Сальватор

Дюма-отец Александр

Юноша предложил монаху стул и, жестом отогнав Роланда, обнюхивавшего одежду аббата Доминика, словно старавшегося выяснить для себя, при каких же обстоятельствах они встречались, сел рядом. Роланд, которому хозяин не разрешил принимать участие в разговоре, забился под стол.

– Слушаю вас, отец мой, – сказал Сальватор.

Монах положил свою тонкую белую ладонь на руку Сальватора. Несмотря на бледность, ладонь его была горячей.

– Человек, к которому я испытываю глубокую привязанность, – сказал аббат Доминик, – только вчера приехал в Париж и был арестован вчера, когда находился рядом со мной на улице Сент-Оноре, около церкви Вознесения. А я не смог помочь ему, поскольку мне помешала вот эта одежда.

Сальватор кивнул.

– Я видел его, отец мой, – сказал он. – И должен воздать ему должное: он упорно защищался.

Аббат вздрогнул, вспомнив вчерашнюю сцену.

– Да, – сказал он, – и боюсь, как бы эта самооборона не была поставлена ему в вину.

– Значит, – продолжал Сальватор, пристально взглянув на монаха, – вы знакомы с этим человеком?

– О, я ведь вам уже сказал, что питаю к нему глубокую привязанность.

– И в каком же преступлении его обвиняют? – спросил Сальватор.

– Вот этого-то я и не знаю. И именно это мне и хотелось бы узнать. Поэтому я и прошу вас оказать мне услугу и помочь мне узнать причину его ареста.

– И это все, чего вы желаете, отец мой?

– Да. Я видел, как вы приехали в Ба-Медон в сопровождении человека, который показался мне одним из высших чинов полиции. Вчера я снова видел, как вы разговаривали с этим же человеком. Вот я и подумал, что через него вы, может быть, сможете узнать, в каком преступлении обвиняется мой… мой друг.

– Как зовут вашего друга, отец мой?

– Дюбрей.

– Чем он занимается?

– Он бывший военный и живет, полагаю, на свои доходы.

– Откуда он приехал?

– Из дальних стран… Из Азии…

– Значит, он путешественник?

– Да, – ответил аббат, грустно покачав головой. – А разве все мы в этом мире не путешественники?

– Сейчас я надену плащ, отец мой, и пойду с вами. Я вас не задержу, поскольку грустное выражение вашего лица подсказывает мне, что вы находитесь во власти сильного волнения.

– Да, очень сильного, – ответил монах.

Сальватор, на котором была надета блуза, вышел в соседнюю комнату и скоро появился в плаще.

– Я в вашем полном распоряжении, отец мой, – сказал он.

Аббат живо поднялся, и они спустились вниз.

Роланд поднял голову и проводил их умным взглядом до двери. Увидев, что дверь за ними закрылась, а в нем, вероятно, не нуждаются, поскольку знака следовать за ним хозяин не подал, пес снова положил голову на передние лапы и тяжело вздохнул.

Подойдя к двери, Доминик остановился.

– Куда мы идем? – спросил он.

– В префектуру полиции.

– Прошу вашего разрешения взять фиакр, – сказал монах. – Мои одеяния очень приметны, и у моего друга могут быть неприятности, если узнают, что я им интересуюсь. Поэтому, полагаю, эта предосторожность будет не лишней.

– Я и сам собирался предложить вам это, – сказал Сальватор.

Молодые люди подозвали фиакр и сказали, куда ехать. Сальватор вышел из фиакра сразу же, как они проехали мост Сен-Мишель.

– Я буду ждать вас на углу набережной и площади Сен-Жермен-л'Оксерруа, – сказал монах.

Сальватор кивнул в знак согласия. Фиакр покатил дальше по улице Барильри, а Сальватор направился в сторону набережной Орфевр.

В префектуре господина Жакаля не было. Произошедшие накануне события взволновали Париж. Поэтому полиция опасалась, или, точнее, ждала, что на улицах будут происходить манифестации. Все полицейские во главе с господином Жакалем были в городе, а дежурный не знал, в котором часу вернется господин Жакаль.

Поэтому ждать его в префектуре не имело никакого смысла: лучше было отправиться на его поиски.

Глубокое знание характера господина Жакаля и инстинкт заговорщика подсказали Сальватору, где можно найти префекта полиции.

Он вышел на набережную, свернул направо и поднялся на Новый мост.

Не успел он сделать по мосту и десятка шагов, как его догнала какая-то карета. Услышав призывный стук по стеклу окошка, он остановился.

Карета тоже остановилась.

Открылась дверца.

– Садитесь! – послышался чей-то голос.

Сальватор уже собрался было отказаться, сославшись на то, что ему надо было встретиться с ожидавшим его другом, но тут он узнал человека, который приглашал его сесть в карету: это был генерал Лафайет.

И Сальватор без колебаний сел рядом.

Карета снова тронулась, но очень медленно.

– Вы – мсье Сальватор, не так ли? – спросил генерал.

– Да. И я дважды счастлив, генерал, что нахожусь рядом с вами, представителем Верховной венты.

– Это так. Я узнал вас, вот почему и остановился. Вы ведь глава ложи, не так ли?

– Да, генерал.

– Сколько у вас людей?

– Я не могу сказать точно, генерал. Но их у меня много.

– Двести? Триста?

Сальватор улыбнулся.

– Генерал, – сказал он. – В тот день, когда я вам буду нужен, обещаю, что выставлю три тысячи бойцов.

Генерал с удивлением взглянул на Сальватора.

Сальватор подтвердил кивком головы.

На лице юноши было написано такое выражение доверия, что сомневаться в правдивости его слов не приходилось.