Сальватор. Том 1
Шрифт:
Итак, он предложил мадьяру место в своей карете, что Жибасье и исполнил с замечательной скромностью, предупредив, что только до Витри-ле-Франсе будет стеснять своим присутствием его превосходительство г-на де Борни (под этим именем путешествовал г-н Сарранти).
Необъятных размеров багаж мадьяра перенесли в карету г-на де Борни, и двадцать минут спустя они уже были в Витри-ле-Франсе.
Карета остановилась у почтовой станции.
Господин де Борни спросил свежих лошадей, Жибасье – какую-нибудь колымагу, дабы продолжить путь.
Станционный смотритель указал на старый кабриолет в сарае; похоже, Жибасье остался доволен экипажем, несмотря на его ветхость.
Не беспокоясь более о судьбе попутчика, г-н де Борни откланялся и приказал кучеру следовать в Фер-Шампенуаз, как и предвидел Жибасье.
Наш мадьяр сторговался со станционным смотрителем и пустился в путь, наказав форейтору ехать той же дорогой, что и предыдущий путешественник.
Он обещал в награду форейтору пять франков, когда они нагонят карету.
Тот пустил лошадей во весь опор, но Жибасье прибыл на следующую станцию, так никого и не встретив на дороге.
Жибасье расспросил станционного смотрителя и кучера: никто не приезжал со вчерашнего дня.
Стало ясно: Сарранти почуял неладное; во всеуслышанье он приказал кучеру ехать через Фер-Шампенуаз, а на самом деле выбрал Шалонскую дорогу.
Жибасье остался позади.
Нельзя было терять ни минуты, чтобы прибыть в Мо раньше Сарранти.
Жибасье бросил кабриолет, вынул из чемодана синий с золотом костюм правительственного курьера, надел лосины, мягкие сапоги, забросил за плечо мешок для депеш, сорвал фальшивые бороду и усы и приказал подать почтовую лошадь.
В мгновение ока лошадь была оседлана, и вот уже Жибасье мчался по Сезаннской дороге. Он рассчитывал добраться в Мо через Ферте-Гоше и Куломье.
Он оставил позади, не останавливаясь, тридцать лье.
Через Мо не проезжал ни один экипаж, похожий на тот, что описал Жибасье.
Жибасье приказал подать ужин в кухне, стал есть, пить и ждать.
Оседланная лошадь стояла наготове.
Так прошел час, и вот прибыла ожидавшаяся с таким нетерпением карета.
Стояла глубокая ночь.
Господин Сарранти приказал подать бульону прямо в карету и велел ехать в Париж через Кле: этого только и нужно было Жибасье.
Он вышел через черный ход, вскочил на коня и, обогнув улочку, выехал на парижскую дорогу.
Через десять минут он увидел позади огни – два фонаря на почтовой карете г-на Сарранти.
Все случилось так, как он хотел: он видел, оставаясь незамеченным. Теперь надо было подумать о том, чтобы его не слышали.
Он свернул на обочину и скакал, по-прежнему опережая карету на километр.
Прибыли в Бонди.
Там, словно по мановению руки, министерский курьер обратился в форейтора, и тот кучер, что должен был отправляться в дорогу, за пять франков с радостью уступил ему свою очередь.
Подъехал г-н Сарранти.
До Парижа оставалось рукой подать: можно было не выходить из кареты; он выглянул из окна и спросил свежих лошадей.
– А вот они, хозяин, да какие! – подал голос Жибасье.
В самом деле, пара отличных белых першеронов уже была наготове; лошади ржали и били копытом.
– Да стойте вы смирно, окаянные! – закричал Жибасье, управляясь с дышлом с ловкостью заправского кучера.
Взнуздав лошадей, мнимый кучер подошел к дверце кареты с шапкой в руке и спросил:
– Куда едем, милейший?
– Площадь Сент-Андре-дез-Арк, гостиница «Великий Турок», – отвечал г-н Сарранти.
– Отлично! – отозвался Жибасье. – Считайте, что вы уже там.
– Как скоро мы будем на месте? – спросил г-н Сарранти.
– Через час с четвертью, если не будем нигде, останавливаться! – пообещал Жибасье.
– Скорее в путь! Десять франков чаевых, если приедем через час.
– Как прикажете, хозяин.
Жибасье вскочил на подседельную лошадь и пустил коней в галоп.
Теперь-то он был уверен, что Сарранти у него в руках.
Подъехали к заставе. Таможенники произвели краткий досмотр, которым они удостаивают путешественников, разъезжающих на почтовых, проговорили сакраментальное слово: «Поезжайте!» – и г-н Сарранти, семью годами раньше покинувший Париж через заставу Фонтенбло, теперь вновь въезжал через Птит-Виллет.
Четверть часа спустя карета влетела во двор гостиницы «Великий Турок» на площади Сент-Андре-дез-Арк.
Оказалось, что в гостинице всего две свободные комнаты, расположенные одна против другой: номер шесть и номер одиннадцать.
Г-н Сарранти выбрал комнату номер шесть, и лакей проводил его до двери.
Когда лакей спустился во двор, его окликнул Жибасье:
– Эй, скажите-ка, дружище…
– В чем дело, кучер? – презрительно отозвался лакей.
– Кучер! Кучер! – повторил Жибасье. – Ну да, я кучер. Что дальше? Разве в этом есть что-то унизительное?
– Да нет, конечно. Просто я вас называю кучером, раз вы кучер.
– Ну и ладно!
И он, ворча под нос, направился было к лошадям.
– Так чего вам было от меня нужно? – полюбопытствовал лакей.
– Мне? Ничего.
– А вы ведь только сейчас спросили…
– Что именно?
– «Скажите-ка, дружище!»
– Да, верно… Дело-то вот в чем: господин Пуарье… Вы, разумеется, его знаете?..
– Какого Пуарье?
– Ну, господина Пуарье.
– Не знаю я никакого Пуарье.