Сальватор
Шрифт:
Ужин был готов. Время, наполненное столь различными событиями, пролетело незаметно: был уже седьмой час вечера.
Молодые люди были серьезны, но хранили спокойствие: ничего по-настоящему страшного не произошло.
Фрагола бросила на Сальватора вопросительный взгляд.
«Все хорошо», — улыбкой успокоил он ее.
— Господин аббат окажет нам честь, разделив с нами ужин? — спросила Фрагола.
— Да.
Фрагола скрылась.
— Дайте-ка мне свой паспорт, брат мой, — попросил Сальватор.
Монах достал из-за пазухи сложенный лист.
Сальватор его развернул, тщательно осмотрел, повертел в руках, но ничего подозрительного не заметил.
Наконец он приложил его к стеклу.
На свету проступили невидимые до тех пор буквы.
— Видите? — спросил Сальватор.
— Что? — не понял аббат.
— Эту букву.
Он показал пальцем.
— Буква «С»?
— Да, «С»; понимаете?
— Нет.
— «С» — первая буква в слове «слежка».
— Ну и что?
— Это означает: «Именем французского короля я, господин Жакаль, доверенное лицо господина префекта полиции, приказываю всем французским агентам в интересах его величества, а также всем агентам иноземным в интересах своих правительств преследовать, не спускать глаз, останавливать во время пути и даже в случае необходимости задержать владельца настоящего паспорта»; словом, вы, друг мой, сами того не зная, находитесь под наблюдением полиции.
— Да мне что за дело? — спросил аббат.
— О, отнесемся к этому серьезно, брат мой! — предостерег Сальватор. — Судя по тому, как проходил процесс над вашим отцом, кое-кому не терпится от него избавиться, и я не хочу подчеркивать роль Фраголы, — с едва уловимой улыбкой заметил Сальватор, — но понадобились ее светские связи, чтобы добиться для вас аудиенции, в результате чего король предоставил вам двухмесячную отсрочку.
— Вы полагаете, король нарушит данное слово?
— Нет, но у вас в распоряжении всего два месяца.
— Этого времени более чем достаточно, чтобы побывать в Риме и вернуться назад.
— Если только вам не будут чинить препятствий и помех; если не арестуют вас в пути; если по прибытии вам не помешают в результате тысячи тайных интриг увидеться с тем, к кому вы отправляетесь.
— Я полагал, что любому монаху, совершившему странствие в четыреста льё и прибывшему в Рим босым с посохом в руках, достаточно подойти к воротам Ватикана, и ему будет открыт доступ к тому, кто сам был когда-то простым монахом.
— Брат мой! Вы пока верите многому, в чем постепенно вам придется разочароваться… Человек, вступающий в жизнь, похож на дерево, с которого ветер сначала сдувает цветы, потом срывает листья, ломает ветки, до тех пор пока буря, пришедшая на смену ветру, не свалит его однажды… Брат мой! Они заинтересованы в смерти господина Сарранти и употребят все возможные средства, чтобы стало бесполезным обещание, которое вы выманили у короля.
— Выманил!? — воскликнул Доминик, с изумлением глядя на Сальватора.
— С их точки зрения — выманили… А как еще они, по-вашему, объясняют тот факт, что ее высочество герцогиня Беррийская, любимая невестка короля, муж которой погиб от руки фанатика, проявляет интерес к сыну другого революционера, тоже революционеру и фанатику?
— Вы правы, — бледнея, прошептал Доминик. — Что же делать?
— Вот об этом мы и позаботимся.
— Каким образом?
— Паспорт этот мы сожжем: кроме вреда, он ничего вам не принесет.
Сальватор разорвал бумагу и бросил обрывки в огонь.
Доминик с беспокойством следил за ним.
— Но что я буду делать без паспорта? — спросил он.
— Прежде всего, брат мой, поверьте, что лучше путешествовать без паспорта, чем с таким, как у вас; однако без документов вы не останетесь.
— Кто же мне их даст?
— Я, — ответил Сальватор.
Открыв небольшой секретер, в потайном ящике среди многочисленных бумаг он нашел подписанный паспорт, в котором не хватало только имени владельца и описания примет.
Он заполнил пустые строки: в графе «имя» написал «Брат Сальватор», а в другой графе указал приметы Сарранти.
— А виза? — спросил Доминик.
— Вот виза сардинской миссии до Турина. Я собирался поехать в Италию (инкогнито, разумеется) и предусмотрительно обзавелся этим паспортом, он вам пригодится.
— А после того как я дойду до Турина?..
— В Турине вы скажете, что дела вынуждают вас отправиться в Рим, и вам без всяких трудностей завизируют паспорт.
Монах схватил обе руки Сальватора и крепко их пожал.
— Брат! Друг! Как я отплачу за все, что вы для меня сделали?! — воскликнул он.
— Как я вам уже говорил, брат мой, — улыбнулся Сальватор, — что бы я ни сделал, я навсегда остаюсь вашим должником.
Вернулась Фрагола. Она слышала последние слова.
— Подтверди нашему другу, что это так, дитя мое, — попросил Сальватор, подавая девушке руку.
— Он обязан вам жизнью, святой отец. Я обязана ему своим счастьем. Франция, в той мере, в какой это по силам одному человеку, будет ему, возможно, обязана своим освобождением. Как видите, долг огромный. Располагайте же нами!
Монах посмотрел на прекрасные лица девушки и ее возлюбленного.
— Вы творите добро: будьте счастливы! — благословил аббат молодых людей жестом, полным отеческого и милосердного снисхождения.
Фрагола указала на сервированный стол.
Монах сел между Сальватором и его подругой, неторопливо прочел «Benedicite» [15] ; те выслушали его с невозмутимостью чистых душ, убежденных в том, что молитва доходит до Бога.
Ужинали быстро и в полном молчании.
15
«Благословите» (лат.).