Сальватор. Том 2
Шрифт:
Господин де Маранд горько усмехнулся.
– Дитя! – молвил он, беря руки принцессы в свои и целуя их. – Сущее дитя! – повторил он, не находя других слов.
– Признайтесь, что не любите меня! – проговорила ШантЛила.
– Никогда я этого не скажу, – возразил банкир.
– Тогда скажите, что любите.
– Скорее уж так!
– Теперь… докажите это.
Господин де Маранд поморщился, словно давая понять:
«Только не это».
– Вы никого не ждете? – спросил он, то ли желая сменить тему разговора, то ли надеясь
– Я жду только вас, – отвечала Шант-Лила.
Она была в этот день поистине восхитительна, наша принцесса Ванврская! Щечки ее раскраснелись, губы приоткрылись в сладострастной неге, глаза метали огонь. Ее белая, длиннее обыкновенного, шея томно склонялась, как у лебедя; пышная грудь вздымалась от волнения.
Девушка была достаточно хороша, а также декольтирована, чтобы пробудить желание; голубая вуаль падала до самых пят и так и манила к себе, словно лазурный грот в голубом поднебесье, в который бросаешься очертя голову, не думая о возвращении.
Господину де Маранду было знакомо это зрелище, однако нельзя сказать, что он вкусил предлагавшиеся ему прелести. Для него главное заключалось не в том, выходить или не выходить из лазурного грота, а войти в него. Однако он решил не подавать виду и изо всех сил старался изобразить страсть.
Принцесса Ванврская как женщина – а она была женщиной до кончиков ногтей – на какое-то время впала в заблуждение.
Она стала ругать себя за холодность г-на де Маранда и отнесла его сдержанность на счет презрения, которое банкир, должно быть, к ней испытывал.
Она попыталась ему помочь, обвиняя себя в легкомыслии, исповедуясь в собственных грехах, обещая исправиться и в будущем жить достойно, чтобы заслужить уважение благородного человека. Тщетная попытка, пустые усилия.
Господин де Маранд в страстном порыве сжал ее в объятиях и воскликнул:
– До чего же ты хороша, детка!
– Льстец! – заскромничала Шант-Лила.
– Я знаю не много столь же прелестных, как ты, созданий.
– Вы меня не презираете?
– Чтобы я тебя презирал, принцесса?! – проговорил банкир, осыпая поцелуями ее,руки от запястий до плеч.
– Значит, вы меня немножко любите?
– Люблю ли я тебя, моя красавица? Даже слишком!
Он приобнял девушку за шею и, любовно на нее поглядывая, сказал:
– Клянусь весной, цвета которой ты носишь! Клянусь цветком, чьем имя ты позаимствовала! Я люблю тебя безгранично, принцесса. Я считаю, что ты – одно из пленительнейших созданий, которые мне доводилось видеть в жизни. Ты удивительно похожа на одну из очаровательных девушек, украшающих свадебный пир Каны на картине Пабло Веронезе. Но я напрасно искал, на кого ты похожа. Ты не похожа ни на какую другую женщину, только на себя. Вот почему я отношусь к тебе с такой нежностью; если постараешься, ты прочтешь это в моих глазах.
– В
Господин де Маранд встал и, приблизившись к губам принцессы Ванврской, в утешение поцеловал ее с большей страстью, чем обыкновенно.
Девушка откинула голову назад и тихо прошептала или, вернее, выдохнула три слова, так много значащие в устах влюбленной:
– О, мой друг!..
Но друг, который в данных обстоятельствах был, несомненно, недостоин этого звания, то ли испугавшись по одному ему известным причинам слишком далеко зайти в этом деле, то ли будучи уверенным в том, что не сможет зайти слишком далеко, собрался уже отступить, как вдруг случай, этот помощник умных людей, прислал ему подкрепление: в будуаре принцессы вдруг зазвенел звонок.
– Звонят, принцесса, – заметил г-н де Маранд и просиял.
– Да, в самом деле, кажется, звонили, – слегка смутившись, отвечала Шант-Лила.
– Вы кого-нибудь ждали? – спросил банкир, притворяясь недовольным.
– Клянусь, нет, – ответила гризетка, – если хотите, можете прогнать звонившего: вы окажете мне этим настоящую услугу.
Я отпустила камеристку и сама не могу сказать, что меня нет дома.
– Это более чем справедливо, принцесса, – улыбнулся г-н де Маранд. – Пойду прогоню этого невежу.
Он направился к выходу, благославляя существо, кем бы оно ни оказалось, вызволившее его из затруднительного положения.
Спустя мгновение он вернулся.
– Угадайте, кто там, принцесса, – предложил он.
– Графиня Валёк, конечно?
– Нет, принцесса.
– Моя кормилица, может быть?
– Не угадали.
– Портниха?
– Тоже нет: молодой человек.
– Кредитор?
– Кредиторы бывают старыми, принцесса! Молодой человек может быть только должником хорошенькой женщины.
– Возможно, это мой кузен Альфонс! – покраснела ШантЛила.
– Нет, принцесса. Этот приятный молодой человек явился, как он говорит, от господина Жана Робера.
– А-а, понимаю. Это бедный юноша, которому нечем заплатить за билет в театре Порт-Сен-Мартен, и он пришел просить у меня протекции Жана Робера. Они земляки. Это очень робкий молодой человек, он не смеет обратиться с просьбой к земляку… и…
– …и пришел с просьбой к вам, – закончил г-н де Маранд. – Юноша абсолютно прав, принцесса. Он просто очарователен. Так вы говорите, он беден?
– Так же беден, как молод.
– Зачем он приехал в Париж?
– Искать счастья.
– Вы хотите сказать, счастливого случая, принцесса, потому что он обратился к вам. Он что-нибудь знает… помимо…
естественных наук?
– Он умеет читать и писать… как все.
«Как все – это слишком много», – подумал банкир, знакомый с почерком и стилем гризетки.
– Не умеет ли он случаем считать? – продолжал он вслух.
– Он получил бакалавра! – гордо проговорила Шант-Лила.