Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы
Шрифт:
Нур ад-Дин остро глянул на Юсуфа.
– Значит, смерть будет стоять у Шавара прямо за плечами, когда он увидит тебя, - сказал он.
– Твоя воля, атабек, - ответил Салах ад-Дин и, совершив поклон, удалился.
На этот раз атабек и вправду не пожадничал с войском, дав эмиру Ширку под его начало не только восемь тысяч туркменских всадников, но и две тысячи воинов из войска своих личных телохранителей.
– Чем не войско, состоящее из одних эмиров!
– довольно ухмылялся Ширку, важно подбоченившись в седле.
На этот раз дядя Ширку двинулся и налетел на Египет не смерчем,
Король франков Амори Первый, едва заметил вдали темную стену приближающейся тучи, как поспешил убраться в Палестину и не успел обогатиться в Египте больше, чем сотней динаров. Халиф аль-Адид, в свою очередь, поспешил послать к эмиру Ширку гонцов с уверением своего самого благостного расположения к "доблестному победителю кафиров". А под стенами Каира загремели барабаны и литавры, стали оглушительно дудеть рога, и к стану дяди Ширку двинулось ослепительно белоснежное шествие. Над ним легким облаком покачивался огромный белый зонтик, загораживавший от солнечного света самого хитрого из всех везирей - Шавара, такого хитрого, что, перехитрив сирийцев, франков и собственного повелителя-халифа, он в конце концов перехитрил самого себя.
Подъехав к шатру эмира, он добрых полчаса в поте лица трудился перед Ширку, кляняясь и засеивая перед ним целое поле самыми чудесными словами благодарности, признательности и похвал, коих был теперь достоин величайший из великих воинов дар аль-Ислама.
Дядя Ширку от этих витиеватых египетских похвал потел, краснел и разбухал вроде жабы, которой в одно место вставили соломину и стали надувать.
Решив, что он уже достаточно отравил курда ядом сладостного тщеславия, Шавар обвел окружавших эмира людей совершенно бесстрастным, даже невидящим взглядом и на миг остановил свой взор на Юсуфе.
"Вот моя смерть!"- едва не воскликнул Юсуф.
Шавар посмотрел на него точь-в-точь, как ангел Асраил на свою жертву в том дурном сне.
Между тем, везирь халифа почти подобострастно, хотя и соблюдая достоинство, уже приглашал эмира Ширку разделить с ним трапезу в его дворце, расположенном в стенах Каира.
Ширку конечно же принял приглашение. Пиршество в честь спасителя Египта, прогнавшего кровожадных кафиров, должно было начаться сразу после вечерней молитвы.
Когда процессия везиря стала удаляться, Юсуф заметил, что его ноги словно вросли в землю, а сердце в продолжение встречи с Шаваром испуганно колотилось в груди.
Он посмотрел на дядю. Тот блаженствовал и теперь напоминал не жабу, а сытого кота, устраивающегося погреться на солнышке.
– Каково, племянник!
– промурлыкал он, подозвав к себе Юсуфа.
– Нужно было уже за тем вернуться сюда, чтобы увидеть, как будет пресмыкаться эта змея.
– Эта змея напустила здесь столько ядовитой слюны, что наша кровь успеет почернеть до вечерной молитвы, и мы все издохнем в корчах, - сказал Юсуф.
– Вот уж этот яд мне не опасен, - отмахнулся Ширку.
И тогда страх смерти обернулся в сердце Юсуфа безудержным порывом гнева.
– От этого яда ты умрешь первым, эмир!
–
– Шавар готовит смерть нам обоим. Но ты будешь первым, дядя!
– Откуда ты знаешь?
– опешил эмир.
– Я видел сон: Ко мне пришел Асраил, но смотрел он не на меня... а на того, кто стоял позади меня! И теперь я знаю, что там стоял ты!
– Всемогущий Аллах!
– пробормотал: - А ведь и вправду от этого негодяя можно ожидать чего угодно! Что ты предлагаешь?
– Узнать немедля, к кому Всемогущий Аллах послал Асраила!
– решительно ответил Юсуф, а про себя подумал: "Пора самому испытать в Египте свою судьбу! Иначе судьба снова и снова будет тащить меня сюда на аркане, как раба. Смерть так смерть! Раз она сидит в этом проклятом Шаваре, значит надо выпустить ее оттуда. Всемогущий Аллах, да исполнится Твоя воля!"".
Ширку пристально присмотрелся к своему племяннику, робко шевельнул бровями и проговорил:
– Хорошо. Я верю, что чутье не подводит тебя. Делай, как знаешь. Только на это нет и не было моего веления. Ты понял меня? Говори с Асраилом сам.
Салах ад-Дин коротко поклонился дяде, потом взял с собой дюжину воинов и, успев нагнать свиту Шавара по дороге к городским воротам. Он пробился сквозь нее, будто сквозь ряды неприятельского войска и, схватив везиря за шиворот, рывком скинул его с повозки на землю. Белый зонтик покачнулся и завалился набок. Египтяне бросились врассыпную.
Тогда Юсуф приказал схватить двух из них, по виду достаточно знатных, и силой притащить к месту происшествия.
Шавар не решился подняться на ноги и сидел теперь, будто раздумывая и колеблясь, не начать ли ему неурочный намаз. Глаза его вдруг стали похожи на два затоптанных в дорожную пыль дирхема.
– Ты много задолжал эмиру Ширку, который облагодетельствовал тебя, - грозно проговорил Юсуф.
Шавар покосился на двух вельмож, тоже имевших далеко не гордый вид.
– Я за все уплачу, - прошелестел под ногами Юсуфа голос везира.
– Теперь у меня есть деньги.
– Вы слышали?
– рявкнул Юсуф на подневольных свидетелей.
– Он не отказывается от долга... Но твой долг, обманщик, - вовсе не презренные динары, - смутил он Шавара новым обвинением.
– Эмир Ширку собственными руками вернул тебе власть, которую отняли у тебя твои недруги. Он, однако, ни одного мгновения не пользовался ею и не пускал в рост... Ты задолжал эмиру Ширку слишком много.
Так, напугав Шавара и сбив его с толку, Салах ад-Дин повелел отвести его в сирийский стан. Вернувшись в свой шатер, он написал халифу аль-Адилю пространное послание, в котором поведал ему о всех кознях везира, затеявшего тайные торги с франками и даже дававшего им в рост деньги, собранные в Египте в качестве налогов. Тут он доверился совести атабека Нур ад-Дина в том самом смысле, что "за что купил, за то и продаю". Послание отправилось во дворец халифа вместе с задержанными сановниками, и под стенами Каира наступила удивительная тишина, похожая на ту, что стояла в ночь рождения будущего великого султана. Ни одна собака не осмелилась пробежать между сирийским станом и вратами города. Ни одна высохшая травинка не осмелилась качнуться в ту или другую сторону.