Саласюк От июня до июня

Неизвестно

– Потом как-нибудь объясню, если сама не поймешь.
– Дина поднялась, по­смотрела на строящийся на крутом берегу кавалерийский полк.
– Надо идти, полк строится. Скажут, как действовать.

– Я не могу. Ноги болят.
– по-детски, по-девчоночьи жалобно застонала Софа.

– Ладно, сиди, я сама сбегаю, - ответила подруга и побежала босиком по песку, по тропке взобралась на береговую кручу. А Софа склонила голову на узелок с вещами Дины и сразу уснула.

Очнулась Софа от сна потому, что ее сильно трясли и плескали в лицо водой.

– Идем

скорей!
– приказным тоном прокричала Дина.
– Полк начинает перепра­ву вплавь, вместе с лошадьми. Побежали!
– И она сильно дернула Софу за руку. Та поначалу было застонала, непроизвольно состроила страдальчески-сиротскую мину, но Дина сверкнула на нее алмазным взглядом своих светлых глаз, и Софке показалось, что новая подруга злобно скрипнула зубами. Почему-то испугавшись, она тотчас стала как шелковая и заспешила за Диной с прытью, которой сама от себя не ожидала.

– Мама родная! Ангел Божий!
– Пятаченков направил коня к воде, когда перед ним словно из-под земли, а точнее из-за крутого прибрежного края, появилась ослепительная красавица - блондинка в светлом, но несколько перепачканном платье. За руку красавица держала подругу - тоже из разряда тех, мимо которых не пройдешь, не вывернув шею.

– Яркая дивчина! Постой, остановись! Я неженатый - холостой, стань сейчас моей женой! Жизнь за тебя отдам, русалочка яркая!
– Пятаченков лихо спрыгнул с коня и, держа его под уздцы, протягивал руку, стараясь поймать ладонь Дины.

– Пше праше, паненка, крулевна сердца моего, звездочка яркая, позволь по­целовать ручку.
– И уловчился-таки - припал к ее маленькой, крепкой, изящной ладошке.

– А что, красный казак такой быстрый только с девушками или еще и тогда, когда надо поскорее от немцев драпать?
– прищурившись и цепким взглядом рас­сматривая парня, насмешливо кривя свои красивые пухлые губы, с раздражением спросила Дина.

Пятаченков и без того был красный лицом - от жары, недавнего боя и скачки. А от слов девчонки покраснел еще больше, сделался бурым почти. И вдруг с очень серьезной и искренней обидой и неожиданно детскими интонациями в голосе от­ветил:

– Я не знаю, девушка, что вы себе думаете, говоря такие обидные незаслужен­ные слова красному казаку. Мы от самой границы в боях, и я не виноват, что еще не погиб, а немцев уже положил с десяток или два. И к тому же я потомственный казак. В нашем роду от врагов не бегают! А к Неману я первый - так это коман­дир приказал лодки для раненых найти на том берегу.

– Прости, казак, - с раскаянием сказала Дина, обняла его левой рукой за шею и быстро поцеловала в щеку.

– Да что ты.
– обалдело-счастливо пробормотал парень.
– Вообще меня Алешкой зовут. Алексеем.

– А меня - Дина. Слушай, Леша, помоги нам с подругой переправиться.
– Дина уже сама держала его за руку.

– Да какой разговор!
– радостно воскликнул казак.
– Я-то сам туда-обратно пять раз легко перемахну, а там пока лодки найдем. То да се. И сначала раненых. А знаете, поплыли сейчас вместе со мной. Я так сам легко переплыву, а

вы обе за коня подержитесь. Неман-то неширокий.

В это время началось активное движение. Сдерживая лошадей и телеги ру­ками, казаки спускали с кручи к воде телеги с ранеными. Спешно несли к воде носилки, разгружая их с подъехавших телег и грузовиков, а чаще всего раненых несли на руках и на спинах. А с правого берега уже отчалили и сноровисто напра­вились в сторону берега левого несколько лодок. Дина, а за ней Софа, но прежде них, конечно же, Алешка Пятаченков впряглись в эту работу - помогать снести раненых к воде, и тут разнеслось: к берегу подходят немцы. Сразу раздалась ко­манда: «Занять оборону! Раненых в укрытие! К бою!»

Еще через минуту Дина услышала уже знакомый ей стук немецких пулеметов. И тут же захлопали мины, заставляя вжиматься, вдавливаться в землю. Залегшие цепью казаки ответили врагу винтовочно-пулеметным огнем, завязался бой.

В подплывшие лодки санитары спешно загружали тяжелораненых. Дина и Софа помогали им. Мест не хватало, но один санитар с треугольниками на пет­личках сказал девушкам, глядя в смертельно испуганные глаза Софы: «Садись в лодку, девчата. Что вам тут помирать с нами». И Софа уже в счастливой надежде шагнула к последней, еще не отчалившей лодке, но Дина задержала ее.

– Мы не поплывем в лодке. Давайте раненых.

И в лодку положили еще двух тяжелых.

– Эх!
– вздохнул старшина, отталкивая лодку.
– Эти, может, и до вечера не до­живут.
– И добавил: - А мы, может, и через час ляжем.

– Как это?..
– хотела спросить Софа, но тотчас все поняла и онемела.

Стрельба наверху усилилась. Санитары с тревогой смотрели на край обрыва, за

которым шел бой, сжимали в руках винтовки.

– А ну, девки, кыш отсюда!
– сердито прикрикнул на Дину и Софу старшина.
– Чай, плавать умеете - давай на ту сторону, пока не поздно.

– Она не умеет.
– Дина кивнула на Софу.

– Эка неумека, - буркнул старшина, молча постоял с минуту и выпряг из теле­ги неплохого конька, обвязал ему вокруг шеи, от груди до холки, вдвое сложенные вожжи.

– Будешь за эту перевязь держаться рукой, вот здесь, с левой стороны. А второй рукой тихонько загребай. Конек будет плыть и тебя перетянет. Ты только сама не пугайся и его не пугай.

Софа кивала головой, ничего не соображая от страха и нервно клацая зубами.

– А ты сама-то доплывешь?
– старшина с сомнением посмотрел на белокурую красавицу.

– Доплыву, - уже без прежней уверенности ответила Дина.

– Дина!

Все, кто был у воды, обернулись на крик сверху.

В клубах пыли, песка и камней сверху кубарем скатился Алексей Пятаченков. В руках его был немецкий автомат.

– Дина! Бери моего коня и плыви туда.
– Он махнул рукой на правый берег.
– Вот тебе на всякий случай мой адрес - и моих родителей. Если что тут со мной - расскажешь им после победы. Но все же верь - я останусь жить. А сейчас плыви. Скажи только, не забудешь меня, а? Не забудешь!?