести до конца свой замысел. Словно в тоске по умершему, смотрел он на удалявшийся темный берег с мерцающими кое-где остатками пожарищ. Понимая, что Лейв чем-то расстроен, Ульв подошел и встал рядом, надеясь узнать причину его мрачного настроения, но Лейв хранил молчание. Вдруг лицо его просветлело: он твердо решил вернуться за дочерью ярла, несмотря на враждебность ее отца… даже наперекор судьбе.
Заливая награбленным вином горечь утраты пленниц, дружина Лейва старалась не прислушиваться к непристойному пению, пьяному смеху и женскому визгу, доносящихся с идущего впереди корабля Эрика. В неведении, что Норна в этот момент прикована цепью к мачте «Кусающего ветер», Лейв возносил благодарственную молитву за то, что его любимая избежала участи пленницы.
8. ВУЛЬФРИК ЧЕРЕПОДРОБИТЕЛЬ
Стагбранд Ярл и Череподробитель, поражающий всех своим ростом и физической силой, бросили якорь недалеко от огромных деревянных палат первого христианского короля Норвегии в Нидаросе. Их ожидало разочарование, поскольку неутомимый в делах веры Олав Трюгвассон отплыл к северному побережью в сопровождении множества военных кораблей, чтобы силой заставить жителей округа Халогаланд принять крещение. Поскольку в тех местах все еще поклонялись Одину и Тору, возвращения конунга Олава ждали не скоро, и шетлендцам пришлось примириться с неизбежностью второго перехода для того, чтобы сообщить королю о вызывающем поведении Эрика Рыжего.
Попав в замок, они, однако, приободрились, ведь их пригласила на обед королева Олава, очаровательная Тюра Датская. Королева приходилась Вульфрику кузиной, поэтому стол был накрыт в ее палатах при свечах.
Во время возлияний, которые последовали за обильной трапезой, Череподробитель поведал королеве о прекрасной дочери Стагбранда, Норне Светлой, и похвастал, что ярл обещал обвенчать их, как только она достигнет положенного возраста ближайшей весной.
Его похвальба заставила Стагбранда поморщиться: богач датчанин вырвал такое обещание только потому, что ярл много задолжал ему; у Норны еще не спросили согласия, и о помолвке не объявляли.
Королеву Тюру эта новость обрадовала.
– Венчание состоится здесь, в королевской усадьбе на пасхальной неделе! – объявила она и, обратившись к Стагбранду, сказала: – А когда вы вернетесь для доклада королю, вам придется привезти с собой дочь.
Польщенный Вульфрик поймал руку королевы и поцеловал.
Ярл поклонился. Венчание в Нидаросе будет серьезным доводом, когда придется уговаривать Норну. Спустя некоторое время, обменяв свой груз шерсти и птичьего пера на товары, в которых нуждались его домочадцы и хюсманы, ярл отплыл домой.
Глубокое уныние царило на Шетлендских островах. Когда в пасмурный полдень четвертого дня отсутствия «Морской Волк» подошел к гавани, Стагбранд тщетно высматривал встречающих. Ни дыма над крышами, ни овец, пасущихся на склонах, нигде никаких признаков жизни. Шквал испуганных вздохов и стонов пронесся по кораблю, когда они разглядели, что у большинства домов нет крыш. А когда гребцы увидели длинный ряд свежих могильных холмов на кладбище, всем стало очевидно, что остров подвергся набегу.
Лицо Стагбранда почернело от гнева. Когда же рыдающая жена подошла к нему на причале и поведала, что сын его убит, а дочь увезена гренландцами, ярл стал белым как соль. Горе отца было так велико, что он потерял дар речи и невидящим взглядом уставился в пустоту, его била дрожь. Но вскоре, забыв, что учение Белого Христа запрещает месть, Стагбранд выхватил меч и произнес страшную клятву:
– Клянусь распятием Христа! Не вкладывать в ножны меч, пока не освобожу дочь мою из рук язычников… пока не отрежу рыжую бороду убийце Корнака.
Когда Вульфрик Датчанин услышал, что Норну захватили в рабство, черная ярость охватила его. Он размахивал щитом, ревел, как бык, и рубил мечом по причальным сваям, словно перед ним были живые враги. И забыв о заповедях новой своей веры, выкрикнул клятву о мести:
– Пусть моя правая рука отсохнет, если не отыщу я сына Эрика Рыжего, не вырежу кровавого орла на его спине и не повешу его на собственных кишках!
Такими же страшными клятвами поклялись дружинники, чьи жены и дочери были изнасилованы викингами.
– Может, вы сумеете перехватить язычников прежде, чем они покинут Исландию, – крикнула женщина, ребенка которой пощадил Эрик. – Я слышала, один из них говорил, что они прямиком идут к причалу Торбьерна Вилфилссона, южнее Йокула Снежной Горы.
В глазах Стагбранда сверкнула решимость.
– Клянусь всеми святыми, мы нападем на них!
– Но у них два корабля, а у нас один, – колебался Вульфрик. – Нам следует прежде раздобыть второй корабль… и воинов побольше.