Сакральный футбол
Шрифт:
– Нет, зачем же. Мы просто через чип воздействуем на нужный участок мозга. Подавляем импульсы.
– Но, извините, у них же есть яйца. Сперма-то выделяется. Или нет?
– Выделяется. Конечно. Куда ж она денется?
– Ну вот, сперма выделяется. Она давит им на мошонки. Чего вы тогда хотите? Они будут агрессивны и озабочены постоянно. Вот вы, доктор Хайслер, вы психолог. Что на этот счет думаете?
– Господин магистр, а что вы предлагаете? – отвечал Хайслер. – Если мы привезем к ним женщин, скажем, проституток – это все! Крах эксперимента! У них только и будет на уме, извините, как бы потрахаться еще. А потом – они их просто всех разорвут…
– Еще какие мягкие! – рассмеялся менеджер центра. – Особенно если толстушек привезти… Вот уж тогда они их помнут! Представляю!
Магистр рассмеялся вместе со всеми.
– Я рад, что вы не без юмора, ребята, – проговорил он. – Но проблема остается. А если те двое все-таки найдут способ? И уловят, что можно… вот так, в попку… Вы себе представляете, что будет? Они все перетрахаются и станут геями. Какие тогда из них, извините, бойцы?
– Их тогда только на гей-парады выставлять, – засмеялся Балнемур. – В разноцветных колготках!
– Их яйца будут величественно смотреться! Сенсация будет! – заметил, подавляя смех, менеджер центра.
Все, включая магистра, начали хохотать.
– Ну, ребята, я вижу, вы решили меня повеселить сегодня, – проговорил магистр. – Давно так не смеялся. И все-таки… Что делать будем?
– А я бы знаете, что сделал? – вдруг включился в разговор молчавший до того программист и генетик Дорфман. – Надо просто кукол электронных купить. И дать каждому по две. Или по три… Все дела.
– Мы думали об этом, Алекс. Те, что есть, не синхронизируются. Андроиды много сложнее.
– Люди же синхронизируются. В Париже, Лондоне по двадцать баров с такими куклами. Отбоя нет от желающих.
– В том-то и дело, что они сделаны под людей. И люди знают, что это куклы. А тут, по сути, одни куклы и другие тоже… Диспропорция уровней. Нет коренного противоположения.
– Так в чем дело? Надо вложиться. Надо синхронизировать программы кукол и андроидов. Есть некие общие законы. Например, параграмма взаимосоответствия. На них надо опираться. Это будут дорогие куклы, но ничего сложного не вижу. Они будут говорить на том же языке, они будут также ограничены в осознании. А андроидам поясним, что других женщин не существует. Что на трибунах тоже куклы.
Все некоторое время молчали, обдумывая идею Дорфмана. Затем магистр сказал:
– Тогда уж лучше женщин-андроидов сделать. И спарить с этими…
Тут вдруг пришел в возбуждение доктор Хайслер. Он покраснел, его голос зазвучал на порядок громче:
– Господин магистр, вы шутите? Создание семейств андроидов, поселений андроидов – это пока программы отдаленного будущего. Мы надеялись на это выйти лет через двадцать, к 50-му году. Это бесконечно усложняет задачу! Женщина – это вообще сложный объект для моделирования! Те, кто моделировал их тело, это… Еще те были юмористы! Такого навертели! Какие-то трубочки, полости, желёзки! Три дырки рядом, через одну детеныш идет… Строго говоря, это не конструктивно! В результате у существа психология патологическая! Я бы тому юмористу яйца поотрывал, кто это придумал! Полный мудак!
– А я бы яйца оторвал тому юмористу, который яйца у мужчин наружу выставил! – вдруг заговорил зло и серьезно генетик Дорфман. – Вот это, действительно, полный придурок! Моделировал воина, а яйца наружу вывел! Чтобы все, кому не лень, ногами по ним херачили!
Тут, не выдержав, стали дико ржать даже охранники. Офис наполнился гоготом. У магистра слезы потекли из глаз, и он было двинулся в сторону
– Вы кого критикуете, Дорфман? – утирая слезы, на ходу прохрипел он. – Да у них, скорее всего, нету никаких яиц. Что там у них, вообще непонятно.
– Вы зря не опасаетесь этих ребят! – смеясь, добавил Хайслер. – Они прилетят, закачают вам генетику аллигатора. Придется вас в пойму Амазонки отправлять.
В ответ на реплику раздались новые взрывы смеха; Дорфман, кашляя и давясь дымом, смеялся тоже.
– Мы будем навещать вас, Дорфман, – хохотал Балнемур. – Пополнять знания о водной фауне Амазонки…
– Тогда я Балнемура точно укушу за правое яйцо! – заметил Дорфман. – За то, что зарплату мне не повышал… В мою бытность человеком.
– Дались вам эти яйца, Дорфман! – усмехнулся доктор Хайслер. – У вас тут какая-то подавленная проблема.
Магистр, стоя в дверях, поднял указательный палец:
– Вот, Джессен, примите к сведению! Социальную гармонию надо строить дальновидно!
Магистр вернулся минут через пять, когда все успокоились. Хайслер молча разливал кофе из заварочного автомата по чашечкам.
– Так, ребята, все, – заговорил спокойно магистр. – Мне надо ехать. Я думаю, что идея насчет умных кукол неплохая. Это компромиссная может быть ситуация. Женщина вроде бы есть, и ее как бы нету… Давайте, подумайте. И я подумаю. Я напишу свой доклад и вам представлю. Встретимся тогда еще раз. Мне нравится, что вы люди раскованные, нормальные. Ученые должны быть такими, а не сухарями. Сухарики не рождают идей. У русских, я думаю, потому много идей, что они по природе хохмачи. У них всегда в обиходе поговорки всякие, анекдоты.
– И при этом нет более унылых людей, – заметил Хайслер. – Непонятно, как в них все это совмещается…
– Ну, давайте прощаться, – сказал магистр Виндинг-Бронс. – Думайте, ребята. Думайте. Времени остается не так уж много.
Вскоре магистр вновь мчался по абсолютно пустому шоссе к месту, где его уже поджидал желтый эксквайзер. Над горизонтом, вдали, там, где терялось, расплываясь, сверкание океана, появились черные тучи. Поднимался ветер; желтый мелкий песок уже носился пучками то там, то здесь; лобовое стекло джипа окатывало колючими волнами, производившими рваное, рассыпчатое шуршание.
Глава 9
У Маранова было ощущение, что он находится в центре зарождающегося тайфуна. Будто он, как великий йог, сидит в позе лотоса в центре футбольного поля, прямо на той точке, куда ставят мяч, а над ним с ужасающей скоростью начинает раскручиваться смерч. Он сидит, но уже вверх полетели какие-то бумаги, тряпки, башмаки, огрызки съеденных бараньих ног. Затем купюры, цветные флаэрсы; затем стали закручиваться люди, беспомощно барахтаясь в воздухе. Много, много людей – тысячи; затем полетели уже машины: сначала легковые, но потом и грузовики. Даже самолеты уже меняли курсы и неслись друг другу навстречу. А он все сидел в позе лотоса в центре поля, и ему все было безразлично. Весь мир летел к чертям, планета раскручивалась до безумной скорости, так что с нее стали отлетать куда-то облака, выплескиваться вода из океанов. А он все сидел… И только когда одуревшая от гонки Луна стала улетать прочь от Земли, а к ней уже начал приближаться какой-то большой объект типа Сатурна, он спохватился. Он встал, и Сатурн в его руках оказался просто мячом. Он достал шило и воткнул его в мяч. Тот резко сдулся, и тогда планета вдруг лопнула, разлетелась на ошметки. Наступили полная мгла и абсолютное беззвучие.