Сага об Эрлинге
Шрифт:
Много еще речей было сказано на этом тинге. Когда же тинг был окончен, бонды разъехались по своим дворам, а некоторые остались у Эрлинга в дружине. Теперь у него было сто шестьдесят воинов. Они расположились на Стейненснесе в церкви и прилегающих постройках, а также в землянках на поле тинга. Эрлинг не распускал дружину, потому что со дня на день ожидал нападения скрелингов.
X
Теперь надо рассказать об Одде, сыне Торкеля. Он пришел к Нануку конунгу и сказал, что хочет потолковать с ним об одном важном деле.
Нанук сказал:
– Что-то зачастили ко мне туниты. Плохи, должно быть ваши
Одд сказал, что не привез подарков, потому что был вынужден поспешно бежать от мести разбойника Эрлинга.
– Напрасно ты сюда приехал, – сказал Нанук. – Советую тебя обратиться за помощью к кому-нибудь другому. Что до меня, то я не вижу больше смысла с тобой разговаривать.
Тогда Одд и его люди отдали конунгу свое оружие и все добро, которое они успели забрать с собой во время бегства. Они оставили себе только ту одежду, что на них была. Нанук был не очень доволен подарками, но все же согласился выслушать Одда.
– Я не буду вас долго задерживать, государь, – сказал Одд. – И приехал я сюда не ради себя, а для того, чтобы предупредить вас об опасности, которая вам угрожает. Эрлинг, тот вор и мятежник, что убежал от вас прошлой зимой, подчинил себе Вестрибюгд и собрал большое войско. Он собирается вскоре выступить против вас и грозится перебить всех скрелингов до единого.
Нанук сказал:
– Хорошо, что он решил сам сюда прийти. Значит, мне не придется совершать этот дальний путь и я смогу сразиться с ним прямо здесь, раз уж я все равно обещал это сделать.
Одд сказал:
– Я боюсь, государь, что вы не понимаете, какая угроза нависла над вами и вашим народом. Эрлинг никогда не нападает открыто. Днем он прячется так, что его невозможно найти, а по ночам совершает набеги и всегда появляется там, где его меньше всего ждут. Он убьет много народу, прежде чем вы сумеете его поймать. Вам необходимо первыми нанести удар и разбить его войско в открытом бою.
Нанук сказал:
– Я вижу, туниты никак не хотят оставить меня в покое.
Потом он спросил, сколько людей в дружине у Эрлинга. Одд ответил, что больше полутора сотен. Нанук сказал:
– Как это может быть, что сами туниты не в силах справиться с каким-то разбойником?
Одд ответил, что этот разбойник очень хитер и так ловко переманивает людей на свою сторону, что найти на него управу непросто.
– Если это так, – сказал Нанук. – То на меня вам и подавно не найти управы. Слушай, тунит, что решил Нанук конунг: я пойду в Вестрибюгд и разобью Нанаута. После этого я возьму в вашем селении столько добра, сколько захочу. Сверх того я возьму два-три десятка женщин. Это лучшее, что у вас есть, тунит. Я сделаю их своими наложницами, а в те дни, когда снег нехорош для собачьих лап, они будут возить сани. Ваши женщины сильнее наших, хоть в это и трудно поверить, если поглядеть на мужчин. Моя жена Торбьёрг одна стоила двух хороших упряжек. Есть у меня еще и другое условие: ты сам пойдешь впереди моего войска и первым вступишь в бой. Я никому не позволю загребать жар моими руками, а самому отсиживаться в стороне.
После того как Нанук сказал все это, Одд долго молчал. Его люди стали говорить, что позорно соглашаться на такие условия. Тогда
В начале зимы войско скрелингов отправилось на юг, в Вестрибюгд. Они ехали по льду на санях и в скором времени прибыли к мысу Стейненснес. Их было более двух сотен. Люди Эрлинга издалека заметили приближение скрелингов. Эрлинг вывел войско на лед и построил его в боевом порядке. Впереди он поставил воинов в тяжелой броне с большими щитами. За их спинами стояли стрелки. Луки у них были деревянные и били дальше, чем скрелингские луки из оленьего рога. Там было также четыре арбалетчика. Своих лучших воинов Эрлинг поставил позади. Они не надели брони и вооружились мечами и секирами.
Перед боем Эрлинг позвал своих названых братьев, Атангана и Инапалука, и сказал им:
– Я не хочу, чтобы вы участвовали в этой битве, братья. Не думайте, что я сомневаюсь в вашей верности, но было бы жестоко заставлять вас убивать своих сородичей.
Инапалук сказал:
– Мы не оставим тебя, Нанаут. Мы знаем, что ты не хотел этой войны, и не будем держать на тебя зла, даже если тебе придется убить всех инуитов. В том, что случилось, виноваты только проклятые христиане. Им мы и будем мстить, ты же просто делаешь то, на что тебя обрекла судьба.
Атанган и Инапалук остались с дружиной. Как только скрелинги приблизились к войску Эрлинга, в них полетели стрелы. Тогда скрелинги остановили собак и побежали. Многие из них были убиты прежде, чем оказались на расстоянии полета копья от первых рядов гренландцев. Инуиты принялись метать копья, но костяные наконечники ломались о броню латников. Однако у скрелингов было немало и железного оружия, которое они получили от Паля священника. Они пустили его в ход и пробили брешь в ряду латников. Тут Эрлинг приказал стрелкам отступить и бросил в бой своих лучших воинов. Оба войска сошлись, и началась жестокая сеча. Эрлинг прорубился в самую гущу скрелингов и вдруг увидел перед собой Одда, сына Торкеля.
Эрлинг сказал:
– Немалую услугу оказали вы с Палем гренландцам. Попа я уже отблагодарил; а теперь пришел твой черед.
После этого Эрлинг ударил Одда мечом и отрубил ему полголовы. Нанук конунг сражался в первых рядах своего войска. Одет он был так: норвежская кольчуга натянута на оленью куртку, а из-под ворота кольчуги высунут меховой капюшон. Поверх капюшона конунг надел островерхий шлем из Гардарики. В руках у него был длинный меч и английский щит с изображением льва, который он держал верхней стороной книзу. Нанук убил и ранил многих людей Эрлинга. Потом он схватился с Торфинном, сыном Одда, и нанес ему тяжелую рану.
Эрлинг увидел это и крикнул конунгу:
– Оставь Торфинна, медведь, [43] ведь это сын твоего лучшего друга.
Нанук обернулся и сказал:
– Может быть, ты сам сразишься со мной, Нанаут?
Эрлинг ответил, что не откажется от такой чести.
Они схватились, и вскоре Эрлинг отрубил Нануку левую руку пониже локтя. Потом он выволок конунга с поля битвы и положил на снег.
Эрлинг сказал:
– Напрасно ты слушал лжецов и верил оговорам. Теперь мы с тобой