Салон «Желание»

«С новым счастьем, господа! С новым годом, люди! С наступающим, товарищи!» Со всех сторон талдычат: «С новым, с новым, с новым!», cловно, и в правду что–то изменится, кроме цифры в календаре. А сколько шума, сколько нешуточных ожиданий, предчувствий! Елки, мандарины, шары, серпантин, конфетти… Психоз праздничной лихорадки — покупки, стрижки, магазины, салоны, возбужденная суета, озабоченность какими–то приметами, предсказаниями, приготовлением стола и собственным обновлением. И маята и трепет… Тихий голос опыта противно каркает, что все это — пустяки, суета сует.

Над новогодним базаром гремит музыка, пахнет чебуреками, апельсинами, но сильнее всего хвойный дух — мощный возбудитель предпраздничной лихорадки. Мишура, огни, водопады сверкающей канители и легкий снежок, сам по себе совершенно волшебный. Если, конечно, смотреть не под ноги, где он хлюпает, превращенный в грязное месиво, а в небо. Пусть блеклое от московских огней, пусть хмурое, серо–буро–малиновое, а вовсе не звездное. Но огромное, щедро сеющее эту мелкую, ювелирную благодать на радостно взволнованный мир.

Шуша утерла нос рукавом стеганной куртки и вздрогнула от ужаса: рукавом нос! Да еще на людях! Разве она могла позволила себе такое прежде… Так то прежде! Так то — Александра Беляева, Сашенька — отличница, мастер спорта в одиночном фигурном катании, модница, звезда школьных праздников… Нашла о чем вспоминать! Разве это существо в берете по уши, бесформенном пуховике и пудовых бутсах с лету делала два с половиной оборота в финальном Итальянском танго и задавала тон на дискотеках? Разве за ней таскал сумку блистательный фигурист Антоша Грюнвальд, а преподаватель истории Илья Борисович Соболев, так захватывающе рассказывавший об эпохе Возрождения, на выпускном экзамене чуть ли не плакал: «У вас замечательное научное будущее, детка!» Тетка, скукожившаяся над лоточком с косметикой в промозглой слякоти базарчика — это что–то отдельное, бесполое, бесполезное, неумелое. И невезучее. Три дня до Нового года — торгуй и торгуй! А в кармане ни копья, одни долги. Вон, страждущие приобрести подарки стадами ходят. А прилавок с продукцией парфюмерной фирмы «Керри» народ обтекает, словно на нем написано что то нехорошее типа: «Не подходи — убьет» или «Осторожно! Энцефалит». Лишь какой–нибудь чудак зарулит, рассеянно покопается и в сторону. Хорошо еще, если не нанесет материальный ущерб. Вторую пудреницу за день разбили. Значит, вычитай из прибыли. Да какая там прибыль — одни слезы. Плакался подарок Зинуле.

«Глазами умными в глаза мне посмотри…» умолял голос Киркорова, доносящийся из киоска с видео и аудио продукцией. Соответствуя его пожеланию, молоденький мент, обходящий ряды с альбомом находящихся в розыске преступников, строго заглядывал под кавказские козырькастые кепки и пышные меха гостей с Украины.

Цыганки заявились целой толпой, но не гадать — отовариваться. То же ведь имеют право на отдых. И тоже мечтают. Все в эти дни мечтают пуще обычного, словно впали в детство, словно и в самом деле услышит их просьбы добренький всемогущий дедуля с мешком подарков.

Огоньки на кафетерии мерцают, заманивают, переливаются зеркальные шары, разбрызгивая радужные лучи. А чего сверкают, чего заманивают? Обман, сплошной обман. Уж ей–то, Шуше, смешно иллюзиями маяться.

Шуша и есть Шуша. Так она называла себя в детстве, искажая труднопроизносимое имя Шура. И близкие называли девчушку так же, симпатично с умилением. Теперь в устах матери, адресующей дочери в основном упреки, «Шуша» звучит довольно обидно. Но еще хуже строго официальное «Александра». «Опять отмалчиваешься, Александра!?», «Пора за голову браться, Александра!» А тут и возразить нечего — одиночка с ребенком и кладбищем не осуществившихся надежд. Полная дуреха, обманувшая ожидания матери, преподавателя Соболева, Антоши Грюнвальда и многих других хороших людей, веривших в незаурядную будущность Саши Беляевой. Обычная фефела и, как оказалось, ни к чему не приспособленная.

«— Ты, главное, языком бойче молоти и голос попризывней сделай…» — наставляла Сашу торговым хитростям подруга Ларка, выделившая ей прилавок от собственной торговой точки. Ларка от рождения такая — языкастая, себя в обиду не даст. И друзей защитит. С принципами девушка, хоть и из трудной, пьющей семьи. За оптимизм и воинствующую доброту ее полюбил молодой «опер» Олег, невероятно похожий на богатыря Доценко из телесериала по романам Марининой. Саша обещала наставлениям подруги соответствовать. И вот торчит пнем у прилавка, с красным носом и горбом спрятанной под куртку косы. Стоит, себя жалеет. Стыдно, Беляева, ох, как стыдно!

— Красиво, ароматно, престижно… — завопила Саша, стараясь перекричать рыночный гвалт, — парфюмерный набор — лучший подарок к Новому году. Не дорогая, но качественная косметика фирмы «Кэрри»… Обратите внимание вот на эту сюрпризную коробку… — Она закашлялась, прикрывая ладонью рот. Разве перекричишь этого дубину, вооружившегося мегафоном! Строчит, как автомат, и до чего же убедительно:

— «Новогодняя распродажа путевок! Вас ждет сказочный ужин в замке Луары, маскарад на площади Стокгольма, танцы в поезде Ювяскюля! Любовь, шампанское, свечи, исполнение всех желаний… Фантастические скидки только сегодня. Туристическая фирма «Холлидей» гарантирует, этот Новый год станет для вас незабываемы!»

А ведь кто–то поедет, кто–то будет надевать вечерний туалет перед зеркалами в роскошной каюте, пить шампанское при свечах, танцевать под бегущими за поездом звездами, целоваться в сверкании фейерверков, расцветающих в бархатном новогоднем небе…

Курносая продавщица из вкусно пахнущего ларька поднесла работяге из «Холлидея» горячий гамбургер. Голодавшая с утра Саша еще сильнее закашлялась, поперхнувшись набежавшей слюной. Парень опасливо покосился на нее и на всякий случай повернулся боком, обороняя от инфекции еду:

— Гриппуешь, коллега?

— Голос сорвала. Ору, ору и все бес толку, — прохрипела она, сморкаясь.

— Воспользуйся техникой, пока я жую, — парень протянул мегафон: —

Да не робей, дуй позабористей. Покупатель все равно, что чукча на зимовке. Ему чувственный сон нужен.

Саша опасливо взяла прибор: — Попробую…Хм… Господа, дамы! Кино вы смотрите? Джима Керри в «Зеленой маске» видели? Есть у нас его зеленая маска. Именно та самая! Маска «Авокадо — Керри»! Сейчас я вам покажу! — Выдавив из тюбика зеленый крем, она размазала его по щекам. — Непредсказуемый эффект, чувственный сон… — И едва не заплакала, пожалев себя — замерзшую, охрипшую, с опухшим красным носом, провалившую предпраздничную торговую компанию.

«— Ша! Держите малыша! — раздался в памяти голос тренера Петра Горелика, подбадривающего травмированного на льду реву. — Поднимайся, вперед, красивая! Вперед и с песней!»

И она бежала по льду, заглушая боль падения злостью, обидой и еще верой, что все самое сложное непременно когда–то получится. Да черт с ней, с этой косметикой! Праздник же все–таки! А вот и в самом деле получится! Заработает она как–нибудь и купит дочке великолепную книжку, на которую давно засматривалась!

— Текст Александры Беляевой. Лирическое, — объявила Саша, подстегиваемая былым куражом, когда несет лихая волна удали незнамо куда и все по фигу, и все выходит отлично! Глубоко вдохнула и отчаянно, с надрывным выражением завопила: