Саламандастрон
Шрифт:
В странной тишине, которая настала после этих слов, раздался тонкий голосок Думбла:
— Я что-то ничего туточки не понял, сестра. Настурция заморгала, глаза ее приобрели нормальное выражение, и она вздрогнула:
— То же можно сказать и про меня, Думбл. Не понимаю, что заставило меня произнести эти строки, прежде я никогда их не слышала. Это было… как будто говорил кто-то другой, а не я.
Брат Остролист, который тоже сидел поблизости, быстро вскочил на ноги:
— Ты могла бы еще раз прочесть это стихотворение, сестра?
Настурция покачала головой:
— Странно, я не помню ни одного слова. Боюсь, все стихотворение улетучилось у меня из памяти. Странно! Как будто кто-то другой владел моим языком, да и разумом тоже.
Тут подошел запыхавшийся начальствующий брат Ревунчик. В руках он держал черпак.
— Пойдемте, пойдемте. День Названия уже завтра. Ни одно блюдо само не приготовится. Мойте лапы — и за дело!
Послышалось несколько недовольных стонов, но почти все пошли работать охотно. Битоглаз и Тура были, разумеется, среди стонущих.
— Ух, хотел бы я научить все эти сковородки самим себя мыть.
6
Чуточку раньше тем же утром мрачная пелена повисла над крепостью Саламандастрон. Мара подольше повалялась в постели и встала только перед самым завтраком. Когда она вошла в обеденный зал, то увидела Урта Полосатого, который сидел на своем обычном месте — на большом стуле между сержантом Сапвудом с одной стороны и Бычеглазом с другой. Мара вошла бочком и уселась в дальнем конце стола рядом с Пикклем, Клитч и Гоффа сидели рядом с ней с другой стороны. Сегодня завтрак проходил в мрачноватой обстановке, и молчание висело над собравшимися.
Клитч наклонился к Маре, лукавые голубые глаза, которые он унаследовал от своего отца Фераго, лучились сочувствием.
— У тебя неприятности, случайно, не из-за нас С Гоффой, а?
— Совсем нет, Клитч. Просто я устала оттого, что со мной обращаются как с глупым несмышленышем.
— Твой отец кричал на тебя? — спросил Гоффа. Пиккль очищал свою миску корочкой хлеба.
— Он ей не отец.
Клитч украдкой бросил взгляд на Урта:
— Тогда почему Мара должна делать то, что он велит? Мы с Гоффой делаем что хотим, и никто нам не указ.
Урт сидел, уставившись в свою тарелку с нетронутым завтраком. Мара даже не подошла сегодня утром к нему поздороваться.
Глубокий вздох вырвался из груди барсука:
— Сапвуд, видеть не могу этих двоих за моим столом. Дай им провизии на дорогу, и пусть убираются прочь из моей горы.
Заяц выпрямился и отдал честь:
— Я лично провожу их до дверей.
Сорок бойцовых зайцев, которые постоянно жили в Саламандастроне, в молчании проводили взглядами Сапвуда, когда он шел к двум гостям.
— Вы уже закончили с завтраком? — обратился он к ним.
— Да, закончили.
— Отлично, тогда следуйте за мной к выходу.
— К выходу? — Мара умоляюще положила свою лапу на лапу Сапвуда. — Но это мои друзья, сержант!
Сапвуд стоял, стараясь не встречаться с ней взглядом:
— Владыка Урт сказал, что им пора идти. Не беспокойся, им дадут по мешку с провизией и отпустят в целости и сохранности. А теперь следуйте за мной, вы двое. И поживее.
Гоффа и Клитч поднялись, горностай сокрушенно улыбнулся Маре:
— Желаю вам счастья с вашим Уртом в Полосочку. До свидания, Мара. Может, мы еще когда-нибудь встретимся.
Пока сержант вел пришельцев к выходу, Мара не смогла выдержать напряжения. Она знала, что Урт любит ее и заботится о ней, и так же относилась к нему. Но сейчас он повел себя как диктатор, управляя ее жизнью и диктуя ей, как она должна себя вести. Это было уже слишком! Не думая о том, что творит, Мара вдруг услышала собственный голос, гневно обращающийся к Урту:
— Прекрасно, выгоняешь моих друзей. Это ведь твоя гора. Ты всегда поступаешь как хочешь, и каждый должен тебя слушаться!
Зайцы даже подпрыгнули на своих сиденьях, когда барсук с бешеной силой стукнул лапой по столу:
— Мара, ступай к себе в комнату!
Но Мара и так уже вскочила с места и опрометью бросилась вон из зала, поняв, что должна сейчас сделать.
— Не пойду я к себе в комнату! Я ухожу отсюда вообще и пойду с моими друзьями. Ты не сможешь остановить меня!
Ветролапка, подняв лапу, хотела было остановить ее, но Урт покачал головой:
— Пусть идет.
Пиккль бросился за своей подругой:
— Мара, подожди, слышь, я с тобой!
Когда они вышли, Сапвуд вернулся на свое место. Заяц испытующе посмотрел на Урта:
— Вернуть их?
Барсук отвел взгляд от пустого стула Мары:
— Не надо, я должен ее отпустить. Ей не нравится с нами.
Тогда встал Бычеглаз:
— Прошу прощения, владыка. С твоего разрешения, и даже без него, мы с сержантом пойдем за ними. Проследим, чтобы ничего не случилось. Хорошо?
Урт пожал им обоим лапы:
— Спасибо, друзья.
Взяв из оружейной по легкому копью, Сапвуд и Бычеглаз легким размашистым шагом отправились по следу Мары и Пиккля. Барсук пошел в свою кузницу. Весь долгий день гора содрогалась от мощных ударов кузнечного молота, которым барсук выковывал горячий красный металл до толщины сухого листа.
Спрятавшись между дюнами, с юга подступавшими к Саламандастрону, Клитч и Гоффа следили за приближением Мары и Пиккля.
Клитч подтолкнул локтем своего напарника:
— Они будут здесь с минуты на минуту, поэтому слушай. Не говори ни слова, предоставь это дело мне. Мой план должен сработать.
Гоффа погладил два туго набитых мешка с провизией:
— Твой отец будет другого мнения. Два мешка с едой — это не сокровища барсуков, так? — И он тут же сморщился, потому что получил удар по ребрам.