Сахара
Шрифт:
— Дура, — злобно прошипел он, — думаешь быть разорванной в клочья лучше, чем жить тут?
Парень озадаченно изучал спокойные, серые глаза.
— У тебя, что никого еще не было?
— Какое это имеет значение? — возмутилась она покраснев.
Ксюша попыталась спихнуть с себя парня, но тот не двинулся с места.
— Сам ты…
— Кто? — развеселился Паяц.
— Рыцарь без страха и упрека, язва каких мало! Защитник, который, не в состоянии был их защитить! Ты ведь, тогда, не обо мне заботился? Ты, просто на просто, винил себя в их смерти! Так чем ты лучше меня,
Ксюша выпалила все на одном дыхании, горько пожалев о своих словах. Да, она давно подметила эту черту его характера… Но вот так… Раньше, в другом мире, замечая чужие слабости, она никогда не пыталась на них давить, а тут как с цепи сорвалась. Именно сейчас, в эту самую минуту, ей хотелось сделать ему больно, чтобы он никогда не смог больше задирать свой нос. Чтобы он перестал вести себя так…
— А ну, слезь с меня!
— Ты ошибаешься, — тихо выдохнул он, почти вплотную приблизившись к ее лицу, — я такой же ублюдок, как и все тут собравшиеся. Пора повзрослеть, малыш…
Его губы настойчиво соприкоснулись с ее губами. Мир распался на тысячи кинолент.
Когда-то, в другой жизни, его звали Паша. Пожелтевшие страницы "Айвенго" зачитанного до дыр. Картонные доспехи и деревянные палки вместо мечей… Дерзкий и безбашенный — такие очень нравятся девчонкам.
Ксюша замерла не в силах разорвать мучительную череду видений.
Он смог вывести из объятий, охваченного безумием перерождения города трех человек. Среди них маленькая девочка, лет семи. Растрепанные русые кудри и глаза цвета безоблачного январского неба.
Группа непонятных оборванцев с автоматами вынырнула будто из неоткуда. Застывшее от ужаса лицо Сонечки… Ее крики, мольбы о помощи: " Дядя Паша… Дядь Паша помоги! Пожалуйста! Не отдавай меня им!".
Деревянные кресты. Ее жуткие крики. Руки, пробитые гвоздями.
— Пусти! — заорала Ксюша, забарабанив руками.
Девушка забилась в истерике, цапнув Паяца за губу.
Широко раскрытые глаза маленького человека. Гвоздь во лбу, по которому стекает кровь. Непонятно по какой причине, но взрослым не стали пробивать голову. Его крест напротив Сонечки…
— Истеричка! — Паяц вскочил с кровати и видение оборвалось, — да, что с тобой не так?
— Мне надо уйти, — пробормотала Ксюша, обхватив себя за плечи.
В комнату без стука влетела Мэрилин с чугунной сковородой в руках.
— Что тут у вас происходит?
— Ничего не происходит, — усмехнулся Паяц, — а ты завязывай уши греть, достала уже.
— Ты мне обещал пять минут и тихо, — возмутилась женщина.
— Что у нас тут за новые порядки такие, я все никак не пойму?
— Ну, Паяц, ну надо так… Хочешь поразвлечься, иди лучше к Венди, она всегда тебя рада видеть, — замялась Мэрилин, — ладно, еще пять минут. И тихо тут!
Она вышла, прикрыв за собой дверь.
— Что ты сделала? Почему, Мэрилин, следит за тобой?
— Я… Это все из-за моего дара. Если я останусь тут, погибнет много людей…
— Что это за дар такой?
— Паша, мне нужно уйти.
Парень вздрогнул, изумленно уставившись на Ксюшу.
— Что ты сказала?
— Павел Москвин восемьдесят шестого года рождения…
Его ладонь закрыла рот девушки.
— Павел Москвин умер. Давно умер.
Она шагнула в сторону.
— А Паяцем тебя нарекли Килды… И тебе понравилось, — она горько улыбнулась, — тебе понравилась эта разъедающая изнутри агония. Ты раз за разом пытаешься спасти дочь брата в лице новичков, в глазах товарищей. Но Пашу никто не может спасти, и Паша не может…
— Замолчи.
— Вы были близнецами — Паша и Миша. И влюбились в одну девушку… Скажи, ты до сих пор видишь сны, о вашей забрызганной кровью трешке? Мишка, склонившийся над телом Дианки…
— Заткнись!
— Ты убил его… Что это было? Разводной ключ? А потом ты схватил едва живую от ужаса Соню, бросившись проч.
— Я же приказал тебе заткнуться, — севшим голосом проговорил Паяц.
Теплая пятерня легла на горло.
— Ты один носил эту потерю, теперь я помню все, что помнил ты. Давай, сделай это, — Ксюша шагнула вперед, — если я останусь здесь, память каждого будет моей. Я этого не вынесу.
— Дура.
— Еще какая. Помоги мне уйти из стаба.
— И куда ты? Тебе не выжить за стенами.
— Разве это имеет какое-то значение?
— Я.… — он замялся, опустив глаза — хочешь, я пойду с тобой?
— Нет, пока я не научусь это контролировать, мне лучше оставаться одной.
— А успеешь? — усомнился Паяц.
— Я попробую, — улыбнулась она.
— Нет, так не пойдет. Дай карту, я обозначу места наших временных схранов. Тебе нужно оружие и еда.
— Я не умею им пользоваться.
— Ерунда, если ты действительно помнишь тоже, что и я, значит навыки владения огнестрелом у тебя уже есть.
— Да, и пока я буду разбираться, что к чему, на выстрелы прибежит куча зараженных.
— Тогда арбалет. Жди, я быстро, — он подмигнул, выйдя.
Глава 10
***
Солнце затопило крутые склоны, залив ярким светом все вокруг. Изумрудными волнами колыхались от лёгкого дуновения ветра зелёные травы. Подножия гор выглядели, вполне, проходимыми. Ксюша еще раз сверилась с картой, аккуратно сложив ее в нагрудный карман куртки. Если твари подчиняются хоть какой-то, минимальной логике, тут им делать нечего — еды нет. Сюрреалистичная картина — справа ровная как блюдце долина, слева — каменные холмы упираются, в устремившийся к небу, монолит.
Ксюша разулась, встав на плоский, нагретый под солнцем, валун. Она могла бы запечатлеть на холсте, величественную красоту этого места. Легкими мазками нанести красные шапки Армерии, розовые вкрапления Цикламенов и жёлтых Лютиков. Вписать безоблачное голубое небо и хрустальную синеву, текущую вдали реки. Расчертить черными вертикалями взмывающий ввысь каменный хребет. Но именно сейчас ей нужно было научиться видеть мир другими глазами, отринув страх, влиться в поток бесчисленных "если бы". Шершавый камень приятным теплом касался голых ступней.