Сага о сотнике. Перстни легатов.
Шрифт:
Ромео сидит рядом с Гнеем, возведение в степень осваивает и проверяет счета за поставку зерна. Как они сошлись быстро, можно подумать, что старые друзья. Бегают за моим варваром хвостиком. В это время с накидками закончили. Примерили мы их, и ветераны заворчали. Почему раньше никто не догадался? Лица сажей мазали, она в глаза сыпется, налокотники бронзовые пачкает, а тут накинул тряпку сверху, и скользи темной тенью среди ночи.
– Попрыгали, - скомандовал варвар.
Забрякали ножны и браслеты боевые с шипами. Подтянули ремни, еще попрыгали. Тихо. По-другому стали смотреть на нашего нового спутника. Знает, что делает, был вынесен вердикт солдатского
Хлебнули за удачу похода по чаше вина годовалого и скользнули призраками на улицы. Боги империи, я люблю этот город.
До Пантеона дошли удачно. Никто ногу не подвернул и помоями из окна никого не облили. Вокруг храма площадь давно каменными плитами замощена, идти стало легче, но и народу здесь больше. Уличные торговцы, паломники, проститутки и проституты, их сутенеры и ворье всякое, карманники и любители рвать корзины из рук, дезертиры и влюбленные, все, кому ночью не спится.
Сдернули с лестниц чехлы, приставили их к стене наружной и пошли на приступ. Шутки кончились. За святотатство коллегия жрецов приговор один знает – смерть. Ну, мне не привыкать. Когда утром встаешь, всегда знаешь – до вечера можешь и не дожить. С этой мыслью и вино слаще и еда вкуснее. Вдруг это твоя последняя трапеза?
Наших птичек, чтоб не шумели, мы слегка напоили. А священных, жирненьких голубей брали сразу жестко. Раз, и голову набок. Такова воля цезаря, моя, то есть. Я не тварь дрожащая, я право имею. И меч, его отстоять, если кто не согласен.
Храмовые птички с золотыми кольцами на лапах. Плавт их расстегивает, на наших подменышей одевает и в голубятню, на жердочку их пристраивает.
– Перемена судьбы, - шепчет.
– Это точно. Судьба играет человеком, а человек играет на трубе, - отвечает ему Гней.
До чего варвары пошли в наше время ехидные, прямо спасу нет. Закончили, наконец, обратно на улицы выбрались. Тряпки, чехлы и накидки, свернули, в заплечные котомки убрали, лестницы к обелиску прислонили, пусть думают, что их мойщики оставили до другого раза, отошли на два квартала, битую птицу компании бродяг кинули, не будем же мы их ночью щипать, а эти их в глине запекут, и съедят за милую душу. И никаких следов не останется. Словно и не было похода цезаря на храм и выходки дерзкой.
Домой вернулись и прямо на террасе спать залегли. С зарей надо было обратно бежать, наблюдать, как птички будут зерно клевать.
Забавно было наблюдать за перекошенной рожей жреца, когда из приоткрытой двери голубятни полезли, теряя в давке перья, голодные сизари. То-то он запрыгал, когда они на корм кинулись. Плавт его за руку взял и в храм повел.
– Вот между этими колоннами пусть он свое распятие и поставит, лампадку зажжет и кружку прикрепит для сбора денег. Никого не потеснит, пусто здесь, - говорил он служителю храма, тихо его потряхивая.
Тот, зубами лязгая, головой мотал, то ли от рывков центуриона, то ли соглашаясь во всем с каждым словом. Оставили мы Петра и Ромео в Пантеоне, а сами решили в императорский дворец наведаться, а то давно меня там не видели, так и забыть могут.
– Эй, дядя, ты для солидности говори всем желающим, что лично вашего бога знал, и несешь слово истины по его повелению. Глядишь, на хлеб заработаешь, - посоветовал проповеднику варвар.
– Но ведь это не так! – возмутился христианин.
– Мысль изреченная есть ложь, а низких истин нам дороже, нас возвышающий обман, - легко парировал его возражения странный посланец ночи.
Кинув напоследок эту
– Надо будет через неделю сюда зайти, проверить, приживется ли, - вздохнул Плавт.
– Не надо, - твердо сказал варвар, - у него все будет замечательно. – Плавт, тебя как полностью зовут?
– Плавт Макрин из дома Север, - отчеканил тот.
Варвар оценивающе взглянул на него.
– Будь предельно осторожен на второй год, - посоветовал он. – И держись подальше от Гелиогабала. А лучше отруби ему голову.
Все имеет свой конец, в том числе и путь домой. Мы дошли до дворца и воспользовались калиткой в парке для свободного входа. Ее мало кто знал, и охрану там днем не ставили. Идем мы, не шумим, никого не трогаем, как вдруг мой новый приятель замирает. Огляделся я, цветы розовые, листья зеленые, у фонтана моя невестка Фульвия, голая, по своему обыкновению. Лежит по сирийской моде на солнышке, зачем, непонятно. Римской красоты в ней нет, одни кости кожей обтянуты, и волосы цвета спелой пшеницы гривой висят до ягодиц. Стоит на коленях, живот свой впалый демонстрирует. А Гней от нее глаз оторвать не может. Дикарь, что с него взять. Может, он ее съесть хочет? Надо помочь. Одной родственницей меньше будет.
– Пошли, представлю, - предлагаю и иду сам к фонтану.
Приблизились к невестке, она на нас с интересом смотрит, жизнь у нее скучная, на нее даже никто не покушается, ни на жизнь, от нее ничего не зависит, ни на честь, тут и бесчестных и на все согласных дам полный дворец.
– Твой новый мим? – спрашивает девица и глазки на него игриво наводит.
На нее впечатление трудно произвести. Она из семьи владетелей Северной Италии, озерного края до самых гор. Скоро отец мой умрет, и она из «светлейшей» тоже божественной станет. Ей что легат, что консул, пыль у трона.
– Да, - соглашаюсь, - веселый такой, кто увидит его фокусы, сразу замертво падают. Оставляю его тебе, а сам пройду в зал приемов, послов из Дакии встречу. Все отцу легче будет. Развлекайтесь.
И удалился с остальной свитой. Ну, надо же. Странные вкусы у уроженцев Гипербореи. Если об этом свидании братец узнает, варвару не жить. Впрочем, если мы не убьем Каракаллу, то ему все равно умирать. Он мой явный сторонник и пощады ему не будет. А что вы хотели? Это Рим».
Великий Ингози, брат жениха Великой Наместницы, сидел в штабной комнате и на большом экране изучал данные о стране, континенте и мире в целом. Первым его шагом на посту короля была отмена любых ограничений на въезд в государство. Всем добро пожаловать. И отмена любых запретов на любые наркотики и ношение оружия. Хочешь носить на плече пулемет – пожалуйста. Нравится травку курить – нет проблем. Хочешь уколоться героином – не вижу препятствий! Делай что хочешь, пока у тебя есть деньги, а закончатся, тоже можно что-нибудь придумать. В городе через шаг по борделю.
И везде табличка: «Требуются». Все оружие по цене металлолома купленное, здесь в реальные деньги превращалось. Обрез три тысячи монет стоит. Без патронов. А без оружия здесь и шагу не сделать. Крематорий на базе завода маслодельного дымит круглосуточно. Итальянцы приезжали большой командой. Все через ту трубу на небо взлетели, прямо к престолу господню. Их автоматы на рынке за полчаса ушли, а героином все еще торгуют. Дня на два хватит, а там прямой рейс из Герата придет. Ингози умный, основное правило бизнеса знает – отсекай посредников. Пулеметными очередями.