Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы
Шрифт:
И все же я увидел в его глазах огорчение и даже обиду, когда он, стоя на балконе своего дворца, убедился воочию, что английского короля нет во главе процессии христианских паломников.
Вскоре во дворец пришел аль-Адиль и сказал, что епископы провели церковную службу в часовне, у гробницы пророка Исы, и что никаких неприятностей на улицах не случилось.
– Неверные совершили в Аль-Кудсе бесчисленные злодеяния, - не сдерживая злобы, проговорил старший сын султана аль-Афдаль.
– А теперь как ни в чем не бывало снова разгуливают здесь под твоей защитой, отец. На твоем месте я бы распял их всех там же, где был распят их пророк.
Тогда султан Юсуф с грустью посмотрел на своего старшего сына и наследника и сказал:
– Теперь, когда наступил мир, позволь пророку Исе самому воздать за эти злодеяния...
Потом он отвернулся от сына и, немного помолчав, добавил:
– Может, и прав был прекрасный Юсуф, когда отказался стать царем Египта... хотя и мог им стать. Кто бы тогда вспомнил его добром?
* * *
И вдруг сзади, словно из глубокой пещеры, донесся глас:
– Юсуф, ты опасаешься, что только кафиры и вспомнят тебя добром?
В великом изумлении султан Юсуф повернулся назад и замер, весь похолодев.
Перед ним в одеждах аль-Афдаля стоял не кто иной как сам Ангел Смерти Асраил.
– Не плачь о завтрашнем дне, который еще не родился, - сказал Асраил, глядя султану прямо в глаза.
– Что тебе теперь до того, к т о помянет тебя добром, мусульманин или кафир, если оба они сотворены Богом, Всемогущим и Всемилостивым? Не плачь о несвершенном, Юсуф, ибо несвершенное ведомо только Ему, Всемилостивому и Милосердному.
– Это правда, - прошептал султан.
Ангел Асраил повернулся и стал удаляться в бескрайний простор, разверзшийся на месте каменных стен дворца.
И великий султан Египта и Сирии Салах ад-Дин Юсуф ибн Айюб двинулся следом за ним.
В те мгновения я уже не мог сдержать слез. Тугой комок подступил к моему горлу. Он душил меня, не давал вздохнуть. Судорога сотрясла мое тело. Я очнулся и открыл глаза - и увидел над собой суровое лицо английского рыцаря Джона Фитц-Рауфа. Взгляд его напоминал взгляд Ангела Смерти.
Оказалось, не тугой комок рыданий застрял в моем горло, а это острие его меча уперлось мне в кадык.
– У тебя хорошее чутье, - мрачно проговорил рыцарь Джон, - раз ты начал оплакивать свою смерть уже во сне. Не бойся, поверни голову и ответь, что ты видишь.
Там, куда указывал англичанин, стоял оруженосец короля Ричард и держал в руках части моего арбалета. Каждая была хорошо видна, и это означало, что утро наступило давно.
Я начинал смутно понимать, что произошло з д е с ь, в заброшенной овчарне, а не далеко за морями и горами, в Дамаске или Иерусалиме, в покоях великого султана.
Я опять умудрился заснуть от собственного рассказа и впервые в жизни не уловил не только шороха травы за сотню шагов до места ночлега, но даже - оглушительного треска сена и громыхания предметов у самого уха. Подозрительному Блонделю удалось залезть в мой мешок и раскрыть мою тайну раньше срока. Но теперь это уже не имело никакого значения. Мне стало безразлично, что случится со мной в следующий миг.
– Я вижу то же, что - и вы оба, - был мой ответ.
– Зачем это тебе?
– грозно, как на Страшном Суде, вопросил рыцарь Джон.
– Это оружие было мне необходимо, чтобы убить короля Ричарда, - без колебаний признался я.
– Живо повернись!
– потребовал рыцарь Джон.
Я стал переворачиваться, и мне стало казаться, что сама кожа у меня на затылке и шее вздыбливается, как шерсть. Но истинного страха не было. Я даже был рад уйти поскорее вслед за великим султаном и догнать его посреди бескрайнего простора. Но вместо боли, пронзающей тело подобно молнии, меня поразил удар грома, и я провалился во тьму.
В следующий миг тьма обожгла мне лицо, и ослепительная вспышка вернула меня к жизни. Я очнулся и осознал, что неведомая сила поднимает меня из воды.
Не кто иной как рыцарь Джон мокнул меня в озерцо и усадил спиной к дереву. Руки мои были крепко связаны сзади, а лодыжки - не менее основательно стянуты полосой ткани, оторванной от моего плаща и свернутой жгутом.
– Кто ты?
– спросил меня рыцарь Джон.
Блондель стоял поблизости и поглядывал на меня с настороженным любопытством. У его ног лежали два моих кинжала.
Наступил час истины, и я ответил как есть:
– Я был воспитан среди ассасинов, у Старца Горы. Но я никого не убивал по приказу Синана, ибо таков был договор между ним и султаном. Я исполнял поручения султана Юсуфа... Но не было ни одного, связанного с убийством.
Рыцарь Джон покривился.
– Ты хочешь сказать, что не султан приказал тебе убить короля?
– спросил он.
– Нет, - ответил я.
– Если бы он хотел этого, то не послал бы вас. Вы все только мешали бы делу. Султану достаточно было бы послать одного меня. И зачем султану смерть короля, если по всему было видно, что он желал его возвращения в Палестину?
Тень растерянности промелькнула на лице рыцаря Джона. Он переглянулся с Блонделем, но тот ничего не мог сказать.
– Тогда кому нужна смерть короля Ричарда?
– спросил Джон Фитц-Рауф.
И я ответил, глядя ему прямо в глаза:
– Смерть короля Ричарда нужна была м н е, ибо я хотел спасти от смерти великого султана.
– Вот как...
– пробормотал англичанин и уставился на меня уже не с грозным, а глупым видом.
– Если бы нам не удалось освободить короля, - продолжил я свое признание, - а надежд на это было немного, то великий султан предложил бы за него императору куда больший выкуп, чем способна дать королевская семья Плантагенетов... А может статься, что и семье Ричарда теперь выгодно его пленение. Разве вы можете это отрицать, мессир?