Сага вереска

Виктория Старкина

Хельге с Каменного мыса так и застыл с раскрытым ртом, когда получил богатые свадебные дары и сообщение, что принц Олаф просит руки его дочери, а потом еще долго не мог поверить в нежданно свалившееся на него счастье – породниться с конунгом.

Олаф и Бломме почти не слышали, что творилось вокруг, они лишь смотрели друг на друга, сияя от счастья. Застолье все продолжалось, скальды пели свои песни, одну за другой слагали висы, прославляющие доблесть жениха и красоту невесты, а потом взгляд конунга упал на уже немолодого дружинника, знатного ярла, сидевшего на другом конце стола.

– А почему это Хлодвиг так молчалив сегодня? – громоподобно выкрикнул Онн, заглушая пение скальдов, – Или не

весело тебе на нашем празднике, а Хлодвиг-ярл?

Вздрогнув, Хлодвиг поднял голову, так резко, что его седая борода, заплетенная в косу, чуть не макнула в кубок с медом.

– Это прекрасный праздник, каких нет и в Асгарде, – откликнулся он. – И я желаю счастья молодым! Прости, что задумался о своем, конунг! Никак не могу забыть, что видел в походе. Прости меня.

Хлодвиг с дружиной совсем недавно вернулся из похода в дальние земли, целью его было не воевать, не грабить, но узнать, что же там дальше, за морем. А вернувшись, держался обособленно, стал вдруг тихим и молчаливым, словно сторонился своих боевых товарищей, и конунг не мог этого не заметить. Оттого и спросил сейчас прилюдно – хочешь сказать, так не таись, говори перед всем родом!

– И что же ты видел? Поведай нам! – в голосе Онна послышалась заинтересованность, а в зале воцарилась полная тишина. Хлодвиг-ярл замешкался, смутившись от столь большого внимания к себе.

– Море, бескрайнее, бесконечное… – наконец, выговорил он, – Острова, населенные неизвестными народами. Высокие скалы. Луга, покрытые фиолетовыми цветами. Покой и красота кругом. Те края богаты. Там куда теплее, чем здесь, дольше стоят солнечные дни, а земли плодородны. Нас ждала бы знатная добыча! Живущие там – не воины, но земледельцы и скотоводы, они не смогли бы биться с нами.

– Твоя правда, Хлодвиг-ярл! – кивнул Онн, который все не мог забыть слова докучливой старой хэксы, или же все колдуньи такие – докучливые и старые? – Мы пойдем туда. Мы найдем те богатства и заберем себе! А боги пусть помогут в этом! Пока же – будем веселиться! И ты, прошу, родич, веселись вместе с нами!

Конунг поднял кубок и повернулся к Бломме, сидевшей рядом с Олафом, слегка поклонился невесте.

– Желаю тебе долгой и счастливой жизни с моим братом, сестра!

– Спасибо, брат, – смутившись, та опустила глаза, а потом снова испугано подняла их на конунга, с тревогой вглядываясь в его лицо: вдруг в его словах была насмешка. Но нет, Онн не сердился, а смотрел на молодоженов по-доброму, и кажется, правда желал им счастья. Бломме с облегчением вздохнула. В это мгновение она поняла, что конунг никогда больше не приблизится к ней. Он слишком любит брата и не пойдет на подобное предательство. Отныне она может жить с тем мужчиной, что избрало ее сердце, жить спокойно и счастливо.

Когда молодые наконец остались одни, – теперь они жили в небольшом доме рядом с усадьбой, – Олаф обнял Бломме, снял золотой обод и покрывало с ее головы и ласково погладил по серебристым волосам.

– Вот ты и стала мой женой, Бломмеман с Каменного мыса, – улыбнулся принц. – Теперь мы будем жить в любви и согласии долгие годы. Клянусь, что никогда не посмотрю на другую женщину, клянусь, что никогда не забуду тебя, даже в самом длинном походе!

Девушка подняла на мужа засиявшие от счастья глаза.

– Клянусь разделить с тобой твою жизнь и, если будет на то воля богов, твою смерть. Без тебя мне ничего не нужно.

– Не говори так! – оборвал ее Олаф. – Нет, увидишь, боги пошлют нам счастливую жизнь и много чудесных сыновей, что вырастут славными воинами. И много дочерей, что станут первыми красавицами севера!

– Да сбудутся твои слова, – улыбнулась ему Бломме, потянулась и осторожно поцеловала мужа.

А всего месяц спустя после свадьбы, снаряженные драккары

тронулись в путь. Стоя рядом с братом, Олаф смотрел на нос корабля, своей оскаленной пастью будто вспарывающий непроглядный туман. Рядом шел второй, третий, четвертый! Сколько воинов собрал Онн в поход, столько кораблей сразу и не видели эти фьорды! Молодой принц грустил о разлуке с любимой женой, о которой мечтал так долго и с которой только-только стал жить одним домом, соединив судьбы, – и вот уже его позвал боевой рог, вот уже ушел он прочь от родного очага. Но в то же время его сердце и пело от счастья – наконец, он дождался своего часа! Его взяли в поход, скоро он докажет, что достоин называться воином, скоро добудет себе славу в бою и принесет богатую добычу своему народу, а может, завоюет и новые земли. И может, брат даже назначит его наместником на этих землях, и тогда он станет правителем. Бломме будет гордиться мужем, никогда не пожалеет она, что связала с ним свою жизнь!

Украшенные боевыми щитами драккары покинули тихую гладь фьорда и уходили теперь в холодное бушующее море. Иногда седые валы перекатывались через палубу, отчего не только гребцы и кормчие, но и сам конунг с братом оказывались мокрыми до нитки.

И долгие дни шли они по морю, перенесли несколько штормов, во время которых принцу Олафу казалось, что он больше не сможет терпеть качку: его постоянно выворачивало наизнанку, он не мог даже подняться на ноги от слабости, но постепенно освоился, привык, научившись справляться и с этим недугом.

– Неудобства – часть военных походов, – говорил ему конунг, глядя на младшего брата с ласковой насмешкой, принц согласно кивал и терпел, не жаловался.

Олаф хорошо запомнил день, когда из тумана вдруг выступили, словно выскочили, высокие, почти отвесные скалы. Они были не такие, как у них на севере: нет, те суровые, мрачные, чуть пологие, а эти, напротив, казались игривыми, яркими, но одновременно и непреступными, словно приглашая корабли начать с ними опасную, смертельную игру. Возле них закручивались в вихри мальстремы, а волны разбивались с таким громом, как если бы сам Тор ударял молотом по гигантской наковальне. И много дней плыли викинги вдоль этих неприступных скал, не встречая заливов и фьордов, не имея возможности пристать, пока, наконец, не показалась бухта с отмелью, вполне пригодной, чтобы выйти на берег.

Вытащив из воды корабли, они разбили первый лагерь на неизвестной земле, даже не подозревая, до какой степени стосковались по суше! Каждый был готов целовать песок, ведь в глубине души многие боялись, что навечно останутся в царстве морских великанов, если драккары отправятся на дно! Никто еще не ходил так далеко за море, даже Освальд-конунг не видел этих земель!

Вечером под бой барабанов Онн приказал принести в жертву великому Одину и его девам битвы молоденького бычка, специально привезенного на одном из кораблей. Так он хотел задобрить небесного отца и заслужить его благословение в тех боях, что предстояли им вскорости. Когда бычок упал мертвым под жертвенным ножом, пламя костра, зажженного в честь одноглазого бога, вдруг взметнулось до небес. И Онн радостно улыбнулся: жертва пришлась Одину по вкусу, в битвах их ждет успех!

А с рассветом пошли они дальше, вглубь неведомой новой земли, и довольно скоро набрели на небольшое село, которое без промедления атаковали, ведь им нужны были пища, кров, а заодно и проводники из местных, знающих эти края. Олаф бился славно, бок о бок со своим братом, который заметил, что старый Хлодвиг-ярл был прав – люди тут не воины вовсе!

В пылу битвы один из молодых викингов-дружинников, натянув тетиву, хотел пустить горящую стрелу в деревянную постройку, где укрылись женщины и дети, но конунг своим тяжелым двуручным мечом вышиб лук из его рук.