Саламандры: Омнибус

Торп Гэв

Кадай коснулся нагрудника, на котором располагалось созданное из золота символическое пламя.

— Горящее ядро нашей праведности, верование в наш долг и вся Прометеева Вера идет изнутри.

++ Десять секунд… девять… восемь… ++

Кадай надел шлем. Как и доспехи, он был создан с большим мастерством. Шлем был выполнен в форме рычащей драконьей головы, ее чешуйки подражали тем, которые находились на пластинчатых доспехах капитана.

Посадочная рампа «Огненной Виверны» медленно открылась. Внутрь ворвались жара и звук. Расстегнув гравиподвеску,

Кадай первым ступил на рампу. Брат Хе'кен шел на снижение. В тридцати метрах под ними, Эшелон Сити был объят потрескивающей завесой огня.

Когда-то царственные авеню теперь полыхали. На площадях трепетали обугленные остатки листовок с антиимперской пропагандой. Тела, как верных граждан, так и культистов вперемешку с кровью и щебенкой устилали дороги.

Оставалось еще одно здание. Его со всех сторон окружали разбомбленные руины, занятые мятежными войсками Хаоса. На позицию выдвигалось три батальона — более тысячи человек. Позиции тяжелых орудий взимали свою дань с мраморных стен схолы. Колонны были повалены. Статуи выдающихся учеников — обезглавлены и осквернены. Скоро всего этого не будет. Космические десантники прибыли как раз вовремя.

По комм каналу изукрашенного шлема Кадая передали, что артиллерия флота откроет огонь с низкой орбиты менее чем через шесть и три десятых минуты. После этого здесь останется только пепелище.

Хе'кен все еще старался подлететь поближе. Тяжелые болтеры на крыльях и носу «Громового Ястреба» обстреляли орудийную батарею, вращавшуюся, чтобы поймать цель. Обычные бурые бронежилеты и клобуки их поганого культа не помогли им. Еретики исчезли в буре крови и останков.

Кадай отцепил пару магнитно прикрепленных к поясу крак-гранат.

В поле их зрения появилась крыша схолы. Она была повреждена и готова обрушиться от незначительного толчка. Выставив запал на три секунды, Кадай бросил гранаты. Вравер пустил еще две. Взрывы были скоротечными и громкими. Крыша схолы обрушилась в клубах дыма и огня. Несколько юных лиц и одно постарше, принадлежавшее настоятелю, уставились сквозь разлетавшуюся пыль на ангелов в потемневшем от войны небе. Спасение пришло.

— Скажи мне, брат, — крикнул Вравер, готовясь к скачку и последующему включению двигателей прыжкового ранца, — как зовут этого не по годам развитого неофита?

Саламандра на краткий миг встретился взглядом с Гвардейцем Ворона. Глаза Кадая вспыхнули, его чувства были неясны.

— Дак'ир, — ответил он, соскакивая с рампы на схолу, — Хазон Дак'ир.

Огни войны

— Обрадуй меня, Хеллиман, — проворчал полковник Тонхаузер. Старый солдат говорил краем рта с тлеющей между губами сигарой.

Он инстинктивно пригнулся, когда мастерскую до самого основания сотряс еще один взрыв, и с потолка на расстеленную на верстаке карту посыпались кусочки рокрита.

— Этот был уже ближе… — пробормотал Тонхаузер, выдыхая дым и уже в сотый раз отряхиваясь от пыли и мусора.

Тяжело сдавать собственный город врагу. А когда враг —

внутренний, это еще более отвратительно. Но именно с такой суровой реальностью пришлось столкнуться Абелю Тонхаузеру из 13-го авиакорпуса Стратоса. Он и так уже отступил перед бесконечными ордами культистов-мятежников, и, тем не менее, они рвались дальше. Скоро ничего не останется. Защита трех первостепенных городов Стратоса была на грани краха. Значок облака и молнии, хоть и покрытый грязью за многие недели сражений, гордо висел на двубортной коричневой кожаной куртке. Он был всего лишь из меди, но весил не меньше наковальни.

Здание мастерской, которое полковник превратил в свой командный пункт, было полно вышедшего из строя авиационного оборудования и более или менее починенных механизмов; кроме того, здесь находился авиаремонтный цех для дирижаблей и других летательных аппаратов, бывших неотъемлемой частью жизни на Стратосе. Пол был завален баллонами со сжатым воздухом, измерителями давления и кольцами ребристых шлангов. Зал, в котором Тонхаузер совещался с сержантом Хеллиманом, в то время как рядовой Айкер прослушивал вокс-каналы, был широким и длинным, с оканчивающимися угловатыми арками высокими опорными колоннами из хрома и полированной пластали.

Типичное для архитектурного стиля стратосцев, некогда прекрасное сооружение теперь было прошито дырами от пуль и в некоторых местах обрушено взрывами снарядов. Заминированный повстанцами самолет-буксировщик снес изрядный кусок выходящей на юг стены вместе с большей частью командного штаба полковника. Времени на ремонт не было, поэтому дыру просто закрыли листом пластека.

Эта в высшей степени бессмысленная мера безопасности едва ли могла заглушить доносящийся снаружи спорадический огонь и непрерывные взрывы от мин-ловушек и краденых гранатометов. Чтобы быть услышанным, сержанту Хеллиману приходилось кричать изо всех сил.

— Под контролем повстанцев все еще остаются три лофт-города, сэр — Кумулон, этот Нимбарос и Киррион. Мятежники также разрушили все небесные мосты, кроме трех главных, ведущих в те территории.

— Что насчет наших наземных сил, они хоть немного продвинулись? — спросил Тонхаузер, натягивая фуражку, сначала козырьком на залысину у лба. Ему очень хотелось, чтобы выбивать повстанцев поручили кому-нибудь другому.

Хеллиман выглядел смирившимся, за последние недели молодой боец сильно истощал и стал бледным как привидение.

— Наше вторжение в города встретило сильное сопротивление. Повстанцы окопались, и они хорошо организованы.

Хеллиман остановился, чтобы прочистить горло.

— По всем городам деятельностью культа было развращено, по крайней мере, девяносто тысяч человек. Они удерживают все фактории с материальными ресурсами и пользуются нашими запасами. В том числе и бронетехникой.

Тонхаузер просмотрел развернутые на верстаке карты города, ища потенциальные направления атаки, которые он мог не заметить. Но видел лишь теснины и огневые мешки, в которые мог угодить авиакорпус.