Сага об Эрлинге
Шрифт:
враги до самой смерти, и этого уже никак не исправить. Но я не убью
тебя, потому что Торбьерг просила сохранить тебе жизнь.
После этого Эрлинг снова вступил в бой и убил многих скрелингов. Дружинники Эрлинга сражались так храбро, что в них совсем нельзя было узнать тех ленивых и трусоватых бондов, какими они были еще недавно. Вскоре они начали теснить скрелингов, и через некоторое время те побросали оружие и со всех ног побежали к своим собакам. Гренландцы бросились в погоню и захватили множество пленных, а остальные вскочили в сани и умчались на север. В этом бою погибло сорок гренландцев и семьдесят инуитов. С обеих сторон было много раненых. Это было настоящее побоище, каких еще не бывало в Гренландии. Среди пленных, которых эрлинговы дружинники захватили в битве при Стейненснесе, оказалось несколько гренландцев. Это были люди Одда. Они сказали, что хотят поступить на службу к Эрлингу, и Эрлинг принял их в свое войско. Пленных скрелингов Эрплинг приказал выпороть плетьми и отпустить. Нанука конунга отнесли в церковь, которую теперь использовали как жилой дом.
Эрлинг пришел к Нануку и сказал:
– Я отпущу тебя, как только Торбьёрг вылечит твою рану.
Нанук сказал:
– Лучше бы ты убил меня, Нанаут. Ты ведь знаешь, что у инуитов не бывает одноруких конунгов.
Эрлинг сказал:
– Тогда оставайся здесь, родич. У нас не принято жестоко обращаться с калеками.
Эрлинг разрешил дружинникам разойтись по домам до весны. С ним на Стейненснесе остались лишь два десятка самых верных людей. Всю зиму Торбьёрг и Эрлинг совершали колдовские обряды, чтобы исцелить раненых. Они неплохо в этом преуспели, так что почти все раненые остались жить и многие снова могли сражаться. Поправились и Торфинн, и Нанук конунг. Нанук остался в Вестрибюгде, и Торбьёрг снова стала жить с ним как с мужем. Больше в эту зиму не произошло ничего важного.
XI
Весной Бьёрн, сын Торда, Эндриди, сын Одда и некоторые другие воины стали подбивать Эрлинга отправиться на север в поход против скрелингов. Они говорили, что нужно отомстить им за набег и очистить от них страну, иначе Вестрибюгд всегда будет оставаться под угрозой нового нападения.
– Мы не сможем бороться с христианами Восточного поселения, сказал Бьёрн. – Пока у нас за спиной будут стоять враги не менее опасные. Следует покончить с одними, а потом уже приниматься за других.
Эрлинг сказал, что не видит необходимости в таком походе.
– При Стейненснесе скрелинги получили такой урок, что еще долго не осмелятся выступить против нас.
Однако многие продолжали настаивать на том, что скрелингов нужно уничтожить. Однажды Торбьёрг пришла к Эрлингу и сказала:
– Я хочу забрать у скрелингов своего сына Сигурда. Ведь он теперь остался и без матери, и без отца.
Эрлинг сказал:
– Что-то ты раньше не слишком часто вспоминала о своем сыне. Почему тебе вдруг пришло в голову забрать его?
Торбьёрг ответила:
– Я ни на минуту не забывала о Сигурде. И я молчала только потому, что у нас прежде не было возможности его забрать. Теперь же такая возможность есть.
Эрлинг сказал:
– Не мне рассказывать тебе об обычаях скрелингов. Дети для них сокровище. Ты знаешь не хуже меня, что они не захотят отдавать Сигурда. Он давно уже воспитывается в какой-нибудь семье. Ты толкаешь меня на новую войну, которой я не хочу. Многие сейчас пытаются уговорить меня напасть на скрелингов, а теперь и ты с ними заодно.
Торбьёрг сказала:
– Дело мужчин – думать о войнах. Я же думаю только о своем сыне, и я знаю, что ему сейчас приходится несладко. Я хочу, чтобы Сигурд был со мною здесь, в Вестрибюгде.
Эрлинг сказал:
– Ты пользуешься тем, что я не могу тебе отказать. Похоже, однако, что ты больше не видишь будущего, если так настаиваешь на своем.
После этого Эрлинг выбирает сорок своих лучших дружинников и говорит им, что они поедут на север, к скрелингам, чтобы забрать у них Сигурда. В середине лета они выходят в море на шести лодках и вскоре прибывают в селение инуитов. Инуиты к тому времени уже избрали себе нового конунга. Звали его Умимак. Умимак вышел навстречу гостям и долго не говорил ни слова.
Потом он сказал:
– Ты человек или дух? [44]
– Я-то человек, – отвечает Эрлинг. – И надеюсь, что тебе этого достаточно, чтобы принять гостей как подобает.
Умимак говорит:
– Уходи, Нанаут. Инуиты ненавидят тебя. Нечего приходить к нам с миром после того как ты убил почти всех лучших охотников.
Эрлинг сказал:
– Я и не собираюсь напрашиваться вам в друзья. Я пришел, чтобы забрать Сигурда, моего племянника. Отдайте мне его, и тогда я уйду, и ноги моей больше не будет на этой земле.
Умимак сказал, что ему нужно посоветоваться с людьми.
– А вы пока стойте здесь и никуда не ходите.
Вскоре Умимак вернулся с сотней вооруженных скрелингов. Они привели Сигурда. Ему в то время было пять зим. Мальчик был очень худ и бледен. Эрлинг сказал:
– Что это случилось с инуитами, что они стали дурно обращаться с детьми? Кажется, мой племянник получал от вас больше побоев, чем мяса.
Умимак сказал:
– Нет у нас причин любить сына Нанука и племянника Эрлинга. Слушай теперь наши условия, Нанаут. Здесь есть немало людей, которых ты опозорил прошлой зимой, и они хотели бы отплатить тебе тем же. Сейчас ты и твои люди отдадут нам нам свое оружие и все добро, что есть у вас в лодках. Потом мы выпорем вас кнутами, которыми погоняют собак, и отпустим домой. Тогда вы можете забрать и своего щенка. Если же ты не согласишься на эти условия, то мы сначала убьем Сигунуака, а потом прикончим тебя самого и всех твоих воинов.
Эрлинг сказал:
– Совсем плохи дела у инуитов, если они избирают конунгами таких людей, как ты. С тобой мне не о чем говорить. Пусть позовут Иггнануака колдуна.
Умимак сказал:
– Старый Иггнануак пожелал умереть, когда узнал о нашем позоре. Потарапливайся, Нанаут.
Тогда Эрлинг сказал, что хочет поговорить с инуитами.
– Слышали мы, что ты мастер молоть языком, – сказал Умимак. – Я не позволю тебе одурачить моих людей лживыми речами.
Умимак приказал раздеть Сигурда и пытать его на глазах у гренландцев. Инуиты заколебались, но Умимак прикрикнул на них, и тогда они принялись раздевать мальчика и принесли огонь.
Эрлинг сказал:
– Не будет вам этого веселья, выродки.
Он метнул копье в Сигурда и убил его. Потом он сказал своим воинам:
– Вижу теперь, что вы были правы, когда уговаривали меня очистить страну от этих псов. Должно быть, все их храбрецы остались на льду у Стейненснеса, а выжили лишь трусы и предатели, что бежали с поля битвы. Идем на них и перебьем всех до единого.