Сам без оружия
Шрифт:
Отшвырнув девок и глотнув для куража водки (а кто и виски), матросы и грузчики начали так привычную и милую сердцу кабацкую драку. А в ней, как говорится, не бьют только женщин и тапера.
Гоглидзе влез в свару первым, просто ближе всех сидел. Подскочивший к нему матрос с американского торгового судна сделал слишком широкий замах. И отлетел от толчка. Пока ротмистр, временно ставший лейтенантом, в полную силу не бил. Но вот второй матрос, размахивая бутылкой (пустой, надо сказать), работал куда как активней. Его Георгий перебросил через
Зинштейн, Бровников, оператор Палевский, художник Антонин забились в угол за столами, откуда достать их было непросто. Вместе с ними там засели костюмер Ольга и гример Виолетта. Девушки визжали, мужчины сурово ругались.
Сутенер Никодим и актеры-бандиты дали дружный отпор нескольким грузчикам, но понесли некоторый урон. Однако благоразумно отступили к вестибюлю и стали звать с собой остальных. Именно их крики и услышал Щепкин.
Браун и Скорин, застигнутые врасплох во время мирного и весьма интересного разговора, оказались лицом к лицу с несколькими драчунами.
Американец с ходу получил по скуле от здоровенного матроса-негра. Выругался, принял второй удар на плечо и от души вмазал классическим апперкотом в подбородок противнику.
– Ниггер бастэрд! – проводил упавшего матроса Браун и шагнул вперед.
Скорин вплотную к себе матросов не подпустил. Свалил двоих ударами ног, отскочил за стол и третьего, изрыгавшего проклятия на родном русском языке, отоварил четким хуком.
Именно в этот момент в зал влетел Щепкин, а за ним и Белкин, посещавший отхожее место. Мгновенно оценив ситуацию, они разделились. Белкин поспешил к группе режиссера, а капитан подскочил к Гоглидзе.
Тот прикрывал собой Диану, хотя на девушку никто и не посягал. Какой-то матрос, успевший получить пару тумаков, выскочил к ротмистру, но его перехватил Щепкин. Матрос схлопотал по скуле, сел на пол и стал трясти головой.
– Уводи ее. И вызовите городовых, где эти лентяи? – крикнул Щепкин.
– Пропустить такое? Да ни за что! – ответила Диана, с насмешкой глядя по сторонам. – Ротмистр, не тяните меня.
Капитан осмотрелся. Драка шла по всему залу, матросы били грузчиков, грузчики матросов, мелкие дельцы и тех и других. В ход пошли бутылки, тарелки, даже стулья. Но ножи никто не доставал. И огнестрельное оружие тоже.
К актерам особо не лезли. Только Гоглидзе не повезло да «бандитам». А вот на Брауна и Скорина наседали не на шутку. Но эта пара действовала на удивление слаженно и четко.
Щепкин обратил внимание, как работал в ближнем бою художник. Сильные удары ногами, хорошая боксерская техника рук. Трудно не угадать подготовленного бойца. Французский бокс – он же сават! Где это Скорин так наловчился? Когда писал в Европе пейзажи?
Браун почти не отставал, укладывал драчунов мощными ударами кулаков. А одного приласкал бутылкой. На лице американца презрительная усмешка, вид довольный. Соскучился, поди, по забаве молодецкой.
Щепкин засмотрелся и почти проморгал появление двух матросов с правого фланга. Первый махнул рукой. Капитан пригнулся, перехватил руку и провел прозаический бросок через спину. Отскочил в сторону, оберегая тыл, развернулся и… увидел, как второй падает на пол. А за его спиной стоит Диана с графином в руке.
Она перехватила его взгляд, чуть улыбнулась.
– Простите, сударь, не удержалась. Уж очень удобно стоял.
Ответить Щепкин не успел. Из вестибюля раздалась трель свистков, топот сапог. И в зал влетели с десяток городовых. Они с ходу пошли махать руками, выкрикивая скороговоркой:
– А ну прекратить, мать вашу ети! Рр-разойдись, олухи царя небесного! Куда прешь, рыло! Вот я тебе!
И матросы начали отступать перед таким напором. Видимо, хорошо знали, что с полицией лучше не связываться.
Тем, кто увлекся, попало от души. Имевшие богатый опыт противостояния матросам городовые действовали слаженно и быстро. К тому же к ним вскоре пришла помощь в лице еще двух десятков полицейских. Против такой силы матросы и грузчики устоять не могли.
Через полчаса зал опустел, в нем остались только съемочная группа и двое городовых. Зинштейн с помощниками осматривали технику, к счастью, уцелевшую, остальные наводили порядок с реквизитом. Слегка пострадал только штатив, которым ловко орудовал один из актеров-бандитов, лупивший по спинам всем, кого доставал.
Браун, довольно потиравший кулаки, возбужденно прохаживался по залу, а при виде Щепкина воскликнул:
– В Чикаго мы участвовали в такой… фан…
– Забава?
– Йес! Забава. Это здорово. Только плохо для бизнес…
Гоглидзе, успевший снять грим и стащить тесноватый мундир, подошел к стоявшему возле съемочного аппарата Зинштейну. Отковыривая пальцем клей с носа, ротмистр заявил:
– Знаете, Сергей Михайлович, вы, конечно, гений синема. Но в следующий раз натуру… место для съемок такого рода моментов выбирать буду я. И статистов тоже искать буду я. А то так фильм снимать будет некому.
Зинштейн виновато развел руками.
– Простите, ради бога, Георгий Дмитриевич. Виноват! Допустил промах. Будь по-вашему.
К ним подошел Палевский.
– Сергей Михайлович, а дубль-то мы сняли! Все нормально. Драку чуть урезать, и будет шикарный вид!
Гоглидзе плюнул и отошел в сторону. Пойми этих гениев синема! Все не как у нормальных людей!..
Оценив состояние техники и людей и мысленно представив, какой шум завтра поднимется в газетах, Щепкин невольно усмехнулся и скомандовал:
– Давайте-ка, господа и дамы, собираться. Нам всем не помешает отдых. Завтра продолжим… гм, работу. В более мирном ключе. Не так ли? Хватит на сегодня приключений.