Сам себе Тарантина (сборник)
Шрифт:
Солнце нависло прямо над головой и палило во всю. Беглецы шли уже почти два часа, а кукуруза всё не кончалась. Ноги цеплялись за высохшие комья земли, листья кукурузы царапали руки и лицо, пот лил ручьём. Ремни оружия натёрли волдыри на плечах, и они сначала несли его в руках, потом просто волочили по земле.
Пару раз ложились отдохнуть, надеясь на тень от кукурузы, но тени практически не было, и лежать на горячей земле оказалось ещё хуже, чем идти.
Поле закончилось внезапно. Ровной линией оно тянулось вдоль луга с сочной высокой травой, разбавленной жёлтыми и голубыми полевыми цветами. Далеко-далеко едва заметно блестела водная гладь озера, в горячем воздухе скорее похожая на мираж. За озером виднелся шпиль ратуши. Метрах в трёхстах от беглецов стояла ива, спуская к земле водопад тонких зелёных веток. Тень! Они добежали до дерева, задыхаясь, путаясь в высокой, почти до колен, траве и упали, оперевшись спинами об толстый шершавый ствол и спрятавшись от безумных солнечных лучей.
– Что дальше? – спросил, отдышавшись, Пит.
– Ничего. Будем лежать здесь до вечера, пока не спадёт жара. Да и идти днём в город – самоубийство.
– Мы умрём от жажды. У меня во рту и в горле поселилась семейка ежей. Может, дойдём до озера?
– Можешь идти куда хочешь. – Лу сорвал несколько ивовых листьев и стал жевать их. – Я остаюсь до темноты. Возле озера нас точно заметят. Рыбаки, купальщики, дети.
– Зачем тебе в город? Ты же не мстить идёшь?
– Нет, конечно. Мне нужно забрать бутылку.
– У тебя от жары крыша поехала. Какую бутылку?
– Обычную. Бутылку от уксуса, из-за которой я попал в эту переделку.
– Уксуса?
– Не важно. Если я её не заберу…
Лу рассказал Питу всю историю, начиная с того момента, как его вызвал босс.
– Вот такая вот история любви, – закончил он и отправил в рот очередную порцию листьев. – Попробуй. Конечно, не вода, но намного легче становится. Только не глотай. Пожуй и выплёвывай.
Пит тоже сорвал пучок и стал жевать.
– Да, неплохо. Парень, а зачем тебе пустая бутылка?
– Надо, – ответил Лу.
– Не понимаю.
Но ответа Пит так и не дождался. Лу уже спал, тихо похрапывая.
– Хорошая идея, – пробормотал Пит, – посплю и я. Чтоб пить не хотелось.Они проснулись от лая собаки. Звук доносился от поля, с которого они вышли.
– Чёрт, нас ищут, – запаниковал Пит. – Они пошли по следу. Нам не нужно было спать. Мы проспали целый день.
И правда, уже смеркалось. Солнце медленно сползало за горизонт. Жара спала, лёгкий ветерок гладил траву, от озера доносилось кваканье лягушек.
– Нужно бежать. Нас найдут, порежут на лоскуты и бросят в барак, чтоб другим неповадно было.
Лай приближался, уже слышно было, как трещат кукурузные стебли.
– Ложись в траву. Быстро! – скомандовал Лу. – Дай мне винтовку.
– Зачем это?
– Дай, быстрее! – Лу выхватил у Пита оружие и толкнул его в траву. – Лежи тихо.
Лу направил дуло на Пита и застыл, уставившись на полосу кукурузы.
Человек в тюремной форме выскочил внезапно, споткнулся, вскочил на ноги и снова побежал. Следом за ним чёрной тенью выскочила немецкая овчарка, за несколько прыжков догнала беглеца, прыгнула ему на спину, сбив с ног. В траве ничего не было видно, только слышалось рычание и крик мольбы.
Лу стоял неподвижно, опустив ствол вниз.
– Что ты делаешь? – испуганно зашептал Пит, убери от меня ствол.
– Лежи тихо. Ничего не бойся.
Возня в траве закончилась. Собака радостно залаяла, и тут из кукурузы вышел мужчина в ковбойской шляпе, с ружьём в руках. Пёс, виляя хвостом, побежал к нему.
– Сэр! – неожиданно крикнул Лу. – Сэр, тут ещё один!
Ковбой увидел Лу, собака бросилась на голос, но хозяин позвал её и она вернулась.
– Сволочь! – зарычал Пит. – Сука!
– Да заткнись ты. – Лу ткнул ему в грудь винтовкой и снова закричал:
– Мистер! Помогите, он у меня на мушке, и я не знаю, что с ним делать.
– Сейчас, парень! – отозвался ковбой и пошёл к тому месту, где собака рвала беглеца. Подойдя, направил ствол вниз и выстрелил. –
– Лу, подонок! Отдай мне оружие, – шипел Пит.
– Если ты не заткнёшься, я тебя пристрелю, – зашептал Лу.
Ковбой пошёл к Лу, закинув ружьё на плечо.
– Мистер, вы один? Он здоровый, я боюсь, – крикнул Лу.
– Ничего, сынок, я справлюсь. Скормлю его сейчас собачке, – мужчина потрепал по холке идущего рядом пса.
Когда до ковбоя оставалось шагов десять, Лу вскинул «винчестер» и выстрелил. Охотника за головами отбросило метра на два. Он полетел, широко расставив руки, и тяжело рухнул в траву. Следующим выстрелом Лу выстрелил в кинувшегося на него пса. Овчарка отлетела назад, упала на бок, завертелась, засучила лапами, жалобно завывая. Третий выстрел прекратил её мучения.
– Вставай, – Лу подал Питу руку.
Пит поднялся с земли, всё ещё не понимая, что произошло.
– Я сказал – лежи, значит, лежи. Хорошо, что я не успел переодеться в тюремную робу. А ребята из барака таки разбежались. Одно дело – ловить только нас, а другое – человек десять.
Лу подошёл к убитому, поднял слетевшую с головы шляпу, надел её и плюнул на труп.
– Триста сорок девять, мать его. Как, я похож на рейнджера?
– Похож.
– Я девять лет никого не убивал. В следующем году был бы юбилей.
– А что было девять лет назад?
– Тебе лучше не знать. Скажу так, девять лет назад я убивал. Закроем тему.
– Я думал, ты и правда, хочешь меня сдать.
– Пит, тебе не обязательно идти со мной. Это моё дело. И я или сделаю его, или умру. Так что, если ты будешь идти в одном направлении, то когда-нибудь выйдешь на трассу, остановишь попутную машину, и через пару дней будешь обнимать дочурку.
– Нет, я иду с тобой. Я уже решил.
– Ну, тебе виднее. Идём?
И они пошли в сгущающихся сумерках по направлению к озеру.Пока он шли, слышали несколько выстрелов с разных сторон. Охота была в самом разгаре. По пути никто не попадался, очевидно, даже не подозревали, что сбежавшие могли направиться в город. К озеру подошли уже в темноте. В воде отражались звёзды, дрожа на чёрной глади.
Луна узким серпом висела над горизонтом, так что темень была полная. На другом берегу уютно светились окна домов, и на причалах горело несколько фонарей. Кто-то возился с лодкой.
Лу и Пит умылись, посидели недолго на корточках, слушая звуки вечера.
– Пора, – поднялся Лу, и повесил на плечо автомат. Пошарив рукой вокруг, нашёл сумку с патронами. – Мне нужен шериф. Ты знаешь, где он живёт?
– Понятия не имею. Думаю, он сейчас ловит беглецов.
– Вот и хорошо, мы подождали бы его дома. Придётся найти гида.
Лу пошёл вдоль берега. Пит поднял винтовку и побрёл за ним. Через час они подощли к окраине. В крайнем доме свет горел только на веранде. Лу рассмотрел силуэт в кресле-качалке.
– Кто здесь живёт? – шёпотом спросил у Пита.
– Понятия не имею. Я в городе почти не работал.
– Плохо.
Чтобы не идти по улице, подошли к дому с тыльной стороны, перелезли невысокий штакетник, и стараясь, чтобы на них не падал свет, дошли до угла. Лу осторожно выглянул и увидел старика, который курил и читал газету. В носу защекотал запах марихуаны.
– Торчки чётровы, – пробормотал Ли и выскочил из-за угла, лихо перепрыгнул через перила веранды и приставил дуло автомата к голове старика.
– Привет. Только не кричи.
Старик безразлично посмотрел на Лу и сделал очередную затяжку, продолжая качаться в кресле.
– С чего бы это мне кричать?
– Мало ли.
– Это вас ищут?
– Не важно. Это мы ищем.
– И кого вы ищете? – говорил старик вязко, словно раздумывая над тем, как правильно поизносить слова.
– Шерифа.
– Сдаваться пришли?
– Где живёт шериф?
– Парень, ты мне ломаешь весь кайф своими вопросами. Не пошёл бы ты к чёрту?
– Сейчас у тебя будет самый сильный кайф в жизни. Только он будет последний. Считаю до трёх. Раз.
– Сынок, не нужно меня пугать. Я всё равно не боюсь. Но понимаю, что тебе нужен шериф. Понимаю, что не по пустяковому делу. Хочешь, я его по рации вызову.
– По какой ещё рации?
– Как много вопросов. Вызывать?
– Нет.
И тут подал голос Пит, всё это время стоявший за углом в тени:
– Лу, брось оружие.
Лу сначала не понял, кто и что ему говорит.
– Брось оружие, или я выстрелю, – Пит вышел на свет, наставив на Лу винтовку, и стал обходить веранду, направляясь к лестнице.
– Ты сдурел? – опешил Лу.
– Эй, старик, вызывай шерифа. Быстрее. А ты брось автомат.
– Пит…
– Теперь я считаю до трёх. Раз. Я выстрелю, даже рука не дрогнет. Ты меня втянул в это дерьмо, ты меня из него и вытащишь. Лу, одно резкое движение, и я стреляю. Брось автомат в кусты. Два.
Лу знал таких людей и ни минуты не сомневался в том, что Пит способен выпустить в него пулю и даже не одну. Нет ничего страшнее напуганного, не уверенного в себе слабака, хоть на минуту перехватившего инициативу. Он не будет щеголять своей крутостью, а просто перестрахуется, стараясь закончить всё быстро и наверняка.
Однажды в молодости Лу сцепился в баре с очкариком, скорее всего студентом-отличником. Как сейчас помнит, на парне был джемпер в ромбах и рубашка застёгнута на все пуговицы. Очки в толстой роговой оправе. Далеко не спортивная фигура.
Несмотря на то, что Лу был уже хорошо подогрет несколькими порциями виски, даже в таком состоянии никто не сомневался в исходе драки. Они вышли на задний двор, Лу снял куртку, бросил на землю, сделал несколько разминочных выпадов, играя мускулатурой. И тут случилось непредвиденное. Подвернулась нога, резанув болью по чашечке. Лу сам не понял, как он оказался на земле, схватившись за больную ногу.
Очкарик не стал ждать, когда противник оклемается и надаёт ему по полной программе. Он схватил деревянный ящик, валявшийся под стеной бара, и со всей силы опустил его на голову Лу. Затрещали доски, из глаз посыпались искры. Студент ударил ещё раз. Ящик разломался пополам.
Перед тем, как потерять сознание, Лу увидел глаза парня. Полные страха, отчаяния и ненависти. И ни капли благородства. Он бился за свою жизнь, за свои очки и за то, чтобы мамочка не наругала его, что его новый джемпер будет испачкан кровью. Это был единственный шанс, и он не упустил его.
Лу не помнил дальше ничего, но рассказывали, что парня еле оттащили. Он стал забивать ногами Лу, который уже был в отключке. Бил по голове, жестоко и чтобы наверняка его соперник уже не мог встать и нашлёпать по попе.
После этого Лу три месяца лежал в больнице с лицом цвета сливового варенья и сотрясением мозга. Но это был хороший урок. Теперь он трусов боялся больше крутых парней. В глазах Пита сейчас он увидел тот же взгляд. Взгляд загнанного зверя, готового на всё, чтобы спасти шкуру.
– Хорошо, – сказал Лу, – не стреляй.
Он бросил автомат за перила.
– Теперь пистолет.
Пистолет полетел следом.
– Ложись на живот, руки за голову.
– Пит, опомнись. Это тебя не спасёт.
– Ложись.
Лу лёг, упёршись лицом в плохо поструганные доски пола.
Старик недоумённо смотрел то на Лу, то на Пита, жадно затягиваясь косяком.
– Так что, шериф нужен или не нужен?
– Нужен, вызывай его сюда. И скажи ему, что это я привёл беглеца. Меня зовут Пит. Скажи, что это Пит Строудж поймал его.
– Ну, я пошёл, да? – он встал с кресла и направился к двери в дом.
– Давай, быстрее, старый хрыч! – крикнул Пит.
– Ух, ты смотри, он ещё и кричать умеет, сейчас всё сделаем.
Старик скрылся в доме.
– Пит, ещё есть время. Они убьют и тебя и меня.
– Нет, только тебя. Это ты убил охранников, это ты заставил меня сбежать. Меня знают, я всегда прилежно трудился. А если я ещё и сдам тебя, они забудут о моём побеге. Прости.
– Ещё есть время.
– Я решил это ещё там, под ивой. Когда ты наставлял на меня ствол. Ты подсказал мне решении.
– Это не правильное решение.
– Лежи молча, и не думай ничего вытворять.
Старик вышел из дома. В одной руке держал рацию, массивную, с длинной антенной, в другой – «кольт». Пока Пит соображал, что к чему, старик поднял револьвер и выстрелил в Пита. Пуля попала в плечо. Раненый вскрикнул, выронил оружие и схватился за рану. Старик выстрелил ещё раз, и Пит свалился в куст шиповника. Лу попытался встать, но в затылок упёрся ствол.
– Нет уж, кайфолом, полежи. Сейчас приедет шериф. Потом встанешь.
Вдалеке послышался приближающийся гул мотора и через несколько секунд у калитки завизжали тормоза.Лу очнулся в той самой клетке в полицейском участке. Теперь болело всё тело. Он ещё помнил, как шериф бил его ногами. Как старик объяснял, что тот в робе, точно беглый, а этот – непонятно, ну и не стал стрелять. Как в кустах подвывал Пит. Потом провал и темнота.
В другом углу сидел Пит, прижимая к плечу куртку робы, пытаясь остановить кровь. Пит был бледен, пот лился градом, он тяжело дышал и облизывал пересохшие губы. Увидев, что Лу пришёл в себя, он попятился, пытаясь забиться подальше в угол.
– Идиот, – сказал ему Лу.
– Прости. Прости.
В глазах испуг и отчаяние.
Но Питу не хотелось мстить. Ему было всё равно. Не хотелось последние часы жизни тратить на этого ублюдка. Он закрылся глаза и попытался вспомнить прожитое – детство, родителей, первую девушку, победы и поражения, друзей. Но ничего не приходило в голову. Только одно фраза вертелась волчком в голове. Я труп. Я труп. Я долбанный труп. Я мёртвый труп. Я труп.
В участке никого не было. За окном светало. Через пару часов явится неандерталец в полицейской форме и будет отрезать им всё, что можно отрезать, а потом отвезёт в барак и бросит изувеченное тело в проходе. Чтобы другие никогда не захотели сбегать.
– Прости, я очень боялся. Я не хотел. Честно. Лу, прости. Ты простишь меня?
– Заткни пасть. Скажи лучше, куда вторая пуля попала?
– Никуда, он промазал. Лу, прости меня.
– Бог простит. Я бы тебя прямо сейчас придушил, но не хочется лишать удовольствия копа. Он надеется сам с тобой поразвлечься. Как ты думаешь, сможешь умереть раньше, чем он доберётся клещами до члена?
– Нет, замолчи. Я думал об этом всю ночь. Теперь ты ещё. Пожалуйста, прости меня.
– Иди в жопу.
Лу попытался встать. Резануло в спине, дышать было трудно. Скорее всего, отбиты почки и сломаны рёбра. Но это уже не важно. Совсем не важно. Он поднялся на колени, голова закружилась, Лу упал и снова отключился.
– Подъём, девочки! – шериф хлопнул несколько раз в ладоши. – Рабочий день начался. Как настроение?
Лу открыл глаза. Шериф стоял, держась за прутья клетки, словно посетитель зоопарка. На лице – довольная улыбка.
– Хочу вас обрадовать – поймали всех. Вы были последними. Остальные уже в колонии, только ненадолго. Полежат пару часиков и в братскую могилу. Но не переживайте, без вас не начнут. Я попросил пока не закапывать. Ну, что, приступим.
Шериф в задумчивости потёр рукой подбородок.
– С кого бы начать? А вот мы сейчас как в детстве. Пит и Лу ловили свинью, – начал он считалочку, на каждый слог переводя палец с Пита на Лу и обратно, – Кто первым поймает, того и убью. Пита и Лу трудно найти, чтоб их поймать, досчитай до пяти. Раз.
Палец указал на Лу.
– Два – перешёл на Пита.
Лу всё понял. Пять – его.
– Пять.
Палец показывал на Лу.
Шериф замолчал, рассматривая беглецов.
Пауза затянулась.
Пит облегчённо вздохнул. Ему подарили полчаса отстрочки.
– Нет, я передумал, – сказал шериф. – Пит, выходи.
– Почему? – закричал Пит. – Но ведь пять выпало на него! Так нечестно!
– А убегать из тюрьмы честно? На выход.
Шериф снял со стены связку ключей, открыл клетку. Подошёл к Питу, схватил за ногу и поволок к выходу, не спуская глаз с Лу. Пит кричал от страха, от боли, от несправедливости. Вытащив Пита и заперев клетку, коп усадил его на стул и связал сзади руки. Сунул в рот какую-то тряпку.
– Я всегда мечтал быть врачом. Хирургом. Ампутировать ненужные части тела. Даже инструмент у меня есть.
Шериф открыл сейф и достал садовые ножницы.
– Отлично. А ещё вот это.
Следом на стол легли клещи.
– Ну, достаточно. Мне этого всегда хватало, – коп хищно улыбнулся. – Обожаю эту работу, а то в этой глуши тоска и застой. Никаких развлечений.
Он взял клещи и зашёл за спину Питу.
– Простите, наркоз не завезли.
Щелчок – на пол брызнула кровь, и упал отрезанный палец. Пит забился, замычал, глаза закатились, и он потерял сознание, уронив голову на грудь.
– Вот незадача, – расстроился коп. – Нужно перекурить.
Он достал из портсигара самокрутку, закурил. Подошёл к клетке, уставившись мутным взглядом на Лу.
– Слабый народ пошёл. От каждой царапины в обморок падают, как дамочки, ей богу. Хочешь затянуться?
Лу отрицательно покачал головой.
– Ну, как хочешь. Что там наша девочка?
Он подошёл к Питу и ударил его в раненое плечо.
Тот очнулся от боли, замычал, тряпка выпала изо рта, и мычание превратилось в вопль.
– Привет. Продолжим? – коп взял ножницы и уже собирался отрезать ухо, как дверь открылась.
На пороге стоял Чак Валевски собственной персоной – человек, решающий любые вопросы любой ценой. Как всегда в дорогом костюме, надраенных до блеска ботинках и в шляпе. Шрам через всё лицо совсем не уродовал, а, скорее, придавал солидности и убедительности. Увидев в клетке Лу, он удивлённо вскинул брови. Но тут же лицо его вернулось в прежнее состояние полного отсутствия эмоций.– Ты ещё кто такой? – спросил шериф, расстроенный тем, что его отвлекли.
– Шериф, огонька не найдётся? – Чак достал пачку «Лаки страйк» и извлёк сигарету. Несмотря на свой статус, он курил только эту пролетарскую марку. Якобы, она напоминала о тяжёлых годах молодости, когда у него ещё не было столько денег. У каждого свои фишки. А людям, достигшим определённых высот, такое простительно.
Шериф взял со стола «Зиппо» и бросил Чаку. Тот прикурил и вернул зажигалку, бросив обратно, но так, что она полетела не в руки шерифу, а почти в ноги. Шериф ловко поймал её.
– Хорошая реакция, сэр.
Коп улыбнулся.
– Я Чак Валевски. И у меня к вам предложение. Вернее, несколько предложений, но вы можете выбрать только одно.
Полицейский положил на стол ножницы и присел в кресло, оценивающе рассматривая посетителя.
– Ну, начинай.
Чак затянулся и выпустил почти идеальное кольцо дыма, зависшее в воздухе.
– Первое – я заплачу вам любую названную сумму, в разумных пределах, естественно, и этот парень, – Валевски ткнул сигаретой в сторону Лу, – уедет со мной.
Шериф молчал, внимательно слушая с саркастической улыбкой.
– Хорошо. Второе – в моих силах сделать вас начальником полиции, допустим, вашего же округа. Это не бравада. У меня действительно есть рычажки. Это дело не минутное, но в течение года ваша карьера резко пойдёт вверх. А я просто заберу этого арестованного.
На лице копа не дрогнул ни один мускул.
– Не интересует? Ладно. Третий вариант – завтра же здесь будет компетентная комиссия из Вашингтона, которая проведёт расследование, насколько законы вашего городка соответствуют конституции Соединённых Штатов. И этот парень опять же уедет со мной. Я бы, всё-таки, остановился на первом варианте. Что скажете, сэр?
Шериф почесал затылок в раздумьях, постучал пальцами по столу, потрепал нижнюю губу, не отрывая взгляда от Чака.
– Больше нет вариантов? – наконец спросил он.
– Ну, почему же, есть ещё, но я хотел бы услышать мнение по поводу этих трёх.
– Тогда у меня есть предложение к тебе. Я не знаю, кто ты и откуда. Мне, собственно говоря, глубоко насрать на деньги, карьеру и комиссию. А вот ты сейчас заберёшь в охапку свою задницу, и если я тебя увижу здесь ещё раз, будешь сидеть в этой клетке. А этот парень останется здесь. Всё ясно?
– Предельно ясно. Тогда, возможно, вас заинтересует такой вариант?
Недаром любимым актёром Чака был Клинт Иствуд, а «За пригоршню долларов» был пересмотрен десятки раз. Мгновенье – и Чак уже направлял на шерифа пистолет с глушителем.
– Варианты закончились.
Раздался хлопок, в нос ударил запах пороха. Шериф, до последней секунды не веривший, что его могут застрелить в его же участке, дёрнув головой, обмяк в кресле. Из дырки во лбу потекла кровь, заливая лицо.
– Лу, привет, – сказал Чак, пряча пистолет в кобуру подмышкой.
– Ключи на столе.
Чак открыл клетку, помог Лу подняться.
– Ну, ты красавчик! Это тебя покойник так отделал?
– Неоднократно.
Лу прислушался в боли. Скорее всего, было всё не так страшно, как он думал вначале. Он знал эту боль. Недаром занимался боксом. Болело отбитое мясо. Может быть, трещины в рёбрах, не более. Почки должны быть в порядке.
На стуле рыдал от боли и счастья Пит. Он отделался всего-навсего пальцем. Не очень высокая плата за сохранённую жизнь.
– Пойдём, Лу. Здесь больше не в кого стрелять.
– Триста сорок девять, – пробормотал Лу.
– Ты о чём?
– Я считаю, сколько жителей осталось в этой дыре.
– Что с этим делать? – Чак кивнул в сторону Пита.
– Мистер, – завыл тот, – развяжите, пожалуйста! Прошу вас, увезите меня. Выбросьте где-нибудь на трассе, только вывезите отсюда. Умоляю! Лу, прости меня, прости!
– Лу, что скажешь?
– Пристрелить бы его, чтоб не мучался, – сказал Лу, но, увидев, что Чак полез за пистолетом, остановил его. – Пусть живёт. Чак, можешь развязать его? У меня сил нет.
– Лу, – выл Пит, – я не виноват. Я просто слабак, я трус, дерьмо! Не бросай меня здесь! Умоляю! Я буду тебе ноги целовать, Лу, забери меня отсюда!
Чак отвязал его от стула, и Пит упал на колени, умоляя об одном – чтобы его здесь не оставляли. Кровь лилась из пальца, как из крана, бок залит красным.
– Иди к чёрту, – сказал Лу. – Скажи спасибо, что я тебя оставляю в живых. Прощай, Пит. Разбирайся со своими проблемами сам.
Они вышли на улицу, и Лу увидел серебристый бронированный «Хаммер», возле открытых дверей которого курили двое громил – Большой Боб и Кувалда.
– Лу, можешь ничего не рассказывать. Я уже всё знаю, – сказал Чак. – Один вопрос – где бутылка? Она цела?
– Думаю, да, – соврал Лу.
– Не лучший ответ.
– Как вы меня нашли?
– Очень просто – спутниковая система слежения. В машине маячок.
– В смысле?
– Не мне тебе рассказывать, что в нашем бизнесе нельзя полагаться на случай. Полный контроль, иначе нельзя. Босс забеспокоился, что от тебя никаких известий. Мобильник молчит. Вот я и приехал, разузнать, что к чему. Разузнал всё про этот городок. Интересное местечко. Парочка местных укурков рассказали, что судили парня, а он устроил побег, убив охрану, показали твою машину. Она до сих пор стоит возле бара с открытым багажником. Лу, где бутылка?
– Чак, я не знаю. Она здесь, но где точно – понятия не имею. Я переверну всё вверх ногами, но найду её. Поверь мне, я никогда не проваливал ни одного задания. И это… У меня ещё три дня. Я найду её, если придётся перевернуть всё вверх ногами.
– Мы найдём её вместе, но учти, если с ней что-то не так – отправишься к боссу. И будешь объяснять всё ему.
– Я понимаю.
– С чего начнём?
– С судьи. Чак, спасибо, что спас меня.
– Ты льстишь себе, думая, что я приехал за тобой. Я приехал за бутылкой.
– Я всё понимаю. Но, всё равно спасибо.
– Думаю, что бармен за двадцатку расскажет нам, кто где живёт. Как ты думаешь, Лу?
Лу промолчал. Ему было страшно. Нужно сделать, чтобы Чак уехал. Если он узнает, что случилось с вином, то сразу же повезёт к боссу, и тогда ещё не известно, какая смерть была бы мучительней – от рук шерифа или от парней босса. Те были не меньшими любителями хирургии, а особенно ампутирования.
– Ребята, – сказал Чак громилам, – мы с Лу прогуляемся пешком до бара, а вы сзади тихонечко езжайте, и по сторонам смотрите внимательно. Мало ли что.
Пока они шли, Лу вкратце рассказал, что с ним случилось, чуть не проговорившись, что осудили его даже не за вино, а за уксус. Сзади медленно ехал «Хаммер». Улица была пустынна, по пути им попался всё тот же старик с собакой и две женщины вышли из магазина.
В баре было пусто. Бармен читал потрёпанную книгу, а официантка дремала за столиком.
– Привет, – поздоровался с барменом Чак, – не густо у вас народа.
– Утром всегда так, – отложил чтение бармен. – Да и вечером, если честно, нет ажиотажа.
– Два кофе, – заказал Чак. – Скажи, друг, мы ищем одного человека. Не подскажешь, как нам найти судью?
– Эй, парень, – уставился бармен на Лу, – да это же тебя арестовали пару дней назад! Так? Здорово тебя помяли.
– Не отвлекайтесь, – Чак уже держал бармена на прицеле. Как у него получается так быстро доставать пистолет? – Итак, где нам найти судью. Простите, что повторяю вопрос, но это очень важно.
– Судья – мой тесть. Зачем он вам?
– Есть один вопрос к нему. Всего один. А вы делайте кофе, делайте.
– А не пошёл бы ты. Здесь не справочное.
– Хорошо, извините. Как вы думаете, вон та дама сможет мне подсказать? – Чак указал на официантку.
Бармен пожал плечами.
– Тогда вопросов к вам больше нет.
Хлопок, и бармен с удивлением на лице, свалился за стойку бара.
– Триста сорок семь, – сказал радостно Лу.
Чак повернулся к официантке, равнодушно наблюдавшей за происходящим.
– Миссис, вы не могли бы помочь? Нам так хотелось кофе.
Официантка встала, поправила фартук и юбку, и пошла за стойку.
– Спасибо вам, мистер, – бросила она, проходя мимо Чака.
– За что?
– За то, что прикончили этого ублюдка. Сколько бессонных ночей я мечтала об этом.
Она зашла за стойку и принялась заваривать кофе по-восточному, ёрзая туркой по раскалённому песку и иногда поглядывая вниз, где лежал труп.
– У нас есть кофейный автомат, вы не думайте. Просто хочу хотя бы так отблагодарить вас. Я делаю просто шикарный кофе. Дня не было, чтобы эта скотина не била меня. Могу показать, на мне живого места нет. Вся в синяках. Раньше бил по лицу, но когда мы открыли бар, официантка с фингалом под глазом – не лучшая реклама заведению. Он забыл моё имя и называл жирной коровой и свиноматкой. Это когда в настроении. От этого наркоши я родила мёртвого ребёнка, у которого не было пальцев на руках и одного глаза. Я благодарила господа, что ребёнок не выжил. Когда я рожала, он нюхал кокаин со своими дружками. Сколько раз я представляла, как убиваю его. Но я не могу. Не могу убить.
– Он, что, ваш муж?
– Бывший. Знаете, я сейчас поняла, что быть вдовой очень даже приятно.
Она налила кофе в чашки.
– Сколько с нас?
– За счёт заведения.
Кофе действительно оказался крепким, вкусным и ароматным. Настоящим кофе, а не теми помоями, которые обычно наливают в подобных забегаловках.
– Мэм, – сказал Чак, – я даже не знаю, соболезновать вам или радоваться за вас, но давайте вернёмся к делу. Как я понимаю, вы дочь судьи?
– Лучше бы я была дочью дворовой собаки.
– Да у вас не жизнь, а сплошная трагедия.
– Простите, сэр, что загружаю вас своими проблемами.
– Ничего, кому ещё можно выговориться, как не чужому. Итак, как найти вашего отца?
– Вы его тоже убьёте? – с надеждой в голосе спросила официантка.
– По ситуации.
– Я сейчас ему позвоню.
– Миссис, только без всяких штучек. Я хочу послушать ваш разговор.
Она достала из-под стойки старый телефон, набрала номер.
– Па, привет. Ты не мог бы подойти в бар? Нет, всё нормально, нужен твой совет. Дело срочное.
В трубке послышалась длинная тирада на высоких нотах. Судья ругался. Официантка терпеливо слушала.
– Это на пять минут, не больше. Пожалуйста, – наконец, смогла вставить она.
Повесив трубку, официантка умоляюще посмотрела на Чака.
– Можно я уйду? Я не хочу это видеть.
– Нет. Вы останетесь здесь. Я не могу выпустить вас. Не бойтесь ничего.
И тут дверь открылась, в бар зашли трое мужчин ковбойского вида, сели за столик, недовольно посматривая на чужаков.
– Кристи, принеси нам молоко и по косячку, – крикнул один официантке. Та вопросительно посмотрела на Чака.
– Господа, бар закрыт, – сказал им Чак, – прошу освободить помещение.
– А ты кто такой?
– Я попросил вас выйти.
– Кристи, а где Гарри? Он в курсе, что ты тут вертишь своим жирным задом перед чужим мужиком? Парень, это твоя машина у входа?
– Пошли вон!
Ковбои вскочили со стульев с намерением навалять нахалу, который в их родном баре качает права. Сколько таких здесь побывало, и одних выносили вперёд ногами, а другие сейчас работают на плантациях.
Но не успели пройти и пары шагов, как были сражены меткими выстрелами Чака. Каждый получил дырку во лбу. Чак стрелял, как в тире, спокойно и уверенно. Ковбои, падая, свалили столик и стулья.
– Непонимание и неумение оценить ситуацию губит людей чаще всего, – Чак спрятал пистолет, – Лу, как они могли попереть на человека приехавшего на «Хаммере» в компании двух громил? Нужно быть полными даунами. Подозреваю, что подобные автомобили не часто проезжают через эту глухомань, но всё же… Кристи, вас так зовут? Простите за беспорядок. Заприте-ка дверь в бар, во избежание подобных казусов. Лу, что ты всё молчишь? Что с тобой? Я тебя не узнаю.
Лу судорожно прокручивал варианты. Нужно было избавиться от Чака. Заставить его уехать. Но ни одного убедительного аргумента придумать не удалось. Чак без бутылки отсюда не уедет. А если и уедет, то повезёт боссу голову Лу, вместе с телом, естественно, чтобы босс лично мог её отрезать. Что сказать, как убедить его? Чак не поверит, он уже не верит Лу, который так лажанулся. Лу теперь просто заложник ситуации, он уже не игрок, у него отобрали карты и разрешили посмотреть, чем закончится партия. И судьба его полностью зависела от исхода этой игры. И Лу уже знал финал этой эпопеи. Чак перевернёт всё, пересреляет весь посёлок, но бутылку найдёт. И когда он её найдёт, тогда конец. Что делать? Навязчиво крутилась мысль – завалить Чака и Боба с Кувалдой. Тогда можно было ещё разыграть партию по-своему. Но этот вариант можно рассматривать только в очень смелых фантазиях. На Чака покушались восемнадцать раз. Его пытались убить профессиональные киллеры, отморозки-любители и даже подосланная проститутка. Единственное, что им удалось – шрам на лице, и три лёгких пулевых ранения. Зато все, кто покушался на него – трупы. И проститутка в том числе. Чак не был жесток, у него не было садистских наклонностей, но убивал он не задумываясь, если того требовала ситуация. Если стоял выбор – убить и избавиться от проблемы раз и навсегда, или не убить и оставить хотя бы мизерный шанс того, что могут потом возникнуть малейшие неприятности, Чак ни секунды не сомневался. И если он даже просто почует, что у Лу возникла такая неудачная идея… нет, лучше даже не думать об этом.
– Всё нормально, Чак, – ответил Лу. – Всё болит и слабость какая-то. Я присяду, если ты не против.
Лу сел на стул возле стойки.
– Кристи, сделайте нам ещё кофе, если вас не затруднит, – Чак сел рядом, закурил сигарету. – Лу, мы никогда не были друзьями, но это потому, что у меня в принципе нет друзей. Ты всегда мне нравился. С тобой никогда не было проблем. Ты умел ладить с людьми. Босс отзывался о тебе очень хорошо. Тебе доверяли. Я считал тебя профессионалом с большой буквы. Лу, как такое могло случиться, что я должен ехать сюда и разгребать твоё дерьмо? Что может быть проще отвезти бутылку вина?
Лу молчал. Объясняться и оправдываться бесполезно. Это никому не нужно, ни ему, ни Чаку.
– Лу, – продолжил Чак, – скажи честно, что с бутылкой?
– Не знаю, когда я видел её последний раз на суде, она была в порядке. Я сбежал из тюрьмы, но не побежал, куда глаза глядят. Я вернулся за ней. Чак, позволь мне самому разобраться с этим. Дай мне искупить свою вину и всё исправить. Я смогу. Поверь мне.
– Нет. Ты уже разобрался. Теперь разбираться буду я, и моли бога, чтобы бутылка была цела.
– Чёрт, столько движения вокруг какой-то бутылки. Сколько она стоит? Давай, я куплю такую же.
– Она стоит восемьдесят тысяч.
– Всего? Чак, у меня есть деньги, я могу купить десять таких бутылок. В чём проблема?
– Проблема в том, что ты даже одну купить не сможешь, потому, что она в единственном экземпляре, который мы пытаемся раздобыть. Если бы таких бутылок было десять, то грош им цена. Они бы даже тысячи не стоили. Но дело в том, что адресат ждёт именно эту. Чтобы её купить, нам пришлось сильно наехать на её прежнего владельца, который, как сам понимаешь, человек не из последних. В общем, долгая история. Не в бутылке дело, и не в цене, а в том, что взамен мы получили бы зелёный свет в кое-каком бизнесе, обещающем очень большие прибыли. Так что Лу, молись всем богам, которых ты только вспомнишь.
В дверь постучали.
– Кристи, если судья – впусти, если двое незнакомых парней в чёрных костюмах – пусти, всех остальных посылай подальше.
Официантка подошла к двери, выглянула, раздвинув жалюзи, и открыла дверь.
В бар вошёл судья. Выглядел он не лучшим образом. Взгляд блуждал, на лице – рассеянная улыбка, руки в постоянном движении, ноги держали неуверенно, и у него периодически подкашивались колени. Судья явно был под кайфом. Он стоял на пороге, словно в раздумьях, заходить или нет.
– Ты, мразь, – сказал он, наконец, официантке, нахмурив брови, – что за неотложные дела? Ты меня прямо с иглы сняла. Совершенно невозможно расслабиться. Где Гарри? Гарри, сукин сын, что случилось? Что, чёрт побери, здесь происходит? Почему бар закрыт?
Он сфокусировал взгляд, и увидел парней, сидящих у стойки. Три трупа посреди бара судья явно не замечал.
Чак направился к судье, протянув руку для рукопожатия.
– Сэр, приношу массу извинений, это я попросил Кристи позвать вас. Меня зовут Чак. Валевски. Я проехал сотни миль, чтобы посмотреть на ваш чудесный городок. Сколько жителей у вас?
– Триста сорок четыре, – вставил Лу.
– Где-то так, – сказа судья, – и что дальше?
– Мне сказали, что у вас здесь сухой закон.
– Вас не обманули.
– Так вот, позвольте мне посмотреть на конфискованное спиртное. Если вас не затруднит.
– Зачем?
– Я хотел бы купить пару бутылок старого выдержанного виски. И бутылочку старого вина. Ведь конфискант, наверное, стоит у вас годами нетронутый. А я, знаете ли, гурман, люблю раритетные напитки.
– Алкоголь – зло, – ответил судья.
– Я хорошо заплачу.
– Мы не торгуем злом.
– Но подумайте, продав мне немного зла, вы позволите мне его уничтожить. На три бутылки зла станет меньше.
– Не пудрите мне мозги. Я сейчас не совсем соображаю. Неужели такая срочность была?
– Крайняя срочность. Итак, по рукам? Я вам дам за три бутылки тысячу долларов.
– Фи, как мелочно.
Чак вынул пистолет и приставил к животу судьи.
– Как мне надоело быть с каждым любезным, перед тем как пристрелить. Торг не уместен. Давай, веди в хранилище. Мне тут рассказали, что там целый музей. Только, прошу последний раз – не пререкаться, не спорить и не торговаться. Тысячу я обещаю. То, что больше штуки – это уже пуля. Пойдём?
– Пойдём, – устало кивнул судья.
Втроём они вышли из бара. Чак затолкал судью в машину. Проехали они совсем немного и остановились перед зданием ратуши.
– Прошу, – судья на неуверенных ногах завёл их в холл. – Здесь – направо.
Пройдя по коридору, судья остановился перед железной дверью с тремя замками. Долго возился со связкой ключей, хихикая и бормоча что-то под нос, пока не подобрал нужные.
Дверь открылась, и взору предстали стеллажи с бутылками. Чего здесь только не было – виски, ром, водка, шампанское, вина, пиво, текила. Бутылки разных форм, покрытые слоем пыли. Каждая бутылка – чья-то судьба, кто-то проезжал через Лейквилль и оставил в музее на память бутылку, а на плантациях – жизнь. В течении века. Пять поколений.
– Судья, – сказал Чак, – а последняя бутылка? Когда судили этого парня. Помните?
– О! Это целая история!
Лу почувствовал, что сейчас упадёт в обморок. Через минуту всё прояснится.
Судья от возбуждения разве что в ладоши не хлопал.
– Я знаю, что это несправедливо, но я не смог удержаться. Слишком анекдотичная ситуация. Короче, признаю свою вину. Хотел, как лучше. Он же не знал, что там было.
– Судья, ближе к теме. В общем, я посадил этого парня за бутылку уксуса. Каюсь, но это так весело, все, кто был в суде, потом долго смеялись, – судья счастливо улыбался, рассказывая историю про уксус.
– Да, это интересно, конечно. Где бутылка?
– Мы её выбросили. Зачем нам нужна пустая бутылка?
Чак бросил на Лу испепеляющий взгляд.
– Судья, почему она пустая?
– Потому, что это парень сказал, а вдруг там уксус. Ну, мы и открыли, чтобы проверить. И знаете, там действительно был уксус. Умора просто.
Чак побледнел и заскрежетал зубами, Лу уже прокручивал сцену расправы.
– Хотите ещё шутку? – судья пошёл к выходу, оглянувшись на ошарашенных посетителей склада. – Подождите здесь, я сейчас.
Он вышел из комнаты, и только тогда Чак пришёл в себя. Он бросился к двери, но было поздно. Перед самым носом рухнула железная решётка, перегородившая дверной проём. Лу пожалел, что она не свалилась на голову Чаку. Тогда оставался бы ещё шанс на спасение. Чак схватился за прутья, стал их трясти, но бесполено. Он бросился к окну, но оно тоже было зарешёчено.
Он вернулся к двери и закричал:
– Судья, судья! На минуту! Вернитесь!
Судья уже был в конце коридора, слышав зов, замялся на мгновенье, решил не возвращаться, завернул за угол, но любопытство и осознание чистой победы взяли верх. Он вернулся, подошёл к двери, ехидно улыбаясь.
– Судья, вы забыли.
Чак выстрелил ему в живот. Тот охнул, изумлённо уставился на рану и стал оседать вниз, пытаясь рукой остановить кровь.
– Судья, у меня предложение – ты открываешь дверь, я выхожу и зову врача. Что скажешь?
– Я согласен, но я не могу открыть. Ключи в моём кабинете.
– А вот это плохо.
Чак выстрелил судье в бок. Тот дёрнулся, скорчился от боли.
– Эта пуля в печень. Теперь тебя никакой врач не спасёт, но помучаешься ты конкретно. Лу, выгляни в окно. Позови Боба.
– Окно выходит во двор.
– Ну, ничего, думаю, у них хватит ума поискать нас, если мы скоро не вернёмся.
Чак взял с полки бутылку рома, открыл и приложился к горлышку. Сделав пару глотков, передал Лу.
– Выпей за упокой души. Своей души. Жаль, что я не могу тебя придушить прямо сейчас. Жаль.
Лу отхлебнул, закашлялся, поставил бутылку на полку.
И тут они услышали выстрелы. Не здесь, не рядом. Где-то далеко.Боб и Кувалда сидели в «Хаммере».
– Боб, интересно, когда у нас обеденный перерыв? Я бы сожрал сейчас с десяток гамбургеров. Чак совсем заморит нас голодом.
– Какие гамбургеры? Как можно есть эту дрянь?
– Почему дрянь? – возмутился Кувалда.
– Потому, что гамбургеры – это дрянь. Я лучше буду голодать, чем съем гамбургер или хот-дог. У каждого народа есть нормальные национальные блюда, и только у американцев национальное блюдо – хот-дог. У самой великой страны на свете нет нормальной кухни. Когда выбираешь, куда пойти поесть, разрываешься между японским, китайским, французским, итальянским, русским ресторанами.
– Ты ходишь в японские рестораны?
– А что тебя смущает?
– Помнишь Сида Манчелло? Он умер прямо в ресторане, сожрав рыбу… как её?
– Фугу.
– Да, фугу. Он пришёл с тремя приятелями, и те подумали, что его нарочно отравили и устроили дебош – застрелили повара и менеджера.
– Чепуха, я ел фугу. Рыба, как рыба, но ощущения русской рулетки делает её намного вкуснее, чем она есть на самом деле.
– Что-то Чака долго нет, – посмотрел на часы Кувалда.
– Сходи, проверь.
– Почему я?
– Потому, что я – водитель, и мне нельзя отходить от машины.
– Ладно, подождём ещё. Знаешь, я всего раз в жизни был в японском ресторане. И больше не пойду. Я был с девушкой, это она меня туда затащила. Я ткнул пальцем в меню и мне принесли суп с вермишелью и салат из какой-то мерзости. И палочки. Как есть суп палочками, я понятия не имел. Да, и вообще, мне привычнее есть вилкой и ложкой. В общем, я притворился, что у меня проблемы с животом, и ушёл голодный.
– Палочками ест больше народу, чем вилками.
– Это как?
– Очень просто. Людей, предпочитающих палочки, намного больше, чем тех, кто ест вилками.
– Что за бред ты несёшь? Все мои знакомые едят вилкой.
– Я говорю не о твоих знакомых.
– Я не понимаю.
– Кувалда, не тормози. Кто палочками ест?
– Узкоглазые. Китаёзы, япошки. И что?
– А то, что одних китайцев на планете больше миллиарда. И все они едят палочками. Понял?
– Нет. Боб, меня уже столько лет мучает вопрос. Как можно есть суп палочками?
– Кувалда, сходи, разузнай, где там Чак. Ты видел, как Лу отделали? Вся рожа – сплошной синяк. Не нравится мне эта деревня. На улицах пусто. Стреляют где-то. Может, охотятся, а может… Иди, проверь.
Кувалда недовольно вышел из машины и пошёл через лужайку к зданию ратуши. Зайдя внутрь, осмотрелся, прислушался, услышал звуки правом крыле. Достал пистолет и свернул в коридор. Он сразу увидел тело, лежащее в луже крови. Это был тот человек, которого они подвозили.
– Чак! – крикнул Кувалда. – Лу! Вы где?
– Мы здесь! – раздался голос Чака. – Иди сюда.
Кувалда подошёл, пытаясь не вступить в кровь, заглянул в комнату.
– Чак, что вы здесь делаете?
– Мы пьём ром, – ответил Чак. – Кувалда, попробуй, можно эту решётку свернуть?
Здоровяк взялся за прутья, подёргал, потянул на себя, поскользнулся, вступив в лужу, и чуть не упал.
– Ну вот, туфли испачкал, – пробормотал Кувалда. – Нет, Чак, я не вырву её. Можно, конечно, попробовать взорвать…
– Идиот, давай, взорви нас. Ключ в кабинете у этого урода, – показал Чак на судью.
– А где его кабинет?
– Откуда я знаю! – закричал Чак. – Найди ключ и принеси его сюда.
– Где я его буду искать? Тут только в этом коридоре десять дверей. И все, наверное, заперты.
– Кувалда, не зли меня.
– Хорошо, Чак. Я уже пошёл.
Судья пошевелился и закашлялся кровью.
– Эй, дядя, – обратился к нему Кувалда. – Где твой сраный кабинет?
Но судья только стонал.
– Вот, урод, – выругался Кувалда и, подойдя к первой двери, ударил её ногой. Дверь выдержала и открылась только с третьего удара. – Так у меня ног не хватит, каждую дверь выбивать. Эй, Чак, а как выглядит этот ключ?
– Кувалда, я тебе вырву сердце! Неси сюда все ключи, которые найдёшь. Я понятия не имею, как он выглядит, но он может быть не похож на ключ. Может, какая-то магнитная таблетка. Ищи, давай.
– Чак, а если он не похож на ключ, то как я узнаю, что это он?
Чак сел на корточки, прислонившись к стене, достал сигарету и закурил. Он слышал, как Кувалда крушит мебель в соседней комнате.
Лу снова приложился к бутылке. Хмель разлился в желудке, боль слегка притупилась, а возможно, стало легче её игнорировать. Страх тоже куда-то забился, и ситуация стала казаться не такой уже безнадёжной. Или просто уже не хотелось думать о проблемах. Забыться, полностью отдавшись ощущениям от разливающегося по организму алкоголю.
– Хватит пить. Лу, нам нельзя напиваться. Нам нужно выбраться отсюда.
– Это тебе нужно. А мне, как я понимаю, уже всё равно. Пусть меня лучше пристрелят наркоманы. Меньше буду мучаться.
– Парень, нельзя сдаваться до самой последней минуты. Нельзя сдаваться. Даже в последний миг может случиться всё что угодно. Я к тебе и сейчас нормально отношусь, и всё понимаю, но помочь ничем не могу. Я выполняю свою работу. Ничего личного. Так что, давай сейчас вырвемся из этой клетки, а дальше будет видно.
– Да, Чак, – Лу сделал ещё глоток и швырнул бутылку в стену.
Кувалда выбивал вторую дверь.
Вдруг совсем рядом послышались выстрелы. Автоматная очередь, потом одиночные, кто-то кричал. Чак попытался выглянуть за прутья, но решётка позволяла обозревать только часть коридора.
– Кувалда! – крикнул Чак. – Что там происходит?
Но ответа не было. В коридоре послышались голоса и топот. Затем несколько выстрелов, кто-то упал. Валевски зарядил в пистолет новую обойму, открутил глушитель и стал, прижавшись к стене, чтобы его не было видно из коридора.– Чак! – послышался голос Кувалды. – Я двоих положил. Их там с десяток будет. Фермеры какие-то. Что делать?
Кто-то закричал:
– Эй, сюда! Они тут! Судью убили!
Снова раздались выстрелы. Снова звук упавшего тела, ругань и запах пороха.
– Кувалда! Ты где?
– Я через комнату от вас. Меня ранили.
Кто-то побежал по коридору, раздались короткая автоматная очередь и восторженный возглас.
– Готов! – крикнул незнакомый голос. – Где остальные? Эй, вы, выходите!