Саламандастрон
Шрифт:
Фераго Убийца с сыном уселись подальше от посторонних ушей и глаз и начали разговор. Выслушав доклад Клитча, отец одобрительно кивнул, затем проговорил:
— Я знал, что за этими сказками о пустой горе и барсучьих сокровищах что-то кроется. Но ты говоришь, что ничего не видел. Откуда же ты знаешь, что они там?
Голубые глаза Клитча сверкнули в темноте.
— Эта барсучиха, Мара, обронила кое-какие слова на эту тему среди разговора. Помяни мое слово, она знает, что в горе спрятаны сокровища Саламандастрона.
— А где она сейчас?
— Там,
— Отлично, Клитч! Теперь мы точно знаем, где находится гора. Следующий вопрос: как туда пробраться и как захватить сокровища?
Клитч поиграл мечом, висевшим у него на поясе:
— Это будет не так-то легко. Говорю тебе, это место — настоящая крепость, и охраняется она четырьмя десятками зайцев, а это закаленные в боях солдаты. И главным там барсук, которого они зовут Урт Полосатый. Никогда не видел зверя крупнее и опаснее. Это сильный боец, и не хотел бы я оказаться в бою против него!
Под носом Клитча внезапно блеснул нож Фераго.
— Предоставь это мне. Мне уже приходилось иметь дело с барсуками. Они умеют бешено сражаться, но они лишены хитрости, и их легко провести. Такие слова, как «честь» и «совесть», имеют для них большое значение. А сейчас тебе пора отправляться к своим новым друзьям, и приведи их сюда.
Клитч мгновенно исчез среди дюн и не успел разглядеть две неясные фигуры, притаившиеся по другую сторону холма. За ним следовали сержант Сапвуд и Бычеглаз. Они не слышали разговора, происшедшего между Клитчем и Фераго, но прекрасно поняли, что от вражеской орды, обосновавшейся у подножия холмов, веет смертью. Провожая глазами Клитча, Бычеглаз поднял дротик:
— Знаешь, я запросто мог бы пригвоздить этого маленького разбойника, хотя тут совсем темно…
Сержант удержал друга за лапу:
— Еще не время для грязной работы, сейчас нам нужны наши черепушки. Я считаю, что один из нас доложит о виденном владыке Урту, а другой продолжит собирать разведданные. Ты вернешься в гору, а я прослежу за горностаем.
Ранняя муха села Маре на веко. Барсучиха лениво смахнула ее и проснулась при первых золотых лучах рассвета.
Пиккль открыл один глаз и тут же закрыл его.
— Я что говорю, меня не имеет смысла будить, я опять засну, потому что еще не выспался.
Барсучиха набрала полную горсть песку и принялась сыпать его тонкой струйкой на нос своего приятеля.
Тот чихнул и сел прямо, его длинные уши смешно наклонились вперед.
— Мой бедный животик-будильник говорит мне, что уже пора завтракать. Надеюсь, так оно и есть.
Гоффа облокотился на свое копье:
— Обжора, ты ел весь прошлый вечер!
— Сам ты обжора! Что-то я не видел, чтобы ты щадил свое брюхо, когда вчера уписывал за обе щеки.
Гоффа бросил на зайца сердитый взгляд и попробовал лапой острие копья:
— Закрой пасть, кролик…
— Тихо, тихо, что за ссоры между друзьями? — Клитч, проходя мимо Гоффы, бросил на того гневный взгляд. Он приподнял за пустые уголки два мешка: — Пиккль, не стоит из-за этого ссориться. Просто на сегодня мы остались без еды, вот и все.
В желудке у Пиккля громко забурчало, и он погладил себя по животу:
— Пошли, ребята. А кто-нибудь имеет понятие, куда надо двинуться, чтобы найти еду?
Клитч незаметно подмигнул Гоффе:
— Думаю, нам надо двинуться к тем холмам на востоке.
Мара бросила взгляд на восток, где вдалеке на фоне зеленых гор и бледно-голубого неба виднелись темные холмы:
— Ты думаешь, мы найдем там пищу, Клитч? Горностай похлопал барсучиху по плечу и зашагал на восток.
— С гор обычно бегут ручьи, а вдоль них всегда найдутся какие-нибудь растения, коренья или ягоды.
Занималось жаркое летнее утро, Гнилоух протер глаза и продолжил нести вахту, пока в лагере, расположенном ниже, шла обычная утренняя рутина. Партии фуражиров и охотников сновали туда-сюда. Стараясь держаться подальше от Саламандастрона, они чаще отправлялись на юг, где выслеживали в болотах лягушек, жаб и птиц. Если же охота оказывалась неудачной, всегда находились какие-нибудь съедобные растения и корешки.
Хотя почти все звери в банде боялись Фераго, находились один или два, которые сомневались в удаче предстоящего броска на север. К числу таких сомневающихся принадлежали лис Форгрин и крыса Рва-нохвост. Они несли мешок с хлебом, по пути оделяя каждого черствым куском.
Хорек по имени Крысоглаз постучал доставшейся ему горбушкой по камню, пробормотав:
— Разве это хлеб? Больше похоже на камень! Форгрин услышал эти слова и насмешливо обратился к недовольному:
— Рванохвост, ты только послушай! Старина Крысоглаз недоволен хлебом. Черствый, видал? У тебя есть что-нибудь другое? Может, пирожное?
Крысоглаз поднял лапу, собираясь швырнуть куском хлеба в Форгрина:
— Заткнись, идиот!
В это мгновение раздался свист и нож Фераго, пролетев между Форгрином и Рванохвостом, вонзился в корку, зажатую в лапе Крысоглаза. Кровь отхлынула от узкой морды хорька, когда Фераго подошел и взял свой нож вместе с насаженной на него коркой хлеба.
— С твоим хлебом что-то не так, Крысоглаз? Хорек сел, заглянул в улыбающиеся голубые глаза горностая и энергично затряс головой:
— Нет, хозяин, все в полном порядке. Хлеб просто замечательный, спасибо большое!
— Отлично! Тогда посмотрим, как ты его сейчас съешь! — Фераго зло ухмыльнулся, держа хлеб наколотым на острие ножа и наблюдая, как Крысоглаз ест его.
Крысоглаз был далеко не молодым зверем с острыми белыми зубами, часть зубов у него уже выпала, и твердая как камень корка хлеба резала его десны, но он старался есть быстро, слишком напуганный, чтобы остановиться.
Фераго внимательно следил за ним.
— Что это за треск я слышу? Кажется, один из твоих зубиков сломался? Смотри, он даже выпал! Крысоглаз, плохо ты смотришь за своими зубами, надо бы тебе каждое утро чистить их мягкой веточкой. Ничего, есть твердое полезно, вот увидишь. Что ты такое говоришь?