Сальватор. Том 2
Шрифт:
– Неужели? – возмутилась Долорес. – Теперь, когда доказательства у меня в руках, ты станешь отрицать, что имел интрижку с этим ничтожным созданием?
Слово «создание», сказанное в адрес его любимой Сюзанны, покоробило Камилла. Он насупился и ничего не ответил.
– Да, – повторила Долорес, да, с ничтожным созданием!
И эпитет, и это слово прекрасно подходят! О, я знаю ее не хуже вас, даже лучше, может быть; для этого мне хватило одного вечера.
По непонятной причине последние слова смутили говорившую, хотя ничего особенного она вроде бы не сказала.
Камилл заметил ее промах и сейчас же им воспользовался.
– Послушай, – сказал он жене, – хотя то, что я тебе скажу, неделикатно, я не стану отрицать, что Сюзанна в меня влюблена.
– Значит, она тебя любит?! – вскричала креолка. – Ты признаешь, что эта правда?
– Не в нашей власти, дорогая моя, внушить или не внушить любовь, – отвечал Камилл. – Больше того, – философски проговорил он, – разве мы вольны любить или не любить?
– А ты любишь мадемуазель де Вальженез, да или нет? – спросила Долорес; она не хотела, чтобы Камилл выскользнул у нее из рук.
– Я ее не люблю… Вернее, любить можно по-разному. Это сестра моего друга, и я ее не ненавижу.
– Любишь ли ты мадемуазель Сюзанну де Вальженез как женщину? Спрошу еще яснее: мадемуазель Сюзанна де Вальженез – твоя любовница?
– Любовница?
– Раз я твоя жена, она может быть только любовницей.
– Нет, разумеется, она мне не любовница.
– И ты не любишь ее как женщину?
– Как женщину? Нет.
– Хотелось бы верить.
– Это замечательно! – молвил Камилл, протягивая жене руки.
– Погоди, Камилл. Я хотела бы тебе поверить, но мне необходимо получить доказательство.
– Какое?
– Давай уедем.
– Как – уедем? – удивился Камилл. – С чего нам уезжать?
– Потому что непорядочно морочить голову мадемуазель де Вальженез. Она тебя любит, как ты говоришь, стало быть, она надеется. Ты ее не любишь: она страдает. Есть способ положить конец и надежде, и страданию: уехать.
Камилл попытался все свести к шутке.
– Я готов допустить, что отъезд будет выходом из этого положения, – сказал он. – Пример тому мы находим во многих комедиях. Но куда поехать – вот в чем вопрос.
– Мы поедем туда, где нас любят, Камилл. А где нас любят, там и есть наша настоящая родина. Я готова следовать за тобой куда пожелаешь – за сотню лье от Франции, за тысячу лье – только уедем!
– Да, конечно, – ответил Камилл. – Я и сам давно хотел предложить тебе съездить в Италию или в Испанию, да боялся твоих упреков.
– Моих упреков?
– Да. Пойми же! «Я жил многие годы в Париже и почти все здесь видел, – говорил я себе, – но она, моя бедняжка Долорес, как все девушки нашей страны, давно вынашивала эту сладкую мечту – увидеть Париж и умереть, – не разбужу ли я ее раньше чем кончится ее сон?»
– Если тебя удерживало лишь твое деликатное внимание, Камилл, то мы можем ехать: я увидела в Париже все, что хотела посмотреть.
– Будь по-твоему, дорогая, – сказал Камилл, – мы уедем.
– Когда?
– Когда хочешь.
– Завтра.
– Завтра? – растерялся американец.
– Ну да, если вас в Париже держит лишь опасение потревожить мой сладкий сон.
– Да, да, меня ничто не держит, это верно, – подтвердил Камилл. – Но уложить вещи – дело непростое, одного дня будет мало. Завтра! – повторил Камилл. – А покупки, а визиты, а расчеты?
– Мои вещи уложены, покупки сделаны, счета уплачены.
Вчера я приказала отнести вместо прощальных визитов карточки во все дома, где нас принимали.
– Но понадобится несколько дней, чтобы пожать руку друзьям.
– С твоим характером, Камилл, друзей не имеют, у тебя могут быть только знакомые. Самым близким знакомым был Лоредан. Вчера его убили, а сегодня состоялись похороны. Больше тебе пожать руку в Париже некому. Едем завтра.
– Нет, это просто невозможно.
– Будь осторожен! Как ты мне отвечаешь, Камилл!
– Ну а как же? А мои поставщики? Что они скажут, если я уеду вот так? Я буду похож на банкрота. А ведь я уезжаю, а не убегаю!
– Сколько времени тебе нужно на то, чтобы твой отъезд не был похож на бегство? Отвечай!
– Ну, не знаю…
– Трех дней довольно?
– По правде говоря, такая настойчивость ни к чему, дорогая.
– Четыре дня, пять, шесть, – резко продолжала молодая женщина; ее трясло от злости. – Этого довольно?
– Для тебя это так важно? – спросил Камилл, не на шутку обеспокоившись раздраженным состоянием жены.
– Жизненно важно.
– В таком случае через неделю.
– Через неделю, так через неделю! – непреклонно произнесла г-жа де Розан и взглянула на ящик, куда заперла пистолеты и кинжал. – Но знай, что я приняла решение до того, как ты вошел в эту комнату. И если через неделю мы не уедем, мы с тобой, Камилл, предстанем перед Богом и там ответим за свое поведение.
Молодая женщина произнесла эти слова так уверенно, что Камилл не удержался и вздрогнул.
– Хорошо, – задумчиво молвил он и насупился. – Хорошо, через неделю мы уедем. Даю тебе слово чести.
Подхватив свой фрак, который, как мы сказали, Камилл сбросил на кресло, он удалился в свою комнату, смежную со спальней жены. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он заперся на ключ и толкнул задвижку.
XVI.
Глава, в которой Камилл де Розан признает, что ему трудно будет убить Сальватора, как он обещал Сюзанне де Вальженез
Читатели помнят, что, покидая мадемуазель Сюзанну де Вальженез, о чем мы поведали в конце главы XIV, наш друг Камилл решил, что нашел простое средство, как отделаться от Сальватора или, если вам больше так нравится, Конрада, то есть законного наследника Вальженезов.