Сахара
Шрифт:
Он вышел на залитую солнцем улицу. Типовые пятиэтажки носили здесь следы прошлых эпох. На маленьких, изгрызенных временем балкончиках сушилось белье. С торца проглядывали желтоватые куски рекламных баннеров. На детской площадке вальяжно расположились молодые рейдеры. Еще вчера эти парни пачками косили зараженных, а сегодня оккупировав уцелевшие качели — балансир восторженно ржали, качаясь вверх — вниз. Как дети малые…
Он прошел вниз по улице, завернув к стоящему особняком одноэтажному дому. Уважаемый в стабе человек мог позволить себе жить отдельно. Калитка из цельного листа металла была гостеприимно открыта. Скиф вошел внутрь.
Практически
— Приветствую, — протянул руку долговязый детина, лет двадцати пяти, — чем обязаны?
— Бродяга у себя?
— Ага, — уверенно кивнул охранник.
— Иди, скажи ему, разговор есть.
Скифа коробило от мысли, что фракция торгашей во главе с Бродягой, приобретает все больший вес в стабе. Он отошел с солнцепека, опустившись на лавку в ажурной тени раскидистой березы. Тихий шепот листвы помогал расслабиться, настроиться на добродушный лад, что было немаловажным для предстоящего разговора.
Прошло не меньше десяти минут, прежде чем охранник появился вновь, приглашая гостя войти.
Позолота на люстрах, картины в человеческий рост, череп рубера инкрустированный драгоценными камнями — торгаши могли себе это позволить, и с удовольствием позволяли. Когда Мирный вступал в альянс с Молотком и Свободным — двумя самыми большими стабами в своем регионе, он и подумать не мог на сколько быстро его домом завладеют эти пронырливые твари…
— Скиф, входи дорогой, садись. Чем обязан? — хозяин — коренастый мужик с проседью в бороде и абсолютно лысой черепушкой, расплылся в радушной улыбке.
— Дела, будь они не ладны… — угрюмо буркнул Скиф, скользнув пальцами по лакированному столу.
— Что-то случилось? — удивленно захлопал глазами Бродяга.
Скиф откинулся в кресле, медленно считая до десяти. В последнее время самообладание слишком часто стало его подводить.
— Дорогой, тут почти все в курсе моего дара, и ты не исключение. Может, сэкономим друг другу время?
Хозяин удержал улыбку, и практически не изменил позы, лишь слегка подавшись вперед.
— Твой дар — девкам под юбки лазить, — огрызнулся Бродяга, тут же сменив тон, — нам с тобой в мире надо жить, одно дело делаем…
Скиф тяжело вздохнул. Проблема его дара состояла в том, что любой человек хоть раз опробовав на себе его воздействие, в последствии всегда мог распознать это ощущение. Да и эффект наваждения не длился вечно. Конечно, Скиф, мог вытянуть из торгаша все что ему было интересно, но тогда, через несколько дней, заточка в бок в темном переулке, была бы ему обеспечена. И с этим обстоятельством не поспоришь…
— Что ты знаешь о взрыве на подстанции?
— Знаю… Знаю… — Бродяга прошелся по кабинету, достав из шкафа пачку сигарет, — ты бы вместо того, чтобы уважаемым людям предъявы кидать, прошелся бы по стабу, поспрашивал чем люди живут. Думаешь, что, если я спеком торгую, все зло мира от меня? Поговаривают, что у тебя муры людей таскают, как овец бесхозных… Может это тоже я? — мужчина вызывающе уставился на гостя.
Скиф скрестил руки на груди ухмыльнувшись. При допросе он не стал распространяться об одной маленькой детали — Викинг и Шпала серьезно буксовали на некоторых важных вопросах. Такого не добиться обычным алкоголем, даже из вусмерть пьяного человека, Скиф, смог бы вытянуть все до последней минуты, перед полной отключкой, а вот измененное сознание такой возможности не давало.
— В этом мире люди пропадают постоянно. А твоя монополия на продажу спека многих раздражает, не пора-ли поделиться рынком сбыта?
— Ой-ли? Я один? Не под твоим крылом Северные караваны спек возят и еще какую-то новую дрянь! Амброзия — пища богов, дерьмо, превращающее человека в послушную марионетку, без ненужных мыслей, буквально за два применения! — не выдержал Бродяга, повысив голос.
Скиф опустил глаза, сжав пальцы так, что костяшки побелели, только хорошо знающие его люди могли заподозрить в такой позе бурю эмоций. Мысли метались как испуганные кролики: «Как? Просто как, он пропустил появление новых контрабандистов? Да, еще с новой дурью! Почему служба безопасности ни сном, не духом?! Куда смотрят сенсы с ментатами до кучи!?».
— Не понимаю, о чем ты. Мне нужны имена Бродяга, мне нужны имена…
— Знаешь, мне тоже не нравится, что кто-то в таком хорошем стабе беспредельничает… Я готов помочь. Но и ты Северных уйми. Сам подумай, зачем нам что-то новое? Спеком всю жизнь обходились, давай на нем и остановимся.
Скиф скрипнул зубами, протянув руку. Дело становилось все запутаннее.
Глава 11
***
Ползать пьяной в кромешной тьме, на удивление, Ксюше понравилось. Скользкие камни, извилистые спуски, лужи, местами перерастающие в ручейки. Холодные нагромождения глыб, временами переходящее в узкие лазы. Сталактиты свисающие до самого пола. Девушка в очередной раз неудачно попыталась перепрыгнуть с одной глыбы на другую, свалившись в прохладную воду. Неудачное приземление вызвало взрыв хохота.
Она не понимала сколько уже успела пройти, и совершенно перестала переживать о том куда топает: " Есть выход, нет выхода… Какая, по сути, разница? Этот мир не подразумевает вариантов, где можно жить долго и счастливо".
Замутненное сознание не цеплялось за видения, рождаемые даром. Расслоившаяся картинка мира перестала доставлять жуткий дискомфорт. Может причиной тому стала обделённость событиями этого места в целом?
Ксюша проскользнула меж двух столкнувшихся домиком плит, направившись, для разнообразия вверх. Узкий лаз змеей извивался меж камней, закончившись вертикальным подъемом. Закрепленные на петлях рюкзака вилы, все время чиркали о стены. Возвращаться обратно желания не было, да и места для разворота тоже. Ксюша внимательно осматривала каждый уступ другим зрением, пытаясь уловить то неясное ощущение, которое, давал ненадежный камень. Казалось, что есть те, что не сдвинутся с места ни при каких условиях еще несколько веков — они отдавали холодом, а судьба тех, что дарили тепло была явно не предопределена…
Изогнувшись, девушка, проскользнула под опасно нависающий глыбиной, вынырнув в просторную штольню.
Рукотворная выработка была укреплена полусгнившими, деревянными балками и проржавевшими, за годы службы, железными штырями. Где-то, совсем близко, шумела вода. Ксюша повернула на право, не желая бродить по полузатопленным тоннелям.
Не успела она пройти и двадцати шагов, как в голове возник образ тощего, бледного зараженного. Его кожа была подобна белому листку бумаги, а у огромных черных глаз совсем не было радужки. Девушка рефлекторно дернулась к стенке, успев буквально в последнюю секунду. Опираясь на все четыре конечности, мимо пронеслась очень шустрая тварь. " Трезубец достать не успею" — судорожно проскочила мысль.