Сальватор
Шрифт:
— A-а, все равно! — проговорил он, тщетно пытаясь просунуть голову сквозь прутья и надеясь увидеть своими глазами надежно запертый замок, который до того лишь ощупывал. — Я не верю в надежность замков: не один уже открылся на моих глазах!
С этими словами он вынул из кармана своего левита приспособление, напоминающее цепь около пяти футов длиной для вращения вертела. Он обмотал ее вокруг замка, пропустив несколько раз через задвижку, потом зацепил ее за один из прутьев, то же сделал с другим концом цепи, еще раз пропустил оба конца вокруг замка и задвижки, а затем связал концы морским узлом, не подумав (всего не предусмотришь!), что этот узел, завязанный графом Эрколано, мог при случае бросить тень на достойного капитана Монтобана.
— От души желаю, чтобы Бальтазар Камажу, научивший меня азам слесарного дела, сидел на небесах по правую руку от святого Элигия, — прошептал признательный авантюрист, для большей надежности скрепив принесенным с собой замком два кольца, припаянные к концам цепочки.
Он поднял к звездному небу благодарный взгляд.
Опустив глаза, он заметил в трех шагах от себя белевшую тень.
Это была графиня Рапт.
Ангел, неусыпно хранящий покой усопших, не мог бы пройти по траве меж могил столь же бесшумно, как это сделала молодая женщина.
Она настолько незаметно подошла к решетке, что даже опытное ухо графа Эрколано не услышало ее приближения.
Хотя искатель приключений был готов, и уже давно, к этой встрече, внезапное появление молодой женщины произвело на него такое же впечатление, как если бы он увидел призрак. Он вздрогнул, будто коснувшись вольтова столба, инстинктивно отскочил на два шага назад и огляделся, словно это неожиданное видение предвещало опасность.
Не увидев поблизости никого, кроме белой фигуры, и не услышав ничего, кроме шелеста листвы, он шагнул ей навстречу, но сейчас же спохватился.
— Хм-хм! — пробормотал он и подумал: «А что если это переодетый мужчина, а в руках у него — заряженный пистолет?! Дьявольщина! На свете случаются вещи и пострашнее!»
— Это вы, госпожа графиня? — спросил он, прячась за дерево.
— Я, — отозвалась Регина таким нежным голосом, что звук ее голоса развеял последние подозрения и опасения авантюриста.
Он поспешил подойти поближе и почтительно поклонился.
— Сударыня, я ваш почтительнейший слуга.
Но Регина пришла не для того, чтобы обмениваться любезностями с графом Эрколано; она едва кивнула в ответ и протянула руку к решетке.
— Вот, — сказала она, — здесь первые пятьдесят тысяч франков. Вы можете убедиться, что билеты не фальшивые, и пересчитать их.
— Храни меня Бог пересчитывать после вас, — сказал мошенник, опуская пачку в правый карман.
Он огляделся, достал из левого кармана письмо и подал его княжне.
Она взяла письмо и, будучи не столь доверчива, как граф Эрколано, вгляделась в почерк при свете луны. Уверившись в том, что это ее рука, она спрятала листок на груди и протянула шантажисту вторую пачку.
— То же доверие, сударыня, — произнес тот, передавая второе письмо.
— Скорее! — поторопила Регина, с отвращением принимая письмо и подвергая его, как и первое, тщательному осмотру; очевидно, он ее удовлетворил, так как она подала графу Эрколано третью пачку банковских билетов.
— И снова доверие, — отметил тот.
Третья пачка билетов, последовав за двумя первыми, повлекла за собой передачу третьего письма.
Когда дошло до шестого письма, мошенник, отдав его графине, услышал, как ему показалось, шум, похожий на шелест листьев, и содрогнулся всем телом.
Этот шум напугал графа Эрколано тем больше, что он не мог определить его причину.
— Минутку, княжна! — вскричал он, отскочив назад. — Кажется, вокруг меня происходит какая-то возня. Позвольте мне кое в чем убедиться.
С этими словами он выхватил пистолет, ствол которого сверкнул в лунном свете, и взвел курок.
Увидев в руках бандита оружие, Регина отступила и чуть слышно вскрикнула.
Этот крик, каким тихим он ни был, мог оказаться условным сигналом.
Мошенник выбежал на аллею, чтобы посмотреть, не идет ли кто.
— О Господи! — прошептала Регина. — Неужели он уйдет и никогда больше не вернется?!
Она с беспокойством следила за действиями незнакомца.
Бандит с пистолетом в руке снова внимательно обследовал местность.
Он пересек бульвар, долго смотрел вдаль, вернулся на улицу Плюме и проверил, по-прежнему ли надежно заперта дверь и не собирается ли она, случайно, открыться.
Все было так же спокойно, как и раньше.
«И все-таки я слышал какой-то шум, — подумал он, возвращаясь к решетке. — Однако я не знаю, что это значит, и это плохо. А если просто-напросто уйти?.. Триста тысяч франков уже у меня в кармане: не такой уж плохой улов. С другой стороны, оставшиеся двести тысяч франков чертовски соблазнительно пощупать!..»
Он еще раз огляделся, понемногу успокаиваясь:
«В конце концов, не вижу причины так пугаться из-за еле слышного шума. Уж слишком хорошо, клянусь, началось это дело, так почему бы так же удачно его не кончить?! Продолжим разговор с того места, на котором мы его прервали».
Хищно и подозрительно озираясь по сторонам взглядом гиены, он вернулся к решетке, где бедная Регина, трепетавшая при мысли о том, что негодяй убежит с четырьмя оставшимися письмами, ожидала, стиснув зубы и в отчаянии заломив руки.
Она облегченно вздохнула, увидев, что мошенник возвращается, и устремила взгляд к небу с выражением глубокой признательности.
— Господи! Благодарю тебя! — прошептала она.
— Прошу прощения, сударыня! — сказал авантюрист. — Мне почудился подозрительный шум. Я ошибся; вокруг все спокойно, и если вам угодно, мы можем продолжить. Вот седьмое письмо.
— А вот ваша седьмая пачка.
Граф Эрколано взял банковские билеты, и, пока он убирал их в карман, где лежали шесть первых пачек, Регина подвергла письмо тому же осмотру, что и предыдущие.