Саломея
Шрифт:
– А вас я почему не отпугнула? – исподлобья взглянула на нее девушка.
– Видимо, я была уже напугана до предела, дальше некуда! – Елена невесело рассмеялась и увидела слабую ответную улыбку. – Но зачем я тебя учу? Ты сама решишь, как жить. Главное – не сделай сейчас самой большой ошибки… Не бросай отца! Помоги ему, забери заявление!
Она ждала вспышки гнева, потока обвинительных и вполне справедливых речей, но Кира молчала, опустив голову и рассматривая свои грязные кеды. Ее лица нельзя было рассмотреть за прядями свесившихся темных волос. Наконец она хрипло проговорила:
– Ладно,
– Сделай это для себя! – твердо поправила Елена. – У тебя должен быть хотя бы один близкий человек на свете!
– Такой? – Кира попыталась вложить в свой вопрос иронию, но ее голос прозвучал жалобно.
– Любой! – все тем же безоговорочным тоном подтвердила женщина. – У него куча недостатков, он совсем не идеален… Но между вами натянута нить, которую нельзя так просто разорвать, хотя вы оба делаете вид, что друг другу не нужны.
И тут девушка отбросила падавшие на лицо волосы и уставилась на собеседницу тем пронзительным, сверлящим взглядом, который так поразил Елену при первой встрече с нею.
– Это вы говорите? Вы?!
– А что – я? – Смущенная этим взглядом, женщина даже слегка попятилась.
– Да ведь вы прогнали собственного мужа, а за что?! За то, что хотели ему изменить с моим отцом, но не удалось?!
Елена на миг онемела от возмущения, и это дало Кире возможность продолжать. Сверкая глазами, девушка все повышала голос и под конец начала почти кричать:
– Вы вот поссорились с мужем, а я считаю, что все это страшная чепуха! Да, чепуха! И не только он перед вами виноват! Вы перед ним виноваты больше! Все равно больше!
– Да что ты понимаешь! – выдохнула, опомнившись, женщина. – Ты же не знаешь всего!
– И знать нечего! – пренебрежительно фыркнула Кира. – Вы решили, что он вам изменил! Я все тогда слышала, все поняла.
– Мы совсем не поэтому расстались!
– А тогда – почему?
Однако, задав вопрос, Кира не стала дожидаться ответа. Подцепив набитую сумку, она скомкано попрощалась и выскочила на лестничную площадку, будто боясь, что ее остановят. Елена осталась стоять неподвижно, машинально повторяя про себя только что отзвучавший вопрос. «Почему? Почему?» И если прежде ей казалось, что все точки над «и» расставлены, то теперь она ответа не находила.
А на другой день, в субботу, позвонил Руслан. К тому моменту Елена уже точно знала, что получила работу, и потому в ее голосе звучали радостно-возбужденные нотки, которые немедленно уловил супруг.
– У тебя все хорошо?
Еще вчера она бы, возможно, ответила язвительно, усмотрев в этом вопросе скрытую ревность. Но сегодня Елена была счастлива и склонна всех прощать. Тем более, в ушах у нее до сих пор звучала отповедь Киры. Девушка на удивление точно выразила ее собственные сомнения по поводу предстоящего развода и заставила заново все обдумать. Поэтому Елена ответила мужу просто и правдиво:
– Устроилась на работу. Отличная новость, правда?
– М-м… – неопределенно протянул Руслан. – У меня вот тоже, вопрос насчет работы… Тут предлагают отъехать в командировку, на большой объект, в Самару… И это может затянуться на несколько месяцев, а то и на полгода.
Он шумно вздохнул, ожидая реакции. Но женщина молча слушала. Тогда Руслан продолжал, почти виновато: – Прежде я отказался бы, конечно… Из-за тебя и Тёмки. А теперь думаю поехать. Ты – как?
И Елена вдруг услышала со стороны собственный голос, спокойно произносящий:
– Поезжай, конечно. Нам с тобой нужно время все обдумать.
Они поговорили еще немного, главным образом, о ребенке, и все это время Руслан выражался так осторожно, будто боялся спугнуть хрупкое, вдруг установившееся спокойствие. Ни о Лере, ни о Михаиле не было сказано ни слова, и, кладя трубку, Елена подумала, что будет не так уж трудно избегать этих имен и впредь… «Если, конечно, я сама этого захочу!» – поспешила она добавить, словно с кем-то споря.
Лера позвонила в воскресенье. Она больше не упоминала о Руслане, из чего Елена сделала вывод, что тот ей не звонил и больше ни в чем не исповедовался. Женщина была даже раздосадована этим. Оказалось, нелегко сохранять вежливый тон, выслушивать рассказы подруги о дочке и даже отвечать ей, проглатывая слова, которые действительно хочется сказать. Устроить скандал и выяснить отношения раз навсегда было бы куда проще… Но Елена сдержалась, слыша мяукающий голос малышки на заднем плане. С трудом закруглив разговор, она решила как можно реже общаться с Лерой, в надежде, что та сама что-то поймет и исчезнет.
А сегодня, когда позвонил Журбин и попросил о встрече, Елена надеялась услышать хорошие новости о Михаиле… Но вскоре поняла, что Кира не торопи– лась сдерживать свое обещание. Звонить девушке и просить ее об этом снова смысла не было. «Если она до сих пор не решилась обратиться к следователю, это еще ничего не значит, – уговаривала себя Елена. – Она слишком потрясена всем происшедшим, и по– том, ведь были выходные. Кира позвонит Журбину сегодня вечером… Или завтра. Или, может быть, в среду…»
Переступая порог отеля, где ей отныне предстояло работать, Елена старалась безмятежно улыбаться и, возможно, преуспела в этом, потому что ни в эту смену, ни в последующие никто ни разу не спросил, что у нее случилось.
Михаил позвонил в конце рабочей недели, когда Елена понемногу начала осваиваться в сложном мирке, который представлял из себя новый отель с сотенной армией служащих. Женщина решала вопрос с внезапно отказавшей системой кондиционирования в кафе на третьем этаже и собиралась связаться с обслуживавшей отель фирмой. В этот миг у нее в кармане ожил телефон. Она выхватила аппарат, собираясь сбросить вызов, но, увидев имя на дисплее, облизала вдруг пересохшие губы и нажала кнопку ответа.
– Я на свободе! – выпалил мужчина и недоуменно добавил, словно предлагая разделить свое изумление: – Представь, Кира забрала заявление и договорилась со следователем, что мы решим дело семейно… А ему-то что? Ему эти драгоценности до лампочки!
– Рада за тебя. – Елена ответила так тихо, что мужчине пришлось переспросить.
– Давай встретимся? – предложил Михаил уже менее напористо. – Понимаю, ты на меня злишься, и у тебя много вопросов, но…
– Я совсем не злюсь. И вопросов у меня никаких нет. Ни одного.